Любер : DIE HARDER

Лето… байдарки плывут по реке…
Больница в заштатном американском городке…
Все так спокойно, лениво, чисто,
Но больницу захватывают террористы!
И вот какую ведут игру:
В больнице-то сам глава ЦРУ!
Приехал к маме на день рожденья,
А тут аппендикс и осложненье,
Главврач – предатель, он из Алькайды,
Давно сливает им все инсайты,
Жаждет и ждет мировой войны:
Все сдохнут, а гадине хоть бы хны!
Его не тронут ни боль, ни слезы…
Глава захвачен, а как наркоза
Следы из крови его уйдут,
Они его тут же пытать начнут
(К этому делу привычны сроду),
Чтоб выдал залпов ракетных коды!
А выдаст – конец на Земле житья,
Но в той больнице еще есть я.
Зашел случайно – к своей невесте…
Теперь там заперт, со всеми вместе.
На вид я так, ни разу не хват,
Но десять лет открути назад –
Я был майором Ю-Эс спецназа,
Теперь в отставке из-за отказа
Стрелять в гражданских… О сей детали
Бандиты не знают, а если б знали,
То беспокоились бы не шибко –
И В ЭТОМ ИХ БОЛЬШАЯ ОШИБКА!
Их только сорок… скоро могил…
Нет, тридцать… Я десять уже убил.
С трофейным Узи по этажу
Крадусь беззвучно, без куражу,
Вдруг справа писк… словно крик, но тише –
Там медсестричка в какой-то нише,
Халатик, голые ножки, нож
В руках трясется, молитвы, дрожь,
Истерика – как может быть иначе?
«Мы все умрем,» – восклицает, плачет
Я ей – «Сестренка, отставить выть,
Пойдем со мной, если хочешь жить!»
Ну … дальше пули, удары, крики,
Я из окна на ограды пики
Двоих швырнул, а троим кадык
Зубами вырвал… устал… Отвык!
Короче, рвана моя рубаха,
На роже ссадины (кто-то смаха
Ногой ударил пятнадцать раз
Рассек скулу, а мозг не сотряс),
Слегка хромаю (не всё, мол, гладко)
И ВОТ ПРИШЛА ПОСЛЕДНЯЯ СХВАТКА!
Как битва героев древняя встарь:
Я – и безжалостный их главарь.
Понятно, будет лишь рукопашка:
Пистоль, гранаты, кинжалы, шашка –
Всё это лишнее. Лишь кулак
Решит, что будет, и будет как.
Кому – победа, кому – печали.
Мы майки сняли и в стойки встали,
Ему в лицо я в нашем бою
Смотрю, не верю… Но узнаю!
Тот самый! Салех! Я помню крики
Тех мирных жителей в Мозамбике,
Когда приказ был – зачистить всех,
И этот Салех (майор, морпех),
Нажал, смеясь, на гашетку сразу,
Сказав при этом такую фразу:
«Немирный, мирный – дави всех их,
Аллах наверху разберет своих!»
Так вот до чего ты скатился, сука!
Кричу, его отбивая руку,
Вложив всю яростность в «ягуар» –
Костяшкой пальцев в кадык удар.
Но тут на меня, как на доты рота,
Бросается яростно сзади кто-то,
Сбивает с ног, волочёт, орёт…
И враг поверженный восстает.
Смотрю, не верю, но вижу всё же:
МОЯ НЕВЕСТА, о боже, боже!
Стоит, защищая его, как щит,
А мне грозит, да еще кричит:
«Я с ним давно, он дитя эфира,
Он ангел мой, он страданья мира
Мне все открыл,» — и внезапно стон
Из ея горла, и дух с ней вон.
Это сестричка изо всей силы
По рукоятку ей нож вонзила,
И прямо в сердце, знала, куда…
А Салех спокойно так мне «вражда
Меж нами кажется мне напрасной,
Пойдем со мной в новый мир прекрасный,
Где все равны, ты подумай, мы
С тобой похожи. Сильны, прямы
Деремся оба мы за идею…
Давай со мной! Я думать смею,
Что ты не миллионер пока,
Клянусь я – будешь. И клятва крепка».
Но я, смеясь, головой качаю,
И я отступнику отвечаю:
«Ты знаешь, правда, в сомненьях я…
Соблазн велик – из грязи в князья!

Ответь же мне, бедняку, изгою,
Как говорить мне сейчас с тобою,
Если ты мертв, а трупов язык
Я понимать пока не привык?»
И, не дожидаясь, не ожидая
Его ответа, ему ломаю,
Нырнув под руку, челюсть и шею…
Немного нечисто вышло… Старею:
Не должен успеть был дернуться враг,
Но впрочем, пожалуй, сойдет и так.
Ну, всё… Как узники из темницы
Мы с сестричкою из больницы
Уходим, оставив и прах, и тлен,
В рассвет, под рев полицейских сирен…