Шаня Помазов : ШАНЯ И ШУРА

Пьеса в стихах

ШАНЯ И ШУРА

Действующие лица: Шаня Помазов — поэт простолюдин
Шура Хайрульдинова — свободная женщина Востока
Смерть — пожилая пенсионерка


На диване сидит Шаня. Он в небелой майке. Трико аккуратно заправлено в высокие шерстяные носки.
Взгляд туманен от коварства.
Входит Шура Хайрульдинова. Она пьяна и полуразвратна.
Шаня откидываясь с гитарой, поет нечисто, но с какой-то нечеловеческой уверенностью.

Погляди ты на меня
Погляди подольше
Не увидешь ты меня
Никогда уж больше

Погляди ты на меня
Дорогая Шура
Позабудь ты навсегда
Своего гяура.

Шура садится за стол. Наливает себе водки и выпивает коротко, без звука.
Шаня смотрит на неё с нежным отвращением.
Читает стихи:

Я к пятнице мысли настрою
Я в пятницу буду влюблён
Терзать буду Шурино тело
И буду вином усыплён.
В субботу же -
Милости просим! -
За дверь!
Я останусь один -
Пописав, побрившись, помывшись
Не буду страстями маним.
Но к следущему выходному
Я снова воспряну нутром -
И брошусь в развратную ночку,
Пред тем осенившись крестом.
О, милая Шура, поверь мне
Ты мне очень быстро нужна
А ежли ты с чем не согласна… -
Хотя впрочем ты не жена.

Шура встает и начинает вяло пританцовывать.
Шаня декламирует под гитарный перебор:

Я из горла пью коньяк
Кушаю творожник
Потому как я поэт -
Сраный я художник

Нету мочи больше жить
Я скончаюсь скоро
Заколотят меня в гроб
Весело и споро

И пойдут в избе плясать
Схоронивши тело
Чтоб скорей моя душа
В небо улетела

Не напишется стишок
Не придет знаменье
Потому-что ежли труп
Нету настроенья

Шура неожиданно падает на сцену как подкошенная громко ударяясь затылком об пол.
Шаня откладывает гитару. Приседает над лежащей, и зловеще читает, склонившись к её лицу:

Одиночество и предрассудки
И тупая под сердцем тоска
Мне осталось на целые сутки
Только мяса четыре куска
И ещё в холодильнике водка
Хлеба нет. Есть горчица и соль -
Одиночество и предрассудки
Вот такая вот, Шура, любовь...

Шура резко встает. Её начинает рвать консервами. Шаня бьёт её мокрым полотенцем, декламируя:

Сплетается в причудливом узоре
Всё прошлое, и то что так манит,
И первый секс в восторженном узоре,
Пьянящий запах девичьих ланит

Я весь во власти этого потока
Мне чудится раскидистость грудей
Поэт я исключительно от Бога
Ведь русский я поэт, не иудей

А в женщинах я боле не копальщик
Любая мне мила и хороша
Люблю я просто с бабой пообщаться
Лобковую щетиность ей ерша

И обувь гордо я не отираю
Великие поэты — все правы
Коль девушка немыслимо рябая
То дети её будут таковы

Мне всё одно, пущай себе рябая
Или косая, Господи прости,
Желаниям своим я потакая -
Ложусь с ней, чтобы счастье обрести

Люблю я женский люд!
Люблю лобзанья!
Люблю когда потливость меж грудей
В поэзию оправлены желанья
И это не отменишь хоть убей.

Далее происходит страстное совокупление при тусклом свете софитов.
При этом Шаня не снимает носков.
Шура стоит на четвереньках раскачивая бедрами.
Шаня читает с предыханием, в такт дижениям корпуса, постепенно набирая темп:

Андрей Демьяныч Мальцев, не ходит в шоу-рум,
Андрей Демьяныч Мальцев, не ест он шаурму,
Никто не проявляет к нему свой интерес -
Никто! Ни дети-внуки, ни городской Собес.
А всё ТО оттого то что Мальцев занемог,
И семьдесят восьмого под вечер взял и слёг
На следущее утро он умер и в серьёз
И згнил давно Демьяныч в земле, среди берёз.

Шаня кончает нечленораздельно, под барабанную дробь.
Звучит Григ.

Шаня встет поправляя трико. Подходит к краю сцены. Он протягивает ещё влажные от спермы руки, как бы обращаясь к зрителю:

Проходят дни в суровости немалой,
И я как одичалый прокричу:
- На разное безумие согласный!
Безумее — оно мне по плечу!
Безумен Я -
И все вокруг безумны ...
И тихо коготочками скребя,
Ко мне придёт старушка-повитушка,
На голом теле бусы теребя
— Зачем пришла? — сурово вопрошаю -
Неужто ты за мною, стара блядь?
А мне старуха, тихо отвечает:
- Я всё пишу, вот тутаньки, в тетрадь.
Я взял из рук корявые странички,
Но только не прочел там ничерта,
Все буквы там смеялись истерично,
И прятались за краешком листа.

На заднем плане открывается дверь. Входит смерть в прекрасном серебристом халате.

Шаня оборачиваясь, пафосно:

Нервически смяты странички
Дней серых, и прячась от бед,
Мы пёрышки тщательно чистим
Боясь неприятный навет.
Боимся всего: тайны, нОчи,
Боимся предстать дураком,
И сладких глубин средоточье
Лелеим и холим тайком.
Но СМЕРТЬ! -
Эта тайная сила,
Меж тем восстаёт за спиной,
И вмиг! — Удивительно быстро,
Сжигает своей шириной.

Смерть включает телевизор и берет в руки стакан.
Шаня покорно следует к столу.
Шура наливает всем по последней.

ЗАНАВЕС