ArturMaximov : В Мотовилихе траур

В Мотовилихе сегодня траур: убит уже третий за март школьник, убит жестоко, по-зверски. Как и прежних двух, его нашли не сразу, не всего: тело, ручки, ножки во дворе напротив его дома, а головы не было. Что у Андрюши Запесова, что у Коленьки Власова, а теперь и у Сережки Лихачева. Лучшие следователи города, поисковые рейды с недавно выведенными здесь волкособами – никто не мог найти. Даже похоронить по-человечески нельзя. Не позавидуешь родителям, которые мало того, что пережили своих детей, так еще и попрощаться, как следует, не имеют возможности.
Общественность в панике: интернет кишит «писульками» блоггеров-муравьев, газеты заставляют бабок раньше времени умирать от инфаркта, ТОК-шоу обогащаются новенькой свежей темой, полицейские постоянно набегают на квартиры, питейные заведения, и пр. Да только, все тщетно. Дело-то дальше не двигается. Родители мальчишек так и не получили шанс посмотреть в глаза убийцы. А так хочется. И посмотреть. И вырвать. И все.
Все учебные и спортивные заведения перешли на режим «повышенной безопасности»: назначенные чиновниками охранные предприятия круглосуточно форсировали каждый детсад, каждую школу, гимназию, лицеи. Но мамам и папам это все равно, детишек своих они не пускают ни на футбол, ни на шахматы, ни даже на уроки. Город будто бы умер.
- Да что ж это такое? Мы кого учить-то должны? Лично я Пушкинские сказки знаю уже наизусть! Может и нам перестать ходить на работу? – завел дискуссию преподаватель литературы у пятиклашек.
- Бог с вами, Александр Владиславович! – сказала Людмила Алексеевна, завуч по воспитательной работе, — я полностью согласна с политикой родителей. Ну как можно отпустить свое дитя в школу, если такое-то творится?! Прекрасно понимаю их. Сами же знаете, мой Лешенька…
- Простите, Людочка, не хотел напоминать. Тем не менее, посмотрите в коридор: ну никого, ладно младшие классы, но старшее-то звено, м? Там такие уже дядечки водятся, к которым подходить-то страшно, не то что бы…
- Хватит! – крикнула Лариса Валентиновна, директор гимназии №5 — Хватит! Будет вам, Александр. Вы у нас и так единственный мужчина в коллективе, а ведете себя, как первокурсница на первом зачете! Будьте же сильным, и нам помогайте! Ей Богу! Не время себя жалеть: мы родителям должны доказать, что безопаснее школы места на данный момент нет, ребятишкам должны глаза закрыть и просвещать, а не сбегать, как крысы с корабля. Ну ей Богу! Александр Владиславович!
- Эх… а я-то о чем толкую? – уже тише сказал преподаватель.
- Вот и я не понимаю… — закончила Лариса Валентиновна.
После учебного дня и уроков у почти пустого пятого класса Александр Владиславович, насколько то позволяла его хромота, поспешил домой. Едва ли не перейдя улицу и подойдя к остановке маршрутки, он заметил блуждающего туда-сюда вдоль забора молодого человека в коротком синем пуховике и с большой спортивной сумкой. Выражение лица у парня было взволнованное, глазами он что-то явно искал, осматривая всю торцовую часть гимназии. Александр Владиславович, по присущей ему повышенной подозрительности, уже увидел в незнакомце ту тварь, которую заочно обвинил во всех ужасающих деяниях. Он принял наблюдательную позицию, закурил, достал телефон и начал симулировать звонок другу. Но, перекрыв ему все обозрение, подъехал маршрут № 16, преподаватель же не стал заходить в салон: «Вдруг и правда, тот. А ведь еще далеко не все школьники вышли». Как только газель отъехала, незнакомец исчез. А тут и детишки, один за другим, начали выбегать из гимназии. Александр Владиславович, уже предельно нервный, быстрыми шагами, несмотря на боль, кинулся к месту, где стоял тот странный молодой человек. Обойдя весь периметр, он так и не увидел его.
