Литературный Негр : ЛАСТОЧКА

Предисловие.

Весна, леди и джентльмены! Всё цветет, пахнет, даже запах оттаявшего собачьего дерьма, смешанный с ароматом цветущего жасмина и пионов, — как пряная приправа к сладкому блюду.


Отбивая каблучками игривое стакатто, Вероника спешит. Адрес дали в ГИБДД, куда сегодняшним утром она прибежала сдавать на права.


Вполне современна, подвержена духу времени — Вероника одета день ото дня всё более вызывающе, всё более страстно и изысканно. Весна, чёрт возьми! И что только не подчеркивает её глянцевые достоинства: уверенный и беспощадный огонь из-под высокой вороной брови, гибкая походка — текучая ртуть; жидкий, раскалённый металл исполненных сдержанной неги, движений. Шаг, тем не менее, мягкий, кошачий, по ниточке.


Знает она цену себе, и нечего так смотреть.


Курсы прошли легко: вождение как по маслу, ибо маслянистый взор лысого инструктора Карлыча измаслил всю ложбинку меж грудей. Как говорится: «старый онанист борозды не испортит».


Всё как обычно.


Все очарованы Никой, ну а Ника… привычно довольна собой.


Сегодня их группу, в качестве пробного эксперимента, запущенного из НИИ МВД направили на какой-то непонятный тест. Объявили, мол, нововведение. Будет касаться всех категорий. Они станут первопроходцами!



Странно.



Проходит сие мероприятие, судя по слухам впитанным в ходе бесед с одногруппниками, в закрытом медицинском центре. Но на что не пойдёшь ради обладания вожделенным миникупером.


А ведь он уже в гараже, ждёт любимый, долгожданный, красненький…


...


Надпись на кабинете совпала с записью в телефоне:



«ЭКБЧ /энцефало-корректор бинарных частиц/»


На скамеечке, обтянутой дерматином, сидел усатый человек, похожий на престарелого тракториста. Читал скучнейшую газету, держал её как простынь и водил синеватым квадратным подбородком.


Валерий Иванович Гипократов — доцент кафедры прикладной психологии института мозга, при высшей школе МВД. Полковник в отставке. Принципиальный и волевой. Старая школа. Такому могли бы принести права, перевязанные красной ленточкой, поверх каравая, с рушником и солонкой. Но нет. Он решил сдавать сам, как положено. Помнил старик голод, войну и похороны Сталина. Из таких людей получались бы отличные гвозди.

Но получился довольно непростой шурупчик.

Очень непростой…


Учились они с Вероникой в одной группе. И Валерий Иванович пришёл первым.


- О, вы уже здесь! – Вероника коротко вильнула попой, взметнув веером юбку, плюхнулась рядом.



- Да, Верочка. Кто рано встаёт, так сказать…


- Фу, называйте меня Ника. Верочка, это что-то колхозное. Моветон.



- Как скажете, дитя моё.



Между Вероникой и Валерий Ивановичем завязалась беседа. Как и раньше, продираясь через вокабулярные экзерсисы Гипократова, Ника с лёгкой досадой отвергнутой кокетки понимала, что совсем не интересна ему как тело. Скорее, как личность, собеседник, лишние уши может; к тому же Женщина, да, безусловно, с большой буквы.



Таких букв в словаре Ники не было.



Сегодня Гипократов говорил странно, как никогда.



- Вот, казалось бы, ЭКБЧ, — разглагольствовал Валерий Иванович, аккуратно сворачивая газету, — я ведь знаю об этом не понаслышке. Я, Ника, собственно, автор… Да-да. Права правами, но настоящий учёный должен вначале проверить своё открытие на себе. Собака зарыта именно здесь, и именно сегодня! И, должен вам сказать, уважаемая, — Валерий Иванович таинственно понизил голос,- что если всё пойдёт как надо, у нас с вами будет, о чём поговорить, обещаю! — Тут он сверкнул глазами так, что не будь Вероника набитой дурой, к тому же занятой своим отражением в зеркальце, она бы призадумалась: «что-то не так»




В течении получаса, пока Валерий Иванович трещал без умолку, как хуй в коробке, пытался донести до Вероники жуткие тайны мозга и азы ведения психологической войны, постепенно стали подтягиваться остальные участники теста.


Коридор наполнился возбуждёнными голосами. Всех томила и будоражила неизвестность. От будущего теста ожидали приятных впечатлений. Жаждали приключения и острых ощущений. Адреналина, мать его.


Вскоре вышла медсестра и почему-то первой назвала фамилию Вероники. Пригласила в кабинет. Валерий Иванович чуть заметно усмехнулся в пышные усы.



В кабинете было просторно. После заполнения нескольких анкет и ряда подписей, её заставили раздеться. До гола. Нет, страшно ей не было, потому как Центр и на подходе выглядел монолитно и государственно бежевым. Хотя эта нелепица никак не вязалась ни с чем вообще — в голове Вероники возникла абсурдная мысль, что в таких учреждениях иначе нельзя.


Обнажённую Нику старушка-фельдшер провела в смежный кабинет, с розовой и синей дверью.



Опять таки странно… но через синюю. Маркированную надписью: «модуль 1»


Пристегнула Веронику, как космонавта, внутри огромной циллиндрической конструкции, отдаленно напоминающей аттракцион из детства.


Следующей ввели престарелую голую женщину. Она растерянно прикрывала куцый седой лобок и топталась на месте, лицо пошло пятнами от стыда. Только её привязали рядом с Вероникой, как вошёл Гипократов. Странно, но даже голый он не терял солидности и торжествующе улыбался. Он сам пристроился с другой стороны от Вероники, послушно подставив руки под ремни.

Повернул голову и в упор посмотрел на Нику.


