ХИВ : И за сигареты спасибо

Я тогда ещё студентом был. В общаге жил. Хорошее было время, что ни говори. Кто был студентом, тот знает. Но суть не в этом.
Сам от себя не ожидал, что так могу поступить, но тем не менее. Случилось это 30 декабря.
Билет на автобус я, как обычно, взял досрочно. Просто в преддверии праздников все иногородние студенты разъезжаются, хотя и не только студенты, так что на вокзалах такие очереди и толпы возле касс, что и не протиснуться. Упаковав вещи в сумку, опрокинул по стопке вместе с соседями по общаге за Новый год, посидел, покурил на дорожку и в путь.
Пока ехал в лифте думал, всё ли взял. Оказалось, что, вроде бы всё, хотя интуиция подсказывала, что что-то забыл, но что именно? Выйдя из общежития, я встретил Петра Ильича.
Маленький, рост 160 см, худенький, слегка сутулый и косоглазый мужичок лет 60-ти. И все его звали не по имени-отчеству и не дядь Петь, а просто Ильич. Встретишь его раз в неделю и то чисто случайно – стрельнет он у тебя сигарету, а ты, как бы между делом, спросишь его: «Ну, как дела?», а он: «Да так». Куда идешь – «Да так». А откуда – «Да так». И все у него «Да так».
Где он живет, с кем живет, чем занимается? Неизвестно. Семьи и детей у него нет. Внуков, по логике вещей, тоже. Добрый такой старичок, за всю свою жизнь и мухи то, наверное, не обидел. Тихий, серый, как мышонок. Где он? Что он? Погружаешься в повседневную суету и забываешь о нем, а потом утром или вечером случайно встретишь, спросишь его о чем-нибудь, а он опять «да так»…
Но сейчас он был разговорчив как никогда.
– Привет, Ильич! С наступающим! – начал я.
– Спасибо. И тебя тоже. Успехов в Новом году!
– Спасибо.
– С сумкой и рюкзаком – осмотрев меня, выдал Ильич – Домой собрался?
– Да.
– Это правильно.
– Все зачеты сдал, так что в новый год без задолженностей и хвостов, так сказать, с чистой совестью.
– Молодец – одобрительно кивнул он.
– Ну, давай, Ильич, удачи. У меня без пятнадцати автобус. Пока до вокзала доберусь…
– Ну, тогда пока. Задерживать не буду.
И мы разошлись. Я – на остановку, а он…
И тут мне вдруг взгрустнулось, и я подумал. Вот, все встречают Новый год в семье или в кругу друзей, а лучше, когда и с теми, и с теми, и на столе шампанское, оливье, мандарины – в общем, всё как надо, а вот Ильич – один.… Наверное…
Вот и сейчас он в потертых брюках, да сером с заплатками на локтях и поднятым воротником пиджаке, надетом поверх синего свитера, купленного им году так в 70-м, и с сигаретой в зубах, поговорил со мной и всё. Ушел куда-то. А куда? И одет он, кстати, немного не по сезону. Хотя снега сейчас нет – есть такая тенденция в последние годы: до середины декабря – дождь, а в марте – снег по колено, так, что если в канун Нового года и есть снег, то только в холодильнике. Но минус пять всё-таки чувствуется, а он в пиджаке и без шапки. Как сказала бы моя бабушка: «Ишь, ты, какой! Чай, не молод уже, простоволосым-то ходить».
Нет, действительно, вот, с кем он Новый год встречает? И где? Наряжает ли он ёлку, пьёт ли шампанское? И вообще, встречает ли он его или нет? Почему так: кому-то всё, а кому-то ниче-го.