- Александр Владиславович! – услышал он чей-то очень знакомый голос позади
- Ах, это вы, Людмила Алексеевна… — успокоив свои нервы, убитый неудачными поисками, сказал он.
- А вам разве в эту сторону? И чего это вы такой запыхавшийся, куда бежали-то? – по-матерински любовным тоном и с милой улыбкой спросила Людмила Алексеевна.
- Я? Да вот… как… да что ж это я? Знакомого увидел, кричу его кричу, а он ноль эмоций, вот и побежал за ним, а он брык и в автобус.
- Но здесь ведь никакой остановки то и нет, да и не было никогда.
- Разве? Значится, такси словил. Ну-с, доброго пути вам. Домой уж пойду. До свидания, Людочка!
- До свидания, Александр Владиславович! – попрощалась она и шепотом добавила, — Странный какой. Видно совсем уж устал…
Утром в пятницу звонок в секретариат гимназии № 5 сообщил, что вчера было найдено тело убитого Эдика Навалова.
- Эдичка? Как? Не могу поверить! Это же… Нет! Только ведь вчера сидел у меня на уроке за первой партой! Убью, мразь!
- Александр Владиславович, ну, будет! – остановила преподавателя литературы Лариса Валентиновна, — Вы ж все-таки учитель! И кого вы, извиняюсь, убивать собрались?
- Видел я его. Ходит туда-сюда, взгляд подозрительный, а мысли черные… — описал он преступника насколько смог, — Лариса Валентиновна! Как вы вообще можете так спокойно вести себя, когда происходят поистине ужасающие вещи?! Это же наш ученик, да что там, это же ребенок, человек!
- Ох, надоел… Да что ты детей-то пугаешь?
- Я вас не узнаю – отупев, сказал Александр Владиславович, — вы же директор…
- А ты учитель! Все! Распределили полномочия! – прервала она своим хрипом, — И хватит мне тут! Подчиняться – твоя прямая обязанность. Ухх… заколебал, ей Богу!
- Вашему Богу, да по рогам!
- Заткнись, сказала!
Тут в учительскую вошла Людмила Алексеевна.
- Добрый день коллеги!
- Здравствуйте, Людочка! Слышали новость? – встретила ее директор.
- Новость? Да вы что, совсем обезумели? – с ненавистью вскрикнул Александр Владиславович.
- Погодите… Можете сказать, что случилось? – с тревогой, но все так же по-любовному и с улыбкой спросила Людмила Алексеевна.
- Эдичку Навалого убили… Вчера нашли… вечером… тело, ножки, ручки… а головушки нет… Бедняжка… Найти бы, да разорвать ирода! – чуть ли не плача ответил Александр Владиславович.
- Ага, тем более, кто убийца, вы знаете! – с омерзительной язвой в голосе вошла в диалог Лариса Валентиновна
- Да что за женщина! Неудивительно, что и семьи-то у вас н..
- Прекратите, Александр! – остановила его Людмила, — И в правду, вести печальные. А мне вчера все не спится, да не спится… чувствую: неладное что-то. Жаль мальчика, способный такой, симпатичный, и мама-то с папой хорошие такие, их-то как жалко… А что, и в правду ирода признали?
- Да у него после Дойла способности к дедукции открылись – вновь съязвила Лариса Валентиновна.
- Кажется так… Не уверен… Вчера парень в синей куртке все ходил туда-сюда вдоль забора, да поглядывал на крылечко. А как детишки выходить-то стали, и он исчез. Странно же? Да? А сегодня, видите, именно в нашей школе…
- Ох, Сашенька, отдохнуть бы вам… — начала его успокаивать Людмила Алексеевна.
- Эдичку жаль – закончил преподаватель.
