Сергей Маслобоев : СТАЛЬНАЯ ЛЕДИ

Я принимал судно. Пассажирское судно. Переворошив кучу бумаг, выслушав доклады старшего помощника и старшего механика, мы с моим коллегой, капитаном сдающим дела, уже изрядно устали. Пора было выпить по рюмке да заканчивать эту канитель.
В дверь постучали.
-Войдите,-
уже на правах действующего капитана откликнулся я. В каюту вошла женщина лет тридцати. Меня поразила её броская внешность. Ну, просто какая-то восточная, а может быть кавказская красавица. Высокая, пышногрудая, с внушительными бёдрами при узкой, как говорится, осиной талии. Густые, чёрные, как смола, волосы роскошными локонами спадали на плечи. Круглолицая с пухлыми губами. И всё это очень тонко подчёркнуто со вкусом подобранной косметикой. А глаза! Огромные, тёмные глаза с порхающими над ними длиннющими ресницами.
Одета она была строго по форме, при всех нашивках старшего офицера, ярко сверкающих золотом на рукавах её кителя. Только вместо галстука воротник ослепительно белой блузки был подвязан чёрным бантом, ещё больше подчёркивающим глубину её тёмных глаз.
Тамара Альбертовна Сталевская, директор ресторана,-
представилась она и плавно присела в реверансе, слегка придержав пальцами края юбки.
Я обалдело уставился на неё, не в силах вымолвить ни слова.
-Зашла представиться,-
нисколько не обращая внимания на мою растерянность, выпрямилась она.
-Вот документы по моему заведыванию,-
шагнула она вперёд и положила на стол папку. Я, открыв рот, продолжал бестолково пялиться на неё.
-Спасибо, Тамара Альбертовна. Вы свободны,-
пришёл мне на выручку мой коллега. Она опять плавно присела в реверансе, неторопясь повернулась и вышла, цокая высоченными каблуками.
-Ну, как тебе наша стальная леди?-
вернул меня к реальности голос коллеги.
А что это за элементы французского политеса?-
наконец перевёл я дух.
-Ты про реверанс?-
усмехнулся капитан:
-Так это она придумала для своих подчинённых. И сама строго придерживается, А что? Пассажиры в восторге, От этого продажи и в ресторанах, и киосках, и на всех торговых точках на высшем уровне. Ты ещё ощутишь всю эротику, которую могут сотворить её официантки.
Здесь необходимо отступление, чтобы пояснить, что означает должность
директора ресторана на пассажирском судне. Экипаж здесь большой и
делится как бы на три части. Палубной командой руководит старший
помощник капитана. Механической службой – старший механик. А весь
обслуживающий персонал: официантки, бортпроводницы, продавщицы в
киосках, поварята и все прочие находятся под началом директора ресторана.
Кстати, по количеству людей эта служба во много раз больше, чем две первые
вместе взятые. К тому же всё продуктовое снабжение, обеспечение судна идёт
через директора ресторана. Разумеется, всё в конечном итоге замыкается на
капитана, но с директором ресторана любому члену экипажа лучше жить
дружно. Вообщем должность эта на судне – важная.
Я взял папку со стола.
-Это можешь даже не смотреть,-
остановил меня мой коллега:
-Порядок у стальной леди железный. Там цифра к цифре. Всё в идеале. Педантка жуткая.
-А, почему стальная леди?-
бросил я папку:
-Ну, что леди – понятно. А, почему стальная? Из-за фамилии что ли? Как её, Сталевская,
кажется.
-Не только из-за фамилии. Со временем поймёшь,-
отмахнулся он, разливая по рюмкам коньяк.
-Кстати, ресницы у неё настоящие, впрочем, как и всё остальное,-
засмеялся он, залпом выпил рюмку и, удовлетворённо крякнув, поднял палец:
-А знаешь, во всей её службе нет ни одного мужика. Она сама набирает людей. И только баб. В основном девчонок. Ну, с экипажем ты ещё познакомишься.
-Дела!-
покачал я головой и тоже опрокинул рюмку.
Закончились хлопоты с приёмкой дел, портовая суета с посадкой пассажиров и размещением их по каютам. Я вывел судно из порта. По первому впечатлению команда казалась хорошо обученной. Всё складывалось удачно. Покинув мостик, прежде чем идти обедать, я решил зайти к себе в каюту умыться.
В прихожей стояло пустое ведро и швабра с намотанной тряпкой. Я толкнул дверь и удивлённо замер. На моём диване, поджав под себя ноги, сидело совершенно прелестное розовощёкое существо в футболке и коротенькой юбочке и, с аппетитом уплетая яблоко, смотрело мультики по видику.
-Гм!-
кашлянул я.
-Ой!-
вскочила она и сделала реверанс, то ли присев, то ли подпрыгнув.
-Уборку я закончила,-
уставилась она на меня, часто хлопая ресницