Бабанин : Спектральный анализ... Женщины.

— Ты… не передумал?
- Как видишь нет. Даже камеру взял. До четверга. Успеем?
- А сегодня какой день? Вторник? Успеем. Вот ампулы, только аккуратнее. Ты пил сегодня?
- Считай, что — нет. Так, граммов двести армянского.
- Ты боишься? Между прочим, Я не настаиваю, так что…
- Ничего я не боюсь, но в четверг коньяк будут пить уже без меня. Точнее, за меня.
- Хорошо, только обещай, что завтра ты в рот не возьмешь.
- За базаром следи! В рот я и сегодня брать не собираюсь, а вот насладиться перед дальней дорогой… Тем более, «три звездочки»! Нет, Принцесса, сегодня я буду пить в свое удовольствие, и даже ты со своими зловещими приготовлениями не испортишь мне настроение. Да, я подумал, что угасать, как ты говоришь, надо под соответствующую музыку, согласна? Я перебрал массу вариантов – все не то. «Агата Кристи» с «Умрем весело» как- то прямолинейно, никаких ассоциаций. Можно что-нибудь веселое, типа «Дойчленд зольдатен». Но это не по-советски, непатриотично. Разве что классику, «Полонез Огинского» или «Большой вальс» Равеля. Ты что предпочитаешь?
- Тебя.
- Нет, ну фоном что-то непременно должно звучать! Глюк там, Верди… Есть подходящая фишка: «На смерть Ромео и Джульетты» Альбинони, но пиплз не поймет и будет смеяться! Так бы восстал из праха, да по ебальникам!
- Надо еще купить много цветов… сирень.
- Кладбищенская флора.
- Зато пахнут здорово!
- Если нужен запах, то у меня есть ароматические свечи.
- Только не их! Меня тошнит от твоих свечей.
- Ты харчом перебираешь, как беременная: «хочу говно! Посоли его, поперчи, попробуй…не хочу говна!» Давай ладана в церкви спиздим? Очень кстати: «…в их склепе пахло ладаном»!
- Решим. Еще нам надо помыться и застелить свежее белье — я взяла с собой.
- А мужу не сказала, куда идешь?
- Мне уже нечего ему сказать.
- Клизма тоже не помешает. По-моему, все трупы писают и какают под себя. Так что с бельем ты погорячилась, да и сиренью трудно перебить запах говна.
- Ну хватит, прошу тебя! Сходим перед этим в туалет. Так, маникюр я сделала, подбрилась… Тебе тоже не помешает побриться.
- Еще чего! Максимум, на что ты можешь рассчитывать — почищу зубы. Остальным пусть займутся санитары в морге — им за это платят деньги.
- О, деньги! Сколько у нас?
- Вот все, что я наскреб.
- У меня двести шестьдесят. Между прочим, это из тех, что ты мне дал за картину, помнишь?
- По-моему, за эти деньги тебя закопают до пояса, а верх покрасят серебрином.
- А мне и не надо мраморного надгробия. Все равно к нам на могилку никто не придет, не переживай!
- Ко мне могут…
- Твои шлюхи?! Кому ты будешь нужен? Тем более, что рядом буду лежать я — никого не подпущу!
- Вообже-то я не уверен, что нас рядом засунут. Знаешь, после смерти человека окружающие и друзья становятся редкостными сволочами: то на поминках норовят сэкономить, то все делают наоборот, не так, как завещал покойный. Вспомни Ленина: до сих пор в Мавзолее парится, а ведь завещал прикопать себя на обыкновенном кладбище в Питере, рядом с родными. Так что не обольщайся, никто нас вместе не поселит: мы не расписаны! А меня и вовсе кремируют, как собаку. А потом будут головы пеплом посыпать — говорят, волосы укрепляет. Вот кому мне завещать имущество? У тебя есть дочь и муж, а у меня?
- Твоя квартира приватизированная?
- С какой стати? Нет, конечно.
- Тогда здесь поселится либо ментовский чин, либо бандит — район у тебя тихий, спокойный, квартира не запущенная, с удобствами, второй этаж, палисадник, телефон…
- Видишь теперь, сколько у меня хлопот перед смертью. Что теперь делать? А если я ее в завещании отпишу в фонд, скажем, Сорроса?
- Чего уж там Соррос?! Давай в лигу сексуальных реформ.
- Да и хрен с ними! Буду являться по ночам и в компот писать.
- Вместе будем приходить.
- Так, с квартирой решили, а вещи? Все, что нажито непосильным трудом… Эх, жизнь моя, жестянка! За это надо выпить. Хочешь коньячку?
- Немножко. Можно я у тебя на коленях посижу?
- Странный вопрос для Беатриче. О, прости, для Синдереллы! Или для Принцессы? Впрочем, теперь уже не важно. Ну, за моментальное решение территориальных и имущественных споров! Какой красивый флакон. Ты не перепутала лекарства? Надеюсь, все стерильно? СПИДом я еще не болел. Одноразовое? Нельзя на таких вещах экономить.
- Смотри, вот этот флакон «калипсола». Мне его вводили на аборте — в момент вырубает! И сны очень эротические!
- Так, я не пойму, мы на аборт собрались? Я предпочитаю рожать, чем делать аборт.
- Да нет, это сильное снотворное с приятным действием. А эта ампула…забыла, как называется. Вот, написано… «Ардуан». Здорово звучит: «Ардуан»!
- Почти, как Дон-Жуан, или даже Людвиг Ван…
- Так вот он расслабляет у человека все мышцы, кроме сердца.
- А сердце — это мышца?
- Ну вот! Ты что, не знаешь, или придуриваешься?
- Знал бы — качал мышцы и сердце в частности! Что будем делать с сердцем?
- В этой ампуле — хлористый калий, он и остановит сердце.
- Надо же! Мало того, что калий, так еще и хлористый! Пижон, а! Лучше бы коня на скаку останавливал или ядерное безумие, так ведь нет — сердце!
- Вот и все. Совсем не страшно, правда?
- Правда, тогда почему у тебя руки трясутся?
- Трясутся? Я тебя…люблю.
- Теперь, вот только теперь я в это охотно верю! Любой на моем месте поверил бы. Ночь с Клеопатрой стоит хлорного калия утром.
- Хлористого! Здесь же написано.
- Ага, и инструкция прилагается. Полный перед! «Как остановить сердце». Тут, между прочим, написано, что применять при обезвоживании, при холере, при профузных поносах… У тебя когда-нибудь был профузный понос? У меня тоже, хотя в туалет уже тянет. Что такое «профузный», а? Впрочем, какая разница! Так, и что мы дальше делаем с этим «змеиным супчиком»?
- Вот, флакон глюкозы. Шприцем введем туда лекарства и капаем себе в вену. Сначала мы заснем, потом расслабятся все мышцы, и мы перестанем дышать, а потом и сердце.
- Может, попробуем на ком-нибудь?
- Ты струсил, да? Так и скажи: «Я струсил».
- Ничего не струсил, просто хочется, чтобы наверняка. Слышишь, что играет? Подходящая мелодия.
- Кто это?
- «Кашмир» «Лед Зеппелин». Сейчас скрипки вступят, послушай.
- Здорово. Интересно, ночью пойдет дождь?
- Какая нам разница? Природа будет подмытой и очищенной от скверны, но два человека этого уже не оценят.
- Ты веришь в загробную жизнь?
- Я уже ни в какую жизнь не верю. Давай, я сейчас принесу камеру и включу, пусть снимет.
- Неудобно как- то.
- Она же не живая, в отличие от нас. Чего ее стесняться? Пусть наблюдает за нами и злорадствует. Можешь пока лимон порезать.
- Я всегда очень плохо получаюсь на видео. У нас есть кассета со свадьбы, потом с дочкой много снято, но я никогда не смотрю. Ведь в жизни я лучше, правда?
- В жизни — может быть, посмотрим, какая ты в смерти.
- Вот дурак, а! Давай о смерти вообще не думать. Ты крещеный?
- Не-а, а ты?
- Я — да.
- Можешь подтереться своим свидетельством — самоубийц не отпевают. Слыхала про Есенина? Он тоже просил положить себя в белой рубахе под иконами умирать. Не положили. И, вообще, самоубийц хоронят за церковной оградой, как артистов. Хотя, такая компания меня вполне устраивает: ты, я и артисточки. Между прочим, там и заслуженные могут оказаться. Присоединяйтесь, барон, присоединяйтесь!
- «Кашмир» называется, да? А как переводится?
- Название штата в Индии. Понравилось? То-то, разве батька плохое посоветует? Можно, конечно, и моцартовский «Реквием». Картина: приходят зеваки и понятые, а у нас пахнет ладаном, сиренью, говном, да еще и Моцарт лабает! Проникновенно.