Противясь своей усталости, Александр Владиславович решил все же не ехать в этот вечер на маршрутке: добрая (если это слово здесь уместно) прогулка всегда приводила его мысли в порядок, да и идти в общем-то не много вовсе. Выйдя из ворот, он повернул в сторону дома и пошел по улице Ким. Несомненно, это была его любимая улица в городе. Для обывателя в ней не найдется ничего красивого и интересного: это, так сказать, центр, но всего лишь спального района. Чередуясь с пятиэтажными хрущевками, по всей длине расползлись супермаркеты, пирожковые, рюмочные, а недавно открылся местный клуб, «Адам и Ева». Вместо этого заведения, помнится Александру Владиславовичу, здесь располагался работавший вплоть до 2004 года «Клуб юных поэтов и писателей», в который будущий преподаватель литературы естественно входил. Он ребенком со своим другом Андрюшкой Красиловым частенько после занятий убегали в соседний двор, где находились самые большие качели в округе, и, читая наизусть Маяковского, прыгали с них в песочницу. Жаль, что закрыли.
В двухстах метрах от «Адама и Евы» на другой стороне дороги стояла школа № 50 с английским уклоном. Также как и гимназия, где работал Александр, она была огорожена новеньким чугунным забором. Здесь преподаватель тоже работал, но когда был еще практикантом. Взглядом он нашел окна того кабинета, где читал пятиклашкам Пушкинское «Лукоморье», невзначай, шепотом начал вспоминать:
- И днем, и ночью кот ученый…
Опустив глаза, он вновь увидел того незнакомца в синей куртке и опять с этой проклятой огромной спортивной сумкой.
- Эй ты! Ты чего тут пороги обиваешь? Кто такой? – как будто потеряв все рамки приличия, напал на парня Александр Владиславович.
- А вам какое дело? Шли бы дальше – с не менее «приветливым» тоном сказал парень.
- Что сказал, щенок?
- Ты че, дед, совсем охуел? – подойдя вплотную, кинул незнакомец.
- Вот, сучий сын! Я тебе щас … – замахнулся на парня Александр Владиславович.
Еле-еле раскрыв правый глаз (левый почему-то не поддавался импульсам), Александр Владиславович увидел, что находится не в своей чахлой, замызганной комнатушке, а в милой прибранной гостиной, в которой никогда не бывал раньше. Ощупав голову, он обнаружил бинтовую повязку, закрывающую весь лоб и левую часть лица.
- Аа….а… ггдееееее….ййй…я? – простонал он сквозь опухшие, залитые запекшейся кровью губы – Гддее я?
- Ох, голубчик, не уж-то очнулся? – послышался ласковый голос, по-видимому, где-то из прихожей.
- Кто это? Где я? – уже более отчетливо спросил пострадавший.
- Да уж известно кто! – в комнату вошла Людмила Алексеевна, – Ну-с, Сашенька, как самочувствие?
Пытаясь выяснить, что произошло, Александр Владиславович увидел позади знакомой молодого человека, чье лицо было последним, что он помнил.
- Вот он! Ублюдок! Ирод! Да как ты посмел?!
- Ты че разорался? – кинула уже совсем не материнским и ласковым голосом Людмила.
- Кто это? Почему он здесь?!
Молодой человек стоял вкопанным в пол, не говоря ничего.
- Это Тимур, давний друг моего Лешеньки, – объяснила Людмила Алексеевна, — Он между прочим тебя ко мне и привел! А ты… тьфу! Бестолочь!
- Людмила, это он! Да будь я проклят, если не так все!
- Естественно, он, а кто же еще?..
- Вы меня не понимаете?! Это он, он мальчишек наших! Он!
- Это ты не понимаешь, Саша. – оборвала его Людмила, — Мне Лешеньку вернуть надо, а Тимур, (подведя за руку парня), радость моя, помочь пытается…
- Да что же, вы совсем с ума сошли? Это же дети! И причем тут Леша? Да я на вас в полицию заявлю!
- Будет тебе! Ты хоть обратил внимание: уйти-то сможешь?
Александр Владиславович откинул одеяло и увидел, что ноги его перетянуты плотной веревкой и перевязаны мощным узлом к спинке кровати, да так сильно, что ступни стали синими. Он попытался пошевелить пальцами, но эти попытки были тщетны. Кровь к ногам не подступала уже довольно-таки долго, отчего конечности и отказали.
- Людмилочка, за что? Я же… я… — не найдя оправдания (да и за что, собственно, ему оправдываться), преподаватель проронил скупую слезу то ли от правды, то ли от беззащитности.
