Дима Кирпич : 20 000

в самый лютый убивающий мороз и в тридцатиградусную жару
дважды в сутки в пробках постигая дзен
в маршрутки окоченелом ведре, в кипящем человечьем жиру
уставившись в забор, где нарисован схематично символично член

и вы, бледнолицые ночные кутёжники, поедатели бизнес-ланчей
и вы, краснорукие работяги — волосы рвите долой и плачьте, и плачьте, и плачьте
о всех тех, чьих имён потомки не вздумают в камне высечь
о всех тех, кто ездит в маршрутках и получает как вы и как я 20 тысяч

в 20 или 25 тысяч дней длиною жизненный проделывая путь
(он какой, этот путь — длинный или не длинный?)
и пока наша ГАЗель сквозь пробки несётся к конечной остановке «Капут»
мне вдруг интересно, в какой сезон помирать всего обидней

осенью ли оледенеть и присыпет белым и ямы больше видно не станет
а зимой всё скучно и мертво всё настолько же ровно
с весны храниться неживым до тепла, до разморозки в земляном этом стакане
летом, наверное, летом. но и вовсе нет, с другой стороны

как ни бьюсь, не пойму — где, когда, кто, как всех вас, нас объегорил
недостаточно прогрессивно мыслю, недостаточно широкими категориями

… затормозит автобус у остановки
что называется пока еще «площадь Ленина»
и жлоб быковатый локтем толкнет, приговаривая:
«ВЫХОДИ, ЧЕГО ЗАВИС, ОЛЕНЬ!»