- Ты правда меня любил? Только не иронизируй, по-честному, будто в последний раз.
- Когда я говорил тебе об этом еженощно, ты не верила. Для этого понадобилось накупить кучу пузырьков с отравой, со всяким калием, кадмием и другим редкоземельем, чтобы поверить. Да, представь, я тебя по-прежнему люблю!
- Господи! Если бы ты знал, как я… Не буду плакать, на нас твоя камера смотрит. Может выключить?
- А чего нам молодым и красивым стесняться? Пусть смотрит и запоминает. Потомству в пример! Ну, давай за наше путешествие в царство света, воды и газа!
- Вот не надо, пожалуйста, богохульствовать, все слишком серьезно. Лучше за нашу с тобой жизнь!
- И смерть, не забывай!
- Мне кажется, что если бы мы с тобой жили с самого начала, то у нас бы родились сын и дочка. Или два сына…
- Или три, один из них — весь в меня. Чего уже сейчас фантазировать. Если бы мы жили долго вместе, то ругались бы, дрались, ненавидели — все люди так делают.
- Ладно, об этом не будем. И все-таки, мне кажется, что встретились мы не случайно. Что-то произошло с нами за это время, мы так изменились… Извини, я … мне надо носик припудрить.


- Ты что, забыл ее выключить?
- О, черт! Так и знал, что либо пленка кончится, либо батарейки сядут. Теперь никто не увидит наш конец.
- Твой-то они уже увидели, ха-ха!
- Мадам, мадам! Так, что же нам теперя делать?
- Чукча, возьми и отмотай пленку назад, а камеру через адаптер включи в сеть и снимай хоть до второго пришествия.
- Откуда ты так в видео сечешь, а? Как отмотать?
- Неумеха. Давай я, отвали.
- Как «наматывать» я, к сожалению, знаю, а вот как отматывать?..
- Все, готово. Я выставила с того момента, как мы ушли в ванную. Тебе есть, что сказать человечеству, или я ее выключу?
- Есть, есть из ит. Сие послание относится к так называемым в дальнейшем «людям в белых халатах», а, в особенности – к патологоанатомам. Во-первых, я засунул себе в жопу – это не шутка! – десять «баков», так что «поселите» меня в холодильнике и, желательно, без всяких там старушек и бомжей, а во-вторых…
- Тогда и меня в холодильник вместе с ним!
- Хорошо, я засуну двадцатку, — а они влезет?- но, смотрите, чтобы без обмана! Я проверю! В ее попе не копошитесь – за двоих будет в моей. Во-вторых, посмотрите, что это у меня все время болело в правом боку, вот здесь. Может, почки? Да, еще я сильно кашляю по утрам, разберитесь, пожалуйста. Если туберкулез – брошу курить!
- А у меня низ живота постоянно болит.
- Это – кариес. Не отвлекай людей! И последнее: не вздумайте что-то из меня продть, а то я читал про воровство гипофизов, почек, еще чего-то там. Вернусь – проверю. Да, Синдереллу не обижайте, и не смотрите на нее похотливо, лады? «Баки» я в пакетик от сигарет заверну, не брезгуйте.
- Заканчивай свои энциклики. Перед смертью не надышишься. Может, начнем, а то расчувствуешься и передумаешь.
- Ну, ты готовь, а я еще дам советы человечеству. «Нагорная проповедь», еб-те! Дети, уважайте старших по званию, в особенности – на транспорте. «Новые русские» и старые евреи, не старейте душой! Свободные предприниматели, будьте свободны хоть некоторое время! Эй, ты уверена, что весь пузырек надо вливать? Не получится так, что сердце уже остановится, а мы не заснем? Или мышцы невовремя расслабятся?
- Будь спок! Чем больше, тем наверняка.
- Тебе бы сестрой в «хосписе» работать: гляди, как смешиваешь рофессии-анально! Как это… умное словечко про безболезненную смерть?
- Эвтаназия, кажись.
- Точно: эвтаназия. Значит, мы с тобой эвтаназисты румяные. Даже круче – эвтамологи. Я придумал эпитафию: «Первым эвтамологам от благодарного человечества!» Подонкам в пример, ибио! А почему в бутылочке цвет не меняется?
- А почему он должен меняться?
- Я слышал, что все яды меняют цвет раствора, да и выглядеть должны как-то солидно, ядовито. А этот прозрачный, как намек.
- Наука победила нежелательные эффекты ядов. В принципе готово, идем?
- Уже?
- Ты сдрейфил?
