Джанки Миллер : Антидепрессант

Junkie Miller “Антидепрессант”


Вот меня задел спускающийся вниз мужчина, а теперь женщина и ещё кто-то. Чёртов муравейник, в котором не существует никакого личного пространства. И человеку с диагнозом антропофобия, то есть мне и немногим другим, достаточно сложно приспособляться к жизни в таком проявлении. Социофобия, которая является более распространенным страхом перед людьми, отличается от антропофобии лишь тем, что антропофоб боится любых контактов с людьми, а социофоб только столпотворений. Сейчас я находился в огромной толпе людей, заключённых в клетке под названием «час-пик» и состояние моё заметно ухудшалось. Так было всегда, стоило войти в людное место. Моё изнасилованное психическими отклонениями тело начинало трястись, выделять пот и сокращаться в болях. В такие моменты я ощущал себя каким-то наркоманом во время ломок. Люди с подозрением останавливали на мне взгляды, некоторые открыто любовались картиной моего внутреннего атомного взрыва, и от этого мне становилось ещё хуже.
Но я уже выбирался из метро, а наверху мне нужно было пройти совсем немного, чтобы, наконец, оказаться дома. Ещё успокаивал бутылёк с антидепрессантом в кармане пальто, который мне выписал мой врач. В последнее время со страхами, апатией и унынием справляться стало до невозможности тяжко, и я попросил лекарств. Не знаю почему, но я трепетал от надежды о том, что таблетки подействуют волшебным образом, и я сразу же стану здоровым и социально адаптированным, как окружающие меня люди. Но мистер Джонсон сказал, что пропить их нужно будет около двух недель, чтобы ощутимый результат стал стабильным. Господи, я был готов пить их хоть до конца дней своих, лишь бы все это дерьмо испарилось из моей головы. Я постоянно думал о какой-то неведомой хуйне, которая буквально заставляла забиться в угол и поддаваться этим паническим атакам. Хватит, подумал я, и покрепче сжав заветный бутылёк с антидепрессантом, наконец, вышел на улицу.

Когда я открывал дверь в свою съёмную квартиру на втором этаже старого дома, то уже с порога учуял запах мочи. Кот снова наделал дел, успел подумать я. Похоже, что этот сукин сын никогда не приучится ходить в лоток. Я разулся и прошёл в комнату. Вышеуказанное животное с наглым видом довольствовалось сном на телевизоре, верхушка которого покрывалась двухнедельной пылью.
Убирался в квартире я редко и веских причин для этого выявить не мог до сих пор. Нет, это не проявление природной лени и распиздяйства, это скорее сохранение какой-то стабильности. Педантичность, в некотором смысле. Только я поддерживал не порядок, а разгром и бардак. И меня как-то мало волновали предостережения о соблюдении гигиены, квартирных клопах и прочих радостях этого хаоса.
Решив, что я сначала уберу ссаньё кота, а потом уже прилягу отдохнуть, я отправился за тряпкой. Мокрое пятно на кухне источало ужасающий запах, и я непроизвольно сморщил нос, зажимая его пальцами. Я присел на корточки и стал брезгливо вытирать мочу. Да, хуже занятия и придумать нельзя. Заводить кота, чтобы убирать за ним ссаньё с дерьмом — было глупой затеей, но выбрасывать божью тварь было уже поздно, да и жалко.

Я уже полчаса лежал на кровати, свербя потолок усталым взглядом и всё ждал, когда же подействуют таблетки. Мысль о том, что одной капсулы мало, никак не хотела покидать мою голову. Я уже решил подняться и принять ещё одну таблетку, как в дверь позвонили.
Лениво передвигая ногами, я направлялся к двери. Прижав око к глазку, я не увидел никого по ту сторону.
— Показалось, наверное, — прошептал я себе под нос и повернулся назад.
— Не поднимай глаза, — промолвил низкий голос, будто пропущенный через какой-то компьютерный эффект замедления.
Что-то холодное и металлическое упиралось мне в лоб. Неприятное ощущение, от которого по телу забегали противные мурашки. Я часто читал в книгах про липкий страх и никогда не понимал, что это такое. Теперь понял. Это будто тебя поместили в какую-то слизистую оболочку выделений инопланетянина. Очень вязкую и сковывающую движения тела. Меня это чувство обволокло изнутри и снаружи. А ощущение холода медленно, будто издеваясь, смещалось с середины лба на переносицу. Морозящая точка остановилась на горбинке, словно посмеялась и тронулась ниже.
И вот металл уже настойчиво раздвигает мои губы, бьётся о зубы, вызывая тем самым волну мерзких вибраций в челюсти. От подобных ощущений я раскрыл рот и провёл языком по металлу. Как я и думал — пистолет. После того, как орган восприятия вкуса прошёлся вокруг и спереди металла, я убедился в этом. Дырка ствола казалась огромной, и я лишь успел подумать, что такая пуля разнесёт мой череп на половину коридора. А кого будет медицинским экспертам собирать со стен и потолка мои мозги? Я всегда думал о подобной хуйне во время опасных для жизни ситуаций. Сейчас мне должны прострелить бошку, а я размышляю о том, что соседи, услышав выстрел, даже не встанут с дивана, потому что сейчас по телевизору идёт идиотское шоу, которое смотрела добрая половина страны.
— Не бойся, эта реальность лишь одна из многих. В других ты продолжишь жить, — прошёлся горячий шёпот по моему уху.
Я успел лишь мысленно выдохнуть, как всё погрузилось во тьму.

«Мистер Холланд, надеюсь, что вы ещё не принимали лекарства. Мой секретарь перепутала Ваш рецепт с рецептом другого пациента. Вернитесь, пожалуйста, за своим рецептом».