Припадок спокойствия : Марш на фарш ...

Большая, тяжёлая белая дверь со скрипом поддалась, и я оказался в больничной палате гастроэнтерологического отделения второй городской больницы. Из пяти коек была занята только одна – та что у окна. На ней лежал полный мужик лет сорока, в синем спортивном костюме, неотрывно пялящий свои слегка выпуклые глазами в стоящий на тумбочке телевизор.
- Добрый день! Я Пётр.
- Коля, – ответил мужик, не отрывая взгляда от экрана. — Надолго сюда?
- Пока на обследование. А ты с чем лежишь?
- Не знаю. Днём бегаю в туалет раз в полчаса. А ночью — всё путём. Сделал анализы, доктор говорит – не дизентерия, а иначе бы в инфекцию положили.
- Странно.
- Вот и я говорю – странно.
- А ты что смотришь?
- Телеканал «Рада».
- Интересно?
- Ага.
- О чем они там?
- Да вот хотят закон принять об изъятии органов ...
- У живых?
- Пока что у тех кому уже все равно, но ты же знаешь наших депутатов ...
Я кинул на койку сумку с пожитками.
- Послушай, мне надо на укол сходить, глянешь за вещами?
- Без проблем,- голова не смогла оторваться от экрана.
Я вышел.


В манипуляционной, симпатичная медсестра в слегка хрустящем белом халате нетерпеливо выпалила: — «Ну, сколько можно вас ждать?» — и указала рукой на кушетку. Я сел. Она закатала мне рукав. Затем правую руку перевязала резиновым жгутом. По её приказу я начал сжимать кисть, надувая на руке вены. Она набрала в шприц из ампулы какую-то бесцветную жидкость, и маленьким фонтанчиком выдавила из него остатки воздуха.
- Достаточно, — было приказано моей кисти. В вену безболезненно вошла игла, и по кровотоку побежало лекарство.
Сняв с моей руки жгут, и приложив на место укола ватку, она крикнула стоящим за дверью: – Следующий!
Я вышел. Начала слегка кружиться голова. Почему она не спросила мою фамилию?


Когда я вернулся в палату, и лёг на кровать, сосед всё ещё смотрел канал Верховной Рады.
Я вроде на секунду отключился...
Сквозь накатывающий сон в уши продолжал лезть противный ораторский тембр выступающего, а потом потоком полились пугающие слова ...
«… в целях предотвращения смертности среди лиц, от которых зависит судьба государства, в этом законе должна быть прописана норма, согласно которой, будет разрешено изымать здоровые внутренние органы у граждан, предварительно согласовав с ними метод компенсации, которая может быть выражена как в денежном эквиваленте, так и в предоставлении гражданину дополнительного органа на сумму эквивалентную изъятому… разработка оценочных компенсационных списков должна быть возложена на медицинские учреждения, которые будут осуществлять трансплантацию… в категорию граждан, которым предоставляется первоочередное право, на бесплатное получение органов относятся: Президент, состав Кабинета министров, депутаты всех, руководители областных, городских и районных ...»


Очнулся я на каталке, укрытый простынёй. Слышен шум лифта. Меня куда-то везли. Тело не слушалось. С трудом открыв левый глаз, я попробовал встать, но работала только правая рука, и слегка шевелились пальцы на правой ноге. Язык был ватный.
Рядом, за отделяющей меня простынею, сквозь вялую, безвольную сонливость был слышен разговор медсестёр.
- Слушай Зин, я сегодня убиралась в кабинете у заведующего отделением, как раз тогда, когда он разговаривал с главврачом, и знаешь что я узнала? – неслось откуда-то сверху.
- Что?
- Депутаты закон приняли, который главврач с заведующим давно ждали. Так по нему, если кому-то из начальства потребуется у больного орган изъять, то они это могут сделать. Заплатят правда, или бартер сделают, но всё равно – право изъять ИМЕЮТ.
- Не пришей кобыле хвост!
- Богом клянусь. Я что думаю, надо будет, когда все окончательно решится, Ваське у Петра Васильевича печень новую выпросить, а то он свою всю уже пропил — скотина. Ещё сдохнет от перепоя, как я тогда детей сама растить буду?
- Да ну тебя Машка? Даже если всё так как ты говоришь, с чего это Пётр Васильевич тебе печень новую будет давать?
- А я ему заплачу. А что, им значит, можно будет для своих знакомых по – блату органы изымать, а нам — шиш?
- А главврач что говорил?
- Да спрашивал, нет ли у него на примете кого-нибудь со здоровой печенью, а то у начальника городской милиции ещё немного и цирроз начнётся...
Я отключился.