- Уже совсем скоро… — Сказал он и высунул длинный нечистый язык, коим в пору ковыряться в носу. Он медленно провёл им по губам, глядя в глаза Вероники.


- Странный вы какой-то сегодня. – Пролепетала Ника. Перехватив его плотоядный взгляд на свою грудь, она поёжилась. Прикрыть грудь было нечем. Неприятный холодок смущения пробежал по коже.


Вскоре все посадочные места были заняты. Голые мужчины и женщины стояли в два ряда. Друг напротив друга. Все пребывали в растерянности, кроме Валерия Ивановича. У него заметно набряк член и у стоящих в этом маленьком пространстве просто не осталось выбора. Они все, недоумевая и постепенно пропитываясь потным страхом, пялились на стоячий фаллос Гипократова, который, в свою очередь, вел себя непринуждённо, сыпал прибаутками и шутил.



Нет, не хуй.

Шутил, разумеется, Валерий Иванович.




Оператор, кстати та самая старушка-фельдшер, тем временем щелкала какими-то тумблерами на пульте управления, это было видно в узкий и единственный иллюминатор. Ассистенты задраили тяжёлый люк с винтовым замком. Фельдшерица набрала на клавиатуре данные каждого участника, ввела код доступа и нажала кнопку «Пуск».


Центрифуга сдвинулась с места и стала вращаться по часовой стрелке.


Глава первая. Пидаразы.


Модуль, немного поскрипывая, начал вращение. «Как в стиральной машине», — подумалось Веронике. Послышались испуганные возгласы. Кое-кто из дам неуверенно взвизгнул. И тут в кабине погас свет.


Центрифуга медленно, но уверенно набирала обороты. Испуганные крики участились, теперь вскрикивали даже мужчины. Происходящее уже совсем не походило на цивилизованный тест в медицинском учреждении.


Это была западня.


Вдруг скорость вращения стала резко возрастать. Еще и еще. Послышался натужный гул двигателя. Внутри кабины смешались в кучу крики ужаса и мольбы о помощи.


Первой, громко крякнув, обосралась старуха рядом с Никой, обделав и убеленную сединами промежность. На огромной скорости говно стало летать по кабине модуля, шлёпалось на лица, лезло в глаза.

Кто-то начал блевать.

Вскоре блевали все.

Происходило нечто невообразимое. Дерьма стремительно прибывало. Оно лилось через край.

Слабое единственное пятно света, что било в узкий иллюминатор, слилось в светящийся обруч.


Вероника, исчерпав свой голос до хрипоты, поняла что это конец.

Она уже прощалась с собой.

Миникупер теперь казался детской игрушкой из прошлой жизни, и откуда-то со стороны уже гостеприимно протягивал десницу Бог…

Но она всего лишь обоссалась. Молодо-зелено.

По ногам текло, было уже не стыдно, и тошнота выворачивала внутренности...


Скорость вращения становилась невозможной. Орали все. У кого-то шла носом кровь, кто-то продолжал неудержимо поносить, опять же обрызгивая соседей. Некоторые по-животному выли, захлёбываясь эпилептической пеной, бились головами о железо обшивки, теряли сознание, обвисая на ремнях.


Гипократов всё это время дьявольски молчал.

Непринужденно пёрднул разок, в охотку. Чувствовались подготовка и стальной стержень старого партийца.

Его молчание в этом летающем аду, как захлопнувшаяся в чёрную дыру галактика.


Сколько длилась фантазмогория точно не знал никто.



«Лучики счастья». – Мелькнула последняя искра в голове Вероники, и она отключилась.


Глава вторая. Пиздец всегда внутри нас.


Кромешную темноту нарушил звук открываемого люка. Внутрь упал яркий слепящий свет. За ним ударили обжигающе-ледяные струи воды.

Всю группу обмыли из мощного брандсбойта и стали выводить по одному.


Открыв глаза, и впитав первые флюиды нового мира, Ника обнаружила, что у неё страшно чешутся… яички. Она даже потянулась к ним пальцами, и… почесала. Веронике стало стыдно и страшно.


Удивлённо ощупала свой круглый живот, лицо, усы…
… на ватных заплетающихся ногах доковыляла в раздевалку.


Валерий Иванович, уже стоя на высоких шпильках и в юбке, неумело пытался застегнуть на спине бюстгальтер. Её бюстгалтер. На её спине.

- Ну? Как вам тест? Чудо, правда? Я же обещал! Я смог! – Улыбнувшись прощебетал он Веронике и повернулся спиной, — помогите, пожалуйста.

Вероника, помотала головой, силясь разогнать тяжёлый сон. Она послушно, почти ничего не соображая, протянула толстые неудобные пальцы и застегнула свой любимый бюстгальтер на теперь уже чужой спине.

- Спасибо. – Валерий Иванович кокетливо поправил руками чашечки, повернулся и радостно чмокнул Нику в нос. Потом накинул блузку, нагло залез в сумочку, нашёл помаду, слегка подвёл губки, махнул расчёской по пышным каштановым волосам и крутанулся перед зеркалом. Он не мог налюбоваться собою.

Повернувшись, взял руки Ники в свои.

- Спасибо. – Сказал он серьёзно. — Сердечное спасибо вам. Там у вас остался мой телефон. Позвоните мне и я скажу где лекарства, и что от чего принимать. Да, поначалу будет трудно. Но вы привыкнете. Я же привык, и ничего!
Прощайте, Верочка, гы-гы.


Напоследок чмокнув Веронику в обвисшие усы, хохотнул, прислушиваясь к звуку своего голоса, и вышел в двери балансирующей походкой, пока ещё неумело ковыляя на шпильке.


Началась новая жизнь.

(c)borzenkow&xy4