Шаня Помазов : Зудин

Бесцельно часы и минуты проходят средь жизненных льдин
Андрей Александрович Зудин был грустен в пространстве гардин
Сидел он один на диване, в порватом нательном белье
Весь мир был обыденно-беден, был вымазан в черном говне
В углах — толи пыль, толи мухи, на кухне — запущенный смрад
Смотрел он на старые ноги, на грязь из растресканных пят
В углу говорил телевизор, о том что в России беда
Что будет значительно хуже, мол — подорожает еда
Ещё опасались китайцев, боялись что будет потоп
Под Кремль мол, с Болотной, засранцы, готовят ночами подкоп
Смеялись актеры с экрана — все пидоры, суки, скопцы
Мелькали рублевские дачи, порталы, лепнина, дворцы
Безжизненно люстра светила на серый пустой потолок
От этого сердце саднило, наполненно дум и тревог
Андрей Александрович Зудин открыл на конфорочках газ
Поправил по ходу зачем-то ногою помятый палас
Присел. Зачесалось под нёбом. Под ложечкой стало сосать
Хотелось холодного пива, и очень хотелось поссать
Открылся вдруг шкаф, и оттуда, явился бухарский еврей
Немыслимо зделалось, смутно, при этом под сердцем теплей
Закапало с люстры смолою, и хрипло запел грамофон
Который пылился на полках с забытых, далеких времён
Ковер на стене, просветленный, наполнился соком румян
Два лебедя изображенных поплыли в трехмерный туман
Раздвинулись стены куда-то, повеяло запахом трав
Бухарский еврей оказался — умерший сынок, Станислав
Ударили в бубны цыгане, раскрылись пустые холмы
Запели цыгане не песни, под крик попугайный — псалмы
И небо наполнилось мёдом, а солнце плыло как оргазм
И мир превратился в амёбу, в блестящий, искристый маразм
Андрей Александрович Зудин упал в бесконечность времён
И стал никому он не нужен, в разгаре своих похорон
Отдайте мне тайные ноты, чтоб смерть проиграть я не смог
Чтоб выпал из здравого смысла, завис средь искусственных строк
Андрей Александрович Зудин — прилежно пишу на доске
Речушка, лесочек, гробничка — цветочки на тусклом песке.