александр махнёв : выдох

Противный мелкий дождик поливал третий час. Полотняный лозунг, растянутый между прохудившейся трубой парового отопления и покосившимся забором, естественно обещающий всем гражданам великое будущее, совершенно промок и провис. «Охотно поменял бы великое будущее на сносное настоящее» — подумал он, проходя под ним. Перешагнул поваленную решетку и увидел освещённое крыльцо с навесом. Одноэтажное, длинное здание незапамятной постройки, из грязно жёлтого кирпича. С торца застеклённая дверь и фонарь над ней. Поднялся на крыльцо и провёл рукой по мокрым волосам. Потом расстегнул куртку, вынул из внутреннего кармана сигареты и закурил.

- Что вы здесь делаете?
Обернулся – с внутренней стороны двери стояла женщина.
-Для этого может быть множество причин. Например, укрываюсь от дождя… Надеюсь, такая очаровательная дама не станет выгонять под ливень, такого в меру интересного мужчину? «Дама» слегка смешалась…
- Да, в общем, стойте … просто непонятно, как вы сюда попали. Это охраняемая зона.
- Что вы говорите! Простите, вопрос конечно идиотский, но всё же, что скрывается в вашей охраняемой зоне?
Она опять смутилась, но через секунду рассмеялась:
- Честно говоря, я и сама не знаю.
- Может впустите, раз уж мы всё равно разговариваем?
Его визави колебалась, но неожиданный собеседник смотрел прямо, улыбался широко, и… она открыла.


- У вас приятный голос — сказал нежданный гость, едва переступив порог — через стекло слышно не очень хорошо.
Женщина заперла дверь и пригласила следовать за ней. Он, конечно, не упустил возможности оценить фигуру незнакомки. Фигура была недурна. В конце длинного, тёмного коридора мимо открытой двери струился свет. Он вошёл в маленькую комнатку. Осмотрелся. Справа диван, слева два кресла, шкаф в углу. Рабочий стол у окна. На маленьком столике перед диваном электрический чайник, две чашки и коробка сахара рафинада.
-Сергей – представился он и протянул руку. Хозяйка впервые откровенно оглядела его и протянула руку навстречу:
- Алёна.… Вам, пожалуй, стоит просушить куртку; повесьте, там, у батареи. Я схожу за водой? Чай вскипятить.
Когда она вернулась, Сергей сидел на диване, перелистывая какой-то рекламный буклет. Воды в чайник и, включив его, присела в кресло напротив. Погодя гость отложил чтиво и спросил, как будто даже слегка укоризненно:
— Почему вы меня впустили?
- Не знаю … У вас лицо интеллигентное.
- Мило. Вы полагаете, у серийного убийцы непременно должна быть внешность вурдалака?
Беспокойство мелькнуло в её глазах. Он заметил и, рассмеявшись, добавил:
-Нет, нет. Я не маньяк. В том смысле… я не склонен к расчленению тел. — и сразу посерьёзнев — Скорее к расчленению душ.
Спохватившись что, опять сказал что-то загадочно-тревожное, торопливо пояснил:
- Хотелось бы думать, что я литератор.
- Что значит, хотелось бы думать?
…
-Здесь трудно быть убеждённым до конца. Сложно определить грань между литературой и графоманией. Это что-то вроде грани между эротикой и порнографией.
В принципе каждый человек в состоянии написать что-нибудь стоящее. В единственном экземпляре. Хотя бы афоризм. Просто мы не берём на себя труд следить за собственными мыслями.
Алёна посмотрела на ночного визитёра с интересом:
- Как вы думаете почему?
- Это сильно утомляет – ответил он, и явно что бы сменить тему, продолжил: Между прочим! Что делает одинокая женщина в пустом административном здании?
- Дежурит. Что-то вроде ночного сторожа… Кстати… чайник уже вскипел.
- Чай я не пью.
- Извините кофе мне не по карману.
- Да в общем кофе я тоже не жалую. Водка, коньяк. И, скорее утвердительно, но всё же с лёгким оттенком вопросительности, добавил:
- У вас их наверняка нет.

Они обменялись ещё десятком фраз, сопровождавшимися длинными паузами.
Наконец воцарилось молчание, которое принято называть «неловким» и просто что бы нарушить его он сказал:
- Странная всё же штука – жизнь. Выдумай я подобную встречу – никто бы мне не поверил.
Она отреагировала без всякой связи с предыдущим:
- Уже половина второго. Ваша куртка, кажется, подсохла?
- Это звучит, как предложение уйти?
У моего любимого писателя одна повесть заканчивается фразой: «И он вышел под дождь». Впрочем, он её позаимствовал, кажется у Фолкнера. Так что это давно не оригинально. Позвольте мне остаться?
- И что мы будем делать?
- Ничего. Разговаривать.
- Тогда расскажите о себе.
- По-моему это глупо.
- Что?
- Ну, если я стану вам рассказывать о себе. Будет похоже на нытьё в жилетку. Кстати, относительно моей догадки — насчёт выпивки? Вы её никак не прокомментировали.
-Что тут комментировать. Вы не угадали. У меня есть водка.
И как бы оправдываясь, пояснила:
- У сотрудницы вчера был день рожденья, осталось немного. Принести? Не дожидаясь ответа, вышла. Сергей достал сигареты, зажёг спичку, но прикуривать не стал. Хозяйка вернулась.
- Вот, полбутылки. Правда, из закуски только кусок торта.
- Несущественно…. Вы позволите закурить?
- Было бы странно отказывать незнакомому мужчине, которого я впустила среди ночи в пустое здание, в такой мелочи.
Он закурил, выпустил струю дыма, и, характерным движением размяв мышцы, сказал, с интонацией даже несколько задиристой:
- Вообще-то не такой уж я и незнакомый. Вы знаете, как меня зовут, и чем я занимаюсь. Я знаю о вас несколько меньше. Не хотите восполнить пробел?
- Нет, не хочу.
- Тогда давайте выпьем?
Кивком согласилась, он разлил водку в чашки.
- Предлагаю выпить за ненавязчивое знакомство.
Выпили.
Сергей чуть потянулся и откинулся на спинку дивана.
- Вы, кажется, начинаете осваиваться?
- Это упрёк?
- Скорее некоторое опасение.
- Не волнуйтесь Алёна, я безобиден как морская свинка. Просто немного устал. – и, задумчиво продолжил -мне почему-то кажется, что вам знакомо чувство одиночества?
Она ответили через длинную паузу:
- Может… поэтому я и открыла вам дверь. Иногда ОНО страшнее полночного незнакомца. Давайте, как это называется, «хлопнем ещё», по чуть-чуть.
Он приподнял брови и скользнул по её лицу стремительным взглядом. Молча плеснул водки в чашки, и только подавая Алёне её порцию, поинтересовался:
- За что будем пить?
- Скорее — для чего. Не знаю как вы, а я по-прежнему чувствую себя неловко. И теперь уже сама себе задаю вопрос: почему же я всё-таки вас впустила.
- У меня интеллигентное лицо – сказал он, они вместе рассмеялись — и добавил – много смеёмся, говорят это не к добру.
- А вы Серёжа довольно мрачный тип, как я погляжу.
- Будешь тут мрачным.
- О себе вы рассказывать не хотите, ну развлекайте меня как-то. В конце концов, это вы свалились ко мне «как снег на голову». Расскажите, что вы пишете? Роман, наверное?
- Ну, что бы писать роман, нужна какая-то грандиозная идея. Как у Толстого или Достоевского. Моя задача куда проще. Я пытаюсь разобраться в текущей жизни с помощью её литературного осмысления.
- И как? Получается?
- Честно говоря, не очень. Кстати, это вторая причина, по которой я оказался на вашей «охраняемой территории». Дезориентация…
- Беспризорный гений?
- Да нет. В самом деле — я не кокетничаю. Трезво оцениваю свои способности и на звание гения отнюдь не претендую. Просто жизнь какая–то… пустая. Бессюжетная, я бы сказал.
- Кризис жанра?
- Именно. Кризис жанра под названием: «Искусство жить в удовольствие». Нет, нет я не настолько глуп, чтобы требовать от жизни очевидного смысла, но минимальной целесообразности хотелось бы… Между прочим, что всё-таки вы в вашей зоне охраняете?
- Да теперь уже ничего. Раньше выпускали что-то для военных. А теперь охраняют так, по инерции. Вы собственно сами убедились как.
Она вздохнула и тут же вернулась к прерванной теме.
- А как же будущие поколения? Дети?
- Помилуйте. Единственная реальная вещь, которую мы можем передать своим детям – наш опыт. Да и тот обычно не лучший образец, для подражания. Мы его и передаём-то может, единственно потому, что нам самим он не пригодился.
- Принц датский, да и только.
- И, кажется, я всё-таки омочил вашу жилетку своими слезами.

Они опять надолго замолчали. «Надолго» разумеется, относительно беседы. Ведь короткая пауза, прерывающая никчёмный разговор может показаться длительной и мучительной. А наоборот длинная, занятая обдумыванием прежде произнесённого – совсем незаметной. Наверное, потому что скорость мысли быстрее даже скорости света? Ну, уж скорости звука то точно быстрее.

Сергей вертел в руках спичечный коробок, Алёна производя некие непонятные и ей самой, может быть тантрические движения кистями рук, одновременно наблюдала за пляской спичечной коробки в руках собеседника.
Но первой продолжила всё-таки она:
- Может это просто рефлексия, бесплодное умствование?
- Браво! Психопатом и графоманом одновременно меня ещё никто не называл. – облегчённо отозвался Сергей. Впрочем, ещё помолчал немного, достал очередную сигарету, и добавил: Хотя это именно один из тех вопросов, на который я хотел бы получить ответ.
- Жизнь слишком коротка для ответов. Дай Бог хоть вопросы успеть сформулировать.
- Ещё раз браво Алёна! Хорошо сказано. Но достаточно пессимистично. Вам, наверное, тоже есть, о чём поплакаться?
- Полное удовлетворение и амёбам вряд ли ведомо. Впрочем… Когда вы появились я как раз прогуливалась по коридору – туда-сюда… И мне почему-то было ужасно обидно. Темнота, тишина и тоска. Я подумала, что жизнь чем-то похожа на этот длинный тёмный коридор с маленькой освещённой дверью в глубине… Дойдёшь до неё, заглянешь внутрь — ничего интересного и опять возвращаешься в темноту.
- Ну, вот мы с вами и добрались до одного из самых бессмысленных занятий – разговора о смысле жизни.
- Положим, вы первый начали.
- Знаете… последнее время я всё чего-то жду. Становлюсь похожим на женщину. Ведь это ваш удел ожидание. Предназначение мужчины поиск, движение.
Он поднялся, так резко, что собеседница вздрогнула от неожиданности:
- А я теперь похож на кролика, который застыл перед гигантским удавом… И знаю: вот-вот проглотят, а с места сдвинуться не могу. Последнюю фразу он едва не прокричал.
Алёна даже вздрогнула от неожиданности, но, несколько помедлив, явно что-то обдумав, продолжила: А вы уверены, что именно «движение»? Движение — значит активное действие. А всегда ли оно необходимо?
- Поясните.
- Ну скажем так: условно разделим людей на «деятелей» и «наблюдателей». «Деятель» всю жизнь «роет землю», активно окапывается, стараясь благоустроить как-то окружающий мир, а «наблюдатель», он…
- …сидя на бруствере не им вырытого окопа печально удивляется соседствующей суете? – смеясь, продолжил Сергей.
- Ну, в принципе можно и так сказать. Ведь жил же Диоген в бочке, разве нет?
- Тут одна проблема, кто-то ведь ему бочку сделал?! Иначе где бы он жил… А сделал, наверное, кто-то из «деятелей».
- Каждому своё. Схимники во все времена были. Люди намеренно удаляясь от мира, избегали внешнего воздействия, что бы активизировать движение внутреннее.
- А как с графом Алексеем Булановым не выйдет? Ильфопетровский гусар-схимник, помните?
- Всё шутите?
-А как же, это, пожалуй, единственное, что не позволяет сойти с ума.
Алёна встала и подошла к окну. Где-то вдали раздался гудок и лязг стальных суставов железнодорожного состава.
- Может быть это просто выдох?
Она произнесла это мягко, почти нежно и он, смутившись своей излишней порывистости сел, и не зная куда деть руки и глаза, потянулся к сигаретам. Помолчал ещё немного и переспросил:
- Что значит выдох?
Она отошла от окна и присела на кончик стола, скрестив руки на груди.
- Как вам сказать… Наша жизнь состоит из вдохов и выдохов. Вдох – это жизнь. Выдох – это маленькая смерть. Но она не то что бы нужна, даже обязательна… Как пауза между двумя вдохами. Ритмически необходимый перерыв в звучании. Обязательная составляющая гармонии.
Он посмотрел на неё пристально, но и она не стала отводить глаз.
- Может быть… Только вот затянулся этот мой выдох, и взглянув в сторону окна, встряхнувшись, добавил — уже светает, теперь мне пожалуй действительно пора.

Она проводила его до входной двери, отперла, и немного помедлив, спросила, то ли у него, то ли у самой себя:
-Может, увидимся когда-нибудь ещё?
- Вряд ли. Вы ведь наверняка «счастливы замужем»?
- Странно обычно в подобной ситуации мужчины задают этот вопрос в начале.
- Благодарю за комплимент Алёна. И за гостеприимство.
Он закурил и вышел.
Дождь уже кончился.