Я шел и думал об Ильиче. Потом остановился и сам себе: «И чё? Я-то чем лучше других? Ну, посочувствовал я ему и что с того? А ничего! Ильич такой хороший, добрый, а чего ж я его не пригласил к себе Новый год встречать, а? Да потому что все привыкли по своим норам сидеть, под бой курантов «шампунь» попивать, желания загадывать: хочу машину, хочу денег и все такое… Тьфу, противно. Всё себе, да себе. А о других подумать? Вот, где собака порылась! Пожалеть, да поговорить о таких, как Ильич, каждый горазд, а на деле обратное. У всех дела, всем некогда: кто-то новый Bentley выбирает, у кого-то собака заболела, а кому-то вообще на все наплевать».
И так мне жалко стало Ильича, прямо сердце сжалось. Так захотелось хоть что-то ему сделать, хоть как-то помочь.
Я взглянул на часы – 16:12. Постоял, подумал: и черт с ним, с автобусом. Следующий рейс в шесть вечера. Вот на нём и уеду. А, если не на нём, то…нет, уеду. Развернулся и пошел за Ильичем. Не знаю, почему я так поступил, но в груди у меня что-то сжалось и так противно на душе стало, такая вселенская ненависть появилась ко всему этому равнодушию и эгоизму, что чуть не завыл.
По дороге встретил Макса с третьего этажа.
– Привет. Ты Ильича видел?
– Кого?
– Да, ну тебя! – и про себя добавил: «Идиот. Пять лет здесь живет, не вылезая из своей комнаты. Какой, на фиг, Ильич, да он соседей своих не знает?!»
Я ускорил шаг, завернул за угол дома и увидел старика, не спеша идущего вдоль общежития.
– Ильич! Подожди! – крикнул я ему вслед.
Тот обернулся, дыша на ладони и потирая руку об руку, и стал ждать. Ну, ещё бы – минусовая температура, а он без перчаток. Я подошел к нему и, поставив сумку на землю, небрежно так начал:
– Я тут подумал… – как-то мне не по себе стало, но идти на попятную было поздно. Я достал пачку сигарет, угостил Ильича и закурил сам – Пошли за Новый год выпьем, а то ты…один, ни с кем, наверное, не отмечаешь – замялся я.
– Эх – вздохнул дед, угостившись сигаретой – да, ты прав, не отмечаю, не с кем…
– Ну…
– Погоди, помолчи – он затянулся – О! Не плохая папироса – и продолжил – Спасибо, тебе, конечно, за твои слова, но… тебя же родители ждут. На автобус, небось, опаздываешь. Я все понимаю. Решил, скажем, так, поддержать меня в канун Нового года, взбодрить, но я уже привык, что всегда один, так что… – Ильич грустно улыбнулся – дай мне лучше ещё сигаретку, а сам ез-жай. Давай, а то точно опоздаешь.
И весь мой порыв «помощи» сошел на нет. Я вспомнил, что через 30 минут, а того и меньше отправление автобуса и я могу опоздать, но всё это в ту минуту мне казалось такой мело-чью и таким бредом. Я стоял, словно опустошенный, и не найдя ответных слов, лишь протянул Ильичу пачку сигарет.
– Бери все – выдавил я из себя.
– Да ладно, тебе, я ещё стрельну. Думаю уж папиросы для старого деда никому не жалко – улыбнулся Ильич, обнажив желтые от табака зубы – Тем более под Новый год – Он вытянул две сигареты и положил их в нагрудный карман пиджака – Такие дела.
– Ну, тогда с наступающим.
– А вот за это спасибо. И за сигареты спасибо – он пожал мне руку – Хороший ты человек. С Новым годом. Будь здоров!
– Бывай!
Я взял сумку, развернулся и пошел. На душе стало ещё досаднее. Появилась обида на само-го себя. Вроде, хотел что-нибудь сделать, как-то помочь, а в итоге ничего не вышло. А Ильич муд-ро поступил, мол: «Что тебе со мной сюсюкаться, у тебя своих дел полно».
Я шел, не оборачиваясь, и курил.
До отправления автобуса оставалось двадцать минут.