Николай Таранцов : Недописанное письмо

Дорогой, Бог!
Мне сказали, что ты, большой и сильный. А я, маленькая девочка, и зовут меня Катя. Раньше я училась в школе, в третьем классе, а сейчас лежу в больнице. Мне делают капельницы и уколы. А ещё я пью много таблеток. Каждый раз, в двух ладошках и ещё немножко сверхОм. А я никогда не любила таблетки, потому мне приходится каждую из них пережёвывать и лишь потом глотать. Многие таблетки очень горькие. Я все время боюсь ними удавиться.
Бог, вот ты такой большой и сильный, неужели, ты не мог что нибудь сделать. Ну если это так тяжело сделать таблетки сладкими, пусть бы они были хотя б не горькими.
Тётя Ира, которая лежит рядом, с маленькой Танечкой, говорит, что у тебя много дел, и тебе некогда заниматься такой ерундой.Танечка ещё совсем маленькая, ей полтора года. У неё рак матки. Её мама постоянно что-то ест и у всех спрашивает, откуда оно взялось. Говорят, что ты, все обо всех знаешь, объясни ей, ну что тебе стоит.
А напротив меня лежал мальчик, Витя. У него был лейкоз. Он умер несколько дней назад. Он даже успел со всеми попрощаться и сказал, что он уже не боится умирать, как раньше боялся. А я боюсь. Я все время представляю себе, как я умру и страшно боюсь. А моя мама постоянно ходит с красными глазами и все время улыбается. Но не так как улыбаются другие люди, а так, как будто вот вот заплачет. Я её постоянно успокаиваю. Она всегда мне говорит, — да я буду сильной. А потом, как бы нечаянно посмотрит на меня, у неё начинают дрожать губы и она резко убегает в туалет. Долго там сидит, а потом приходит с ещё больше красными глазами. Бегает по палате, за все хватается и прячет от меня глаза. Но я же все вижу.
Бог, может хоть ты знаешь, как её успокоить. Раньше она смотрела за всей нашей семьёй и за собой. А сейчас говорит, что не хочет уже, ни краситься, ни крутить волосы. Бывает и не спит ночью, а сидит и смотрит на меня. Потом оправдывается, хоть насмотрюсь на тебя. А потом чего-то испугавшись добавляет, пока маленькая.
Бог, сделай хоть так, чтоб она не догадалась, что я знаю, что никогда не вырасту, потому, что умру в десять лет. Самое большее, в одиннадцать. Если очень повезёт.
Бог, вот взрослые говорят, что ты, придумал этот мир. И назначил каждому все в его жизни. Я может не совсем правильно говорю. Я доучилась только до третьего класса. И то в третьем классе попала в больницу. Бог, но зачем ты, вместе с этим придумал такие страшные болезни. И зачем, ты сделал так, чтоб от них умирали маленькие дети. Они ведь никому не сделали ничего плохого. Вот я, Бог, не сделала ничего плохого. Я всегда жалела кошек. Жалела собак. Я их всех жалела любила, и сейчас люблю. Даже еще больше, чем раньше. Любила и люблю маму, папу, брата, бабушку и дедушку. Всех людей. Люблю солнце за окном. И даже муху, что ползёт по стеклу.
Бог, если б ты, только знал, как я хочу жить. А я даже не знаю успею ли дописать это письмо.
А еще у меня на пальце лопнул сосудик, сильно болело если писать и я несколько дней ничего не писала.
С правой, от меня стороны лежит другая девочка Лена. У неё тоже рак. Что-то связанное с горлом, я точно не запомнила. Она немного меня старше, но мы с ней подруги. У неё бывают сильные боли и тогда она даже не слышит о чем я говорю. Она вскакивает с кровати, бежит и больно ударяется в стену. Но бывает моя мама, или кто-то другой успевают её поймать. А ещё ей капают химию. Она лежит на кровати, её тошнит и она рвёт. Её мама говорит, что ты, все видишь.
Бог, неужели ты, большой, сильный любишь смотреть на то, как умирают маленькие мальчики и девочки. И как они при том мучаются. Нормальному человеку было б стыдно, а тебе похоже это зрелище нравится.
А несколько дней назад по тумбочке между нашими кроватями полз паук. Мы вдвоём увидели его. А потом Лена говорит, — не надо его убивать, пусть живёт, представляешь, вот мы умрём, а он будет жить. А я и не хотела его убивать. А потом я представила, как на моей кровати лежит уже другая девочка, а паук ползёт по тумбочке, или ткёт в уголке паутину. Мне стало сначала грустно, а потом так радостно, как будто это я буду ползать по тумбочке. И мне совсем не страшно и не противно было б быть пауком, главное жить.
