Ромка Кактус : Потрошитель (5) Устройство мира

Смерть от ножа

Бессознательный Малыш

Инкубационный период

Эшли Джонс

Когда Питер Дамми вступал в должность продажного судьи Милк Ривер, небольшого городка в штате Арканзас, он был ещё молод и недостаточно преступен, чтобы исполнять профессиональные обязанности. Убедившись в этом, первые лица города отправили к нему делегацию из самых уважаемых, самых закоренелых сановников. Здесь был начальник почтового отделения мистер Грегори Пин, обожавший запускать свои длинные липкие, похожие на лапки насекомого пальцы в чужую корреспонденцию. Доктор Чалмерс, заведовавший городской больницей. Он предпочитал опустить в свой карман средства, выделяемые из городской казны на приобретение медикаментов, а пациентов лечить исключительно по самым передовым методикам, применяя знаменитое placebo, которое доктор получал, добавляя в воду поваренную соль. Святой отец Джеремайя Визл, дополнительно занимавшийся в свободные часы с наиболее симпатичными мальчиками из церковного хора, наставляя их на путь праведности, о котором не следовало знать родителям и прочим невежественным глупцам, склонным трактовать вещи в соответствии с собственной зловонной порочностью. И конечно шериф Майкл Т. Блэквуд, знаменитый бич правосудия, опускавшийся на спины преступников задолго до того, как произойдёт нечто противозаконное.

- Чем могу быть полезен достопочтенным господам? – молодой судья поднялся из своего кресла в парах чуть конфузливого восторга, который он испытывал от мысли, что столь видные особы почтили его своим визитом. Он вышел из-за стола и протянул ладонь шерифу, шедшему во главе делегации.

Шериф остановился в двух шагах от судьи, прищурился на один глаз, поднял правую руку с вытянутым указательным пальцем, прицелился в грудь Дамми и, осклабившись, спустил курок:

- Боров! Вы только гляньте на него: вылитый боров.

Питер Дамми смотрел с непонимающей, виноватой улыбкой.

- Простите?

Тут преподобный Визл, склонив лоснящуюся головку чуть на бок в жесте величайшего смирения и изобразив на тонких губах успокоительную улыбку, в которой стали видны кривые жёлтые зубы, приблизился и взял под руку застывшего в глупой позе судью.

- Я полагаю, — вкрадчивым голосом произнёс святой отец, — наш общий друг мистер Блэквуд хотел выразиться в том смысле, что вы, проявив в зале суда похвальную, но несколько опрометчивую способность соболезновать ближнему, оказавшемуся в сложной ситуации… тем самым навредили и ему, и себе, и Святой Церкви, развратив несчастного страдальца мыслью, что он вполне может рассчитывать на земную справедливость, а на кой чёрт тогда ему сдалась справедливость небесная? Возможно, вы по наивности ещё верите, что добрые дела пробудят в сердцах людей благодарность, мистер Дамми?
- Но я всего лишь выполняю свою работу…
- Да, но для этого вам не обязательно наряжаться в костюм борова и издавать призывный клич… Один раз помоги человеку, и он поймёт, что вы добыча… и спустит всех своих собак …
- В Большой Охоте, именуемой словом «жизнь», милосердие неуместно, — произнёс доктор Чалмерс и принялся широкими взмахами руки рассыпать из рукава вшей, инфицированных бубонной чумой. Впрочем, сразу опомнился и прекратил. – Простите, профессиональное…
- Мы все хотим помочь вам, мистер Дамми, – сказал мистер Грегори Пин. – Пока вы не навредили безупречной репутации нашего города… Честность не приносит выгоды. А иначе все банки Америки под завязку были бы набиты одной честностью.
- Послушайте, ваша честь, — шериф громко хрюкнул. – Вы либо с нами и поступаете и думаете, как мы, либо вы против нас и ваше место в сточной канаве, глубоко за решёткой, где-то на обочине жизни, на задворках планеты, там, где собирается всякое отребье и где белому уважаемому человеку делать нечего. Надеюсь, вы нас поняли?

В глазах шерифа тускло светилась воронёная сталь его револьвера с зарубками на рукоятке. Судья Дамми проглотил комок и согласно кивнул. Жёлтое аммиачное облако окутало его и навсегда окрасило кожу, пропитав зловонием рабского страха.

С тех пор Питер Дамми исправно служил обществу города Милк Ривер, осуждая на каторгу невиновных, бросая в тюрьму неугодных, а по воскресеньям проводя время в церкви, где преподобный Визл позволял ему ласкать одного из своих питомцев.

Необходимость устранить судью Дамми возникла у Джереми как яркая вспышка посреди ночного неба, как взрыв сверхновой, как сон в летнюю ночь в школьном театре призрачного города на задворках Млечного Пути.

Джереми въехал в Милк Ривер верхом на южном ветре. Грозовые раскаты вдали и запах спелых яблок. Он несся сквозь набирающий силу ураган, отпуская двусмысленные остроты в адрес жителей города. Вошёл в бар с кобурой, болтающейся так низко на бедре, что ствол Кольта волочился по земле.

Пришелец заказал лимонад и пил его, обводя завсегдатаев в мысленную чёрную рамку, улыбаясь, словно недоумок. Недоброжелательные взгляды из-под низко опущенных полей шляп, сердитый кашель, нарастающее агрессивное жужжание мух.

Джереми отставил стакан, расплатился, затем подошёл к распятью, висевшему на стене в окружении подков, и, применив иглоукалывание, снял тысячелетние муки Христа, так что лицо его засветилось безмятежной радостью и покоем.

Несколько мужчин вскочили со своих мест, уронив стулья.

- Ну, ты! Мы здесь не любим нигилистов.

Джереми сделал вид, что тянется к револьверу. В последний момент он отвернулся. Уязвлённые подобным пренебрежением, стрелки замертво попадали на пол.

Джереми вышел из бара. Дом судьи возвышался на холме, частично скрытый от глаз высокими тополями.

Под музыку из вестерна из подворотни показался шериф Блэквуд. Он остановился на дороге прямо перед Джереми и наставил на него свой указательный палец. Небрежно шагая, Джереми шёл прямо на него. Шерифа сковало оцепенение. Он мог только шевелить глазами, в которых воронёная сталь револьвера стремительно ржавела в едком облаке страха. Не меняя шага, Джереми прошёл сквозь шерифа, оставив в плоти обугленную дыру.

Продажный судья Дамми у себя дома пересчитывал деньги в старинном сундуке. Джереми возник у него за спиной, распространив по комнате запах грозы. Судья с тревогой обернулся.

- Что ты здесь делаешь? Гадкий мальчишка, немедленно убирайся!

Но Джереми не двигался с места. Он сверлил судью взглядом. А просверлив насквозь, взял метчик и провертел резьбу.

- Всего лишь гайка в бездушном, злом механизме общества, — сказал Джереми.

Он ушёл, а бездыханное тело судьи Дамми осталось лежать среди рассыпавшихся по полу монет.