- Нет, хотел узнать: нельзя ли побыстрей? Погоди, я камеру поставлю в нужное место и в нужное время. Мы где ляжем?
- Здесь, где же еще?
- Так, тогда самый лучший ракурс отсюда. Ну-ка, ляг, я по тебе наведусь.
- Чур я здесь, на своем любимом месте. А ты вот здесь.
- Так меня совсем не видно будет – своими чреслами ты закроешь мои страдания от зрителей. Я лучше сюда передвину.
- Можешь только себя снимать, эксгибиционист, мне это до плешки.
- Так, ну, вроде все готово. А у меня не начнется профузный понос, я вообще- то по- большому не ходил.
- Господи, иди уже, гадь! Я пока «систему» приготовлю. Можно бутылку привязать к люстре?
- Да хоть Богу к мошонке. Я сейчас, без меня не начинать.
***
- Ты что, уже поставила? А мне тоже в ногу будет капать? Ого!
- Много текста, ложись. Может, трусы все-таки снимешь? Все сделал? Вставать уже нельзя. Последний раз тебя спрашиваю: ты не передумал? Только побыстрее, у меня в голове звенит…
- Синдерелла, так это все в самом деле? По-настоящему?
- У меня голова кружится…
- Дурочка, ты вправду, что ли?
- Тебе вводить иглу?
- Мне? Н-ну… да, раз все так, по-взрослому. В ногу? Уй-а! Давай в руку?
- Все мужики — трусы. Секундочку потерпи, хорошо? Вот, а теперь пластырь приклей. Не, ногой уже нельзя шевелить, а то попадет под кожу и будет ва-ва. Ложись. Обними меня, пожалуйста.
- Не слишком быстро капает?
- Нормально. Поговори со мной о чем-нибудь. О чем хочешь.
- Я даже и не знаю, о чем говорят в таких случаях.
- О любви.
- Самое время! «О, Волга, колыбель моя! Любил ли кто тебя, как я?!» Слушай, от этого лекарства моя голова стала еще яснее ясного, это нормально?
- Наверно.
- Наверно?! Я же говорил, что надо сначала испробовать на ком-нибудь: на милиционерах, на волонтерах, в конце концов, на Белке и Стрелке — на них все испытывали. Вдруг просрет, что тогда?
- Не просрет, Пиноккио… Пиноккио… я тебя очень люблю! Не помню, говорила я тебе об этом?
- Первый раз слышу. О, у меня тоже в голове зашумело.
- Полетим… полетаем… Скажи, чего ты больше всего хотел в жизни?
- Полетать с иглой в ноге.
- Вот и сбылось… такие розовые, правда? И искрятся! Посмотри, как они переливаются!
- Из пустого в порожнее. Тьфу ты, в Запорожье. Нет, отсюда и в Запорожье, далее — везде. Нет, далее — в пизде! Ударим профузным подносом по Запорожью! «Очень холодно девчонке, бъет девчонку дрожь. Замочила все юбчонки, идя через рожь». В жизни всегда есть место для рож.
- Яблоками пахнет… и он шевелится… не щекотись! Ну, зачем?
- «Из зала в зал переходя, здесь движется урод…» Движуха, стало быть. Царство Морфея! Ты — Эвридика, а я – Орфей! О, бл-лин, я же петь не умею, какой же я после этого Орфей?! Ладно, тогда я — гитлерюгенд. Подходит ко мне Харон и требует два навлона за проезд, а я – хренясь ему между ног из ФАУ-1! Нет, сначала между глаз, а потом уже между ног, если ветра не будет.
- …липчита… белладонна…
- …заглядывает: «Кто стрелял?» Никто. «Как никто? А почему в помещении накурено?» А я ему гобоем по морде. А он так жалобно: «При мальчонке-то зачем, вашскабродие?» Больно, говорю, гаденыш! Ты…на кого поплевываешь? На кого? На кого, на кого? Отвечать! Ага!
- …фара… лигата… ноккио…
- О, да, именно- фрегата! Международная регата регента — двойного агента администрации Президента континента — и к бабке не ходи. Вам мат, мессир! Пересдавайте.
- …лю-бовь…
- Больше не звоните сюда — меня нет! Я исцелился. Неправильно набран номер… тройка- семерка-Тузенбах…
- А-а-ах! Не-не-ль-зя…Уа-а-ах!
- …пользу привносящий приходящий. Счастье такое невиданное…она… «…мене – текел — фарес»…