А ещё, несколько дней назад в нашей больнице ждали президента. В эти дни проходит предвыборная компания и президент хочет остаться президентом, ещё на пять лет. Говорят, в центре города был митинг, дети махали флажками, а потом бесплатно раздавали блокнотики и авторучки. Говорили, что президент не пришёл в больницу, потому, что сильно потратился. А через пять лет другой кандидат в президенты уже точно придёт и поможет, если кто из нас доживёт.
Бог, а представляешь если вместо ручек были шприцы. Здесь есть много больных у которых нет денег даже на шприцы. Говорят на ручках было написано за кого голосовать. А дети, права голоса не имеют и потому ручки в этом случае намного важней, чем шприцы.
А ещё, несколько дней назад приходила на обход, врач Алла Ивановна. Она не спрашивая, как наше самочувствие, сразу начала рассказывать нам и нашим мамам свой сон. Будто бы она тоже заболела болезнью крови. А потом говорит, — слава Богу, только сон, попью ещё водочки. А потом увидела на моей тумбочке букетик цветов, в стаканчике, и говорит, — я эти цветочки к себе в кабинет заберу, вам они все равно уже, вроде бы как и не нужны, а ко мне в кабинет ещё мужчины молодые заходят.
А на кровать Вити, сегодня положили нового мальчика. У него саркома. Я ещё не знаю, как его зовут, а спрашивать, как-то неудобно. Этот мальчик приехал с мамой с какого-то села, и они очень бедные. Его мама рассказала, что она зарезала двух индюков, взяла консервации в две большие сумки. И на деньги, что было купила упаковку газированной воды. И все это отнесла Алле Ивановне. Алла Ивановна постучала линейкой по руки и говорит, — значит будем пить воду. Как выпьем, так и вылечим.
Видимо придётся этому мальчику ехать, умирать домой. Бог, ты не ослышался, тут так и говорят, ехать умирать домой. Если, ты все знаешь, неужели не знаешь, что лечат только тех детей, чьи родители могут оплатить лечение, и ещё заплатить врачу. А ещё говорят, что зарплата врача и без того намного больше, чем у многих родителей. А ещё говорят, что лечить, что не лечить, эффект один, все равно умрут, только, что потом долги всю жизнь отдавать. А ещё у многих детей, только они заболевают, папы расходятся с мамами, а то и мамы убегают неизвестно куда.А ещё, дети в больнице начинают думать, как взрослые. А бывает понимают жизнь почище взрослых. А ведь учителя в больницы не ходят. Я как-то сказала маме, что так соскучилась за школой, и даже училась б в больнице, если б сюда приходила учительница. А одна из мам говорит, — а какой смысл?
А ещё говорят, ты даже сына принёс в жертву людям, а вот нас, умирающих здесь, кому и зачем, ты приносишь в жертву.Может я просто ещё маленькая, и не понимаю важности принесения, меня в жертву. Бог, так ты, если не можешь объяснить, то хоть намекни. Я пойму. Я постараюсь понять. Я очень постараюсь.
А ещё, Бог, я никогда в жизни не видела моря. Говорят, что там целебный воздух с йодом и он лечит от всех болезней. Может он и мою болезнь мог бы вылечить.
А ещё, я получала гормоны. И я набрала такой вес, что не могу встать с кровати. А врач ушла в отпуск, но перед тем, как ушла, гормоны отменила. У меня пропал аппетит, а сегодня у меня началась рвота ацетоном. Если мне не назначат опять гормоны, то жить осталось совсем и совсем мало. Я лежала с закрытыми глазами, а моя мама, думала что я сплю. И рассказывала другой маме, как она нашла телефон Аллы Ивановны и позвонила, чтоб спросить, что делать. А та была в ресторане, на свадьбе. Она накричала на маму, и сказала, что у неё есть более важные дела.
Бог, я никак не могу понять, что стоит, созданный тобой мир, если у врача, есть дела важнее жизни ребёнка, которого он должен лечить. А я никак не могу понять кому нужны будут те, важные дела если все дети умрут. Бог, я не знаю какими важными делами, ты занимаешься, но подумай сам, какое мне до них дело если я умру. А умру, потому, что и ты, такой сильный, и врачи, такие умные, заняты более важными делами, чем моя жизнь.
А потом я лежала с закрытыми глазами и думала о той свадьбе, на которой гуляет Алла Ивановна. Представляла себе жениха и невесту. Бог, если б, ты знал, как я тоже мечтаю пройти в белом платье. Я лежала, а потом спросила маму, — почему я не смогу быть невестой. А мама промолчала. Я же очень пожалела о том, что спросила такую глупость. Я же понимала, что она не спит, хоть и делает вид, что спит, и никто в палате не спит,…