- Понимаешь, Сашенька, ты – важный ингредиент, так сказать, главное звено…
Как оказалось, Людмила уже 10 лет готовится к возвращению сына с того света. Так сильно отчаявшись от смерти единственного ребенка, она, строгий атеист, начала искать все пути, которые бы вернули ее чадо. В один прекрасный момент она решилась пойти к бабке, «Суксунской ведунье», за помощью. Та после нескольких «сеансов» дала клиентке одну весьма захватывающую книжку. Название ее уже и сама Людмила не помнит, а вот нужный обряд выучила наизусть: «Вернется сын, когда прольется кровь пяти младых и старца одного» — эту фразочку она говорила с особым выражением лица, присущим актерам какого-нибудь драматического театра. Чтобы вернуть ребетенка, гласит обряд, необходимы шесть голов: пяти мальчишек одного с сыном возраста, и одного взрослого мужчины (точный возраст, как ни странно, не был указан). И в точную дату смерти, на том же самом месте, где смерть забрала дите, 6 голов должны стоять так, чтобы образовать звезду Давида. Старшая из голов должны быть ближе к окну (символу открытого пути), являясь как бы гидом в мир живых. Четыре головы «младые» располагаются по остальным точкам звезды, имея под собой качества, которыми обладал усопший. В случае Лешеньки он был много способным мальчиком: умным (Андрюша Запесов был круглым отличником), спортивным (Коленьку Власова в его возрасте уже называли «Олимпийской надеждой» страны по плаванию), обладающим великолепными внешними данными (Сереженька Лихачев был настолько симпатичным мальчиком, что уже с 3его класса его снимали для рекламы одежды разных брендов), артистичным (Эдичка Навалов, любимый ученик Александра, ходил в театральную студию и пребывал там на особом счету), вечно влюбленным в свою мать. Последней головы не хватало, Александр Владиславович сорвал финальное убийство ученика.
- Я не могу в это поверить… — проронил Александр.
- А я поверила, и Тимур (тот улыбчиво кивнул) поверил – ответила Людмила, вытирая со лба пот, вызванный увлеченным повествованием, — Что же, времени мало, а еще столько дел и у меня, и у Тимочки…
- Вы будете гореть в аду! – крикнул, что есть сил, Александр Владиславович.
- Ха, типун тебе на язык! – посмеялась Людмила.
Они ушли. Прикованный к кровати пытался освободить свои ноги, но дряхлые пальцы то и дело не могли зацепиться за тугую веревку. Он начал кричать и молить о помощи, но в начале рабочего дня, если его и могли услышать, то только прогуливающие учебу дети. Отчаявшись, Александр, уснул. Очевидно, ему приснился последний сон… Он и его друг идут в «Клуб юных поэтов и писателей» похвастаться новым совместно сочиненным стихотворением. В зале, где обычно заседали ученики и преподаватели клуба, они начали читать:
«Любовью к Родине и матерям
Пропитаны защитников штыки,
Когда поганый фриц победу потерял,
Наш русский брат поднялся на дыбы!
Догнал, ударил, что есть сил,
И пораженным пало стадо.
Захватчика солдат убил!
Плечом к плечу, и брат за брата!»
Аплодисменты преподавателей и друзей по клубу не утихали очень долго. «Браво! Браво!» — кричал весь зал. Но вдруг зазвучала пронзающая слух сирена. Как тогда… в июне… Сильный голос по радио объявил, что немцы объявили войну и уже на подходе к Пермскому краю. Вслед за объявлением произошел взрыв дома культуры.
Александр Владиславович проснулся от удара двери. Пришли его палачи: Людмила Алексеевна, улыбчивая и радостная, а вслед за ней угрюмый и злой Тимур, держа в руках проклятую спортивную сумку.
Последней жертвой оказался Саша Смелин, ученик именно той английской школы, возле которой Александр накинулся на Тимура.
- Вы твари. Скоты. Вам воздастся. Клянусь! – бешено орал Александр Владиславович.
- Да заткнись, блять – к кровати подошел Тимур, достал огромных размеров нож и перерезал горло «главному звену».