Илья ХУ4 : день в темносиних тонах

Погода отвратительная сегодня. Зря я сюда приехал. В карманах всего две важных вещи — литровая бутылка водки и грам триста краковской колбасы.
Тучи тяжелые такие. Скоро брызнет дождь. Лабиринт кладбищенских тропинок очень затейливый.
А я иду.
Ищу и найду СВОЮ могилу.

Не люблю погосты. Конечно, когда все вокруг перманентно чахнут и дохнут, а ты всё коптишь, — было бы странно. Но вот прорубило и я пошел. Наверное потому что всё поотпускало, накрыло так. Здесь мне хорошо, есть какое-то единение с этим местом. Печаль и скорбь.

Вот и пришел:

- Привет!

- ...

- Ну как ты тут?

- ...

- Молчишь?.. Выпьем?

С неровного, но хорошо отполированного черного куска мрамора на меня как-то с укором глядит один из моих друзей. Могилка не очень прибрана. Цветов и венков нет. И я не принес. Да и ни к чему нам. Мы ж выпить собрались. Посидеть, поболтать, вспомнить то да сё.
Где-то в далеке зарокотал гром. Перед глазами блеснуло. Я налил только себе — ему без надобности уже, он так, сегодня, за компанию.

- Ну, царствие тебе небесное! — В ответ опять грохнуло в далеке.

Я выпил. Откусил колбасы, налил еще. Чокнулся с памятником:

-… что ты говоришь? За моё здоровье? Ну, спасибо, брат!

Выпил. Потом еще и еще. Молча. Он молчит и я молчу. Мы молчим. Только небо басит немножко. И начал накрапывать дождик.

Плевать.

Присел на земляной бугорок могилы. Колбаса кончилась. И пластмассовый стаканчик зачем-то измял в руке. Пью теперь со ствола. Вырвал этот пластиковый кадычек из горлышка бутылки. Свой кадык теперь заливаю из горла в горло.
А дождь раздухарился уже и хлещет по лицу. Ветра нет. Но льёт изрядно.

Не важно.

Мы молчим.

Мы пьём с моим братом сегодня. Только я и он. И тишина с нами.

В ладони кусок мокрой земли. Сжимаю его, сочится между пальцами. Еще глоток.

- Ну не молчи ты, а! — Заорал так что самому не по себе.

- ...

- Ладно-ладно, как хочешь! Прости, брат, прости...

...

Проснулся насквозь мокрый. Рядышком с могилкой. Дождь кончился. Трясет так что зуб на зуб не попадает. Хрустит во рту, и привкус странный.

Вчера жрал землю.

Качаясь поплёлся вон отсюда. Не попрощавшись ушёл, — не прощенным.
Осматриваю чужие могилы. Опять в поиске.
Полная рюмка. Схватил, жадно выпил.

- Тьфу, бля! — Это дождевая вода.

Меня знобит.
Нашел. Рядом с памятником какой-то немолодой женщины рюмка водки, накрытая коркой хлеба. Взял, жадно выпил — водка.
Стало теплее.

- Спасибо, тёть.

Иду к выходу. Оглянулся назад, быстро пропел себе под нос:

«Вчера здесь был -
Мне дождик лил;
А я с могил
И жрал и пил...»