Простынь слегка сползла с моего лица, и правым глазом я смог прочитать табличку на двери — «Операционная».
За дверью готовились к операции ...
- Ах, Анечка, если бы вы только знали, какие перспективы у нас открываются…
- Да какие ж перспективы, Владлен Юрьевич могут быть в этой больнице?
- Огромные, Анечка, огромные. Жаль только, что я на анестезиолога учился, надо было в диагностику идти. Хирург из меня вряд ли хороший получился бы, а вот диагност – вполне ...
- А что бы это вам дало?
- А дало бы это Анечка — хорошие деньги. Скоро диагностировать здоровый орган – больших денег стоить будет. Закон то приняли, но не будешь же у человека плохой орган изымать — так как он никому кроме бедняги не нужен. А как определить здоровый он или нет? Вот и будут хирурги отстёгивать диагностам, чтобы те подобрали нужный материал. Трансплантологи правда больше зарабатывать будут, но диагносты — точно на третьем месте будут...
- А кто ж на первом?
- Главврач конечно.
- А мы Владлен Юрьевич, а как же мы?
- Не волнуйся Анечка, нам тоже что-то перепадёт. скоро сможешь взять себе пару сисек. Или мозги. Шучу. Шучу. Слушай, может заскочишь ко мне сегодня вечером на кофе?
- Опять вы за старое Владлен Юрьевич, давайте лучше проверим приборы. До операции 5 минут осталось.
- Я лучше тебя проверю, вдруг у тебя что-нибудь заменить надо ...
Раздались смех и возня, и я снова ушёл в бессознательное…


Мне в глаз что-то ярко светило, я открыл его и увидел белую шапочку и марлевую повязку. Между ними были большие квадратные очки в роговой оправе и огромные зрачки. Затем откуда-то сверху появилась рука со скальпелем, и густой низкий голос сказал:
- Ну что ж давайте посмотрим, что тут у него...
Не мешкая ни секунды, я правой рукою схватил хирурга за причинное место, и изо всех сил сжал. Тот высоко взвыл выпустив из рук скальпель, и начал подпрыгивать на месте с одной ноги на другую, поливая меня слезами, причитаниями и проклятьями. Анестезиолог и наверное Анечка тоже начали орать, и бросились спасать хирурга. Навалившись на меня, они несколько минут тщетно пытаясь оторвать мою руку от доктора. Непослушным языком я пытался им крикнуть: — «Ни хрена вы с меня не получите суки...», — но вместо этого лишь сжимал кисть из последних сил, хлопал единственным открытым глазом и оттопыривал вверх большой палец на правой ноге. Когда они всё же начали понемногу меня одолевать, и анестезиолог уже начал напяливать на меня маску с хлороформом, Анечка вдруг с грубой мужской силою начала трясти меня за плечи, всё сильнее и сильнее…
- Да очнись же ты!
Оба глаза легко открылись, я выдохнул и сел на кровати.
Меня тряс за плечи сосед по палате.
- Чего ты так орёшь?
- Блядь, — я вытер пот со лба. — Сон дурной приснился.
- Да ну нах… такие сны ...
Я опять откинулся на подушку.
Дверь с палату открылась, и показалось лицо медсестрички, которая делала мне укол.
- Ой, извините Иванов, как вы себя чувствуете?
- Странно… А что? Дрожь от недавней борьбы в правой руке никак не проходила.
- Да вы понимаете, я по ошибке вам не тот укол сделала. Вместе с вами, к нам в отделение поступил больной, у которого сильные боли и нервное истощение, и ему просто необходимо было выспаться. Вот врач меня и просила вколоть ему снотворное. А я подумала что вы – это он, и его лекарство вколола — вам. Вы простите меня пожалуйста, и не говорите врачу. Ладно?
Я посмотрел на умоляющее лицо и подумал, что просто извинением она не отделается, как минимум чашка кофе на брудершафт.
- Ладно.
Я повернулся к соседу: — Я бы на твоём месте телеканал «Рада» — не смотрел.
- Почему?
- Потому что, если тебе уколют то же что и мне – и не дай Бог тебе приснится что-то из законов наших депутатов, то ты до сортира добраться — не успеешь.

- Да пошёл ты! Ну на хера ты про туалет вспомнил, — рявкнул он, и с перекошенным лицом рванул из палаты.

Ну вот почему так, как только пытаешься предостеречь человека от опасности – он убегает? Это же блядь не культурно…