Knopka : Другой мир

Он ждал в очереди в коридоре. Сидел, опустив голову, и никто не обращал на него внимания. Все было обычно-привычно: недозамазанные блекло-мрачной краской сколы штукатурки, причудливый рисунок трещин затертого линолеума. Он улыбался чему-то. Никто не видел, но он заметил, как из-за мыска его ботинка показались золотистые кудряшки, затем большой широко распахнутый глаз, за ним тонкий носик и, наконец, вся заостренная мордашка. Крохотный человечек изумленно озирался. Казалось, его и без того огромные глаза становятся от удивления и восторга еще больше. Да и было чему удивиться. Замызганный линолеум преображался, наливаясь красками, превращался в зеленую лужайку, на которой росла сочная свежая трава, а рисунки трещин оказались замысловатой сетью тропинок и дорожек. Человечек сделал несколько несмелых шажочков и зачарованно замер перед перегородившей ему дорогу травинкой. Его маленькие губки застыли удивленным «о», но вместо восторженного восклицания из них вырвался огромный похожий на мыльный пузырь. Человечек благоговейно выдыхал томные дифирамбы нависшей над тропинкой зеленой травинке, и невесомые шары, отрываясь от его губ, летели вверх, переливались радугой и лопались, не в силах удержать его восхищения.
Рядом золотилась еще одна кудрявая голова. Это другой крошка-человечек пузырился от восторга, лелея взглядом сверкающую росинку. Она повисла на травинке, тяжелая, налитая, а он слагал ей немую песнь, и его пузырьки соревновались по прозрачности с росинкой, переливались на свету, но никак не достигали ее совершенства. Он с воодушевлением обволакивал свою возлюбленную капельку все новыми и новыми пузырьками, ваял переливающиеся бриллиантовые россыпи, пока росинка не скатилась к кончику травинки. Медленно, ужасающе медленно она летела вниз и, ударившись об землю, разбилась на множество мелких сияющих осколков. Вздох ужаса сотряс человечка, он почти разрыдался, но увидев порожденные капелькой брызги, в которых переливались солнечные блики, он разразился новой восторженной бурлящей серенадой.
Человечек был настолько поглощен своими капельками, что не видел стоящую у него за спиной небольшую толпу таких же как он крошек. Задрав кудрявые головки, они восхищенно следили за размеренными движениями большущего колокола, выдыхая зачарованными залпами переливчатые радужные шары. Колокол раскачивался на вершине неизвестно откуда взявшейся башни, огромный, тяжелый, для таких малюток просто гигантский, и играл солнечным светом. Когда золотой бок пузатого красавца ловил луч солнца, лица человечков светились от охватывавшего их восторга, но стоило колоколу качнуться назад и уйти со света в тень, как отчаянье и ужас наполняли огромные глаза человечков. С новым неотвратимым движением колокол опять ловил солнечные лучи, и остренькие мордашки озарялись небывалым счастьем, а в расширенных глазах плескалась эйфория.
***
Проходившая мимо бабка сочувственно кивнула в его сторону:
- Давно он так?
Сидевшая рядом с ним женщина с понуро опущенными плечами, с осунувшимся заостренным личиком, с неискоренимой печалью в огромных глазах ответила:
- Глухой-то он от рождения, а ослеп при пожаре совсем недавно.
- Мммм. Как же он теперь. И жизни-то не видит.
И жалостливо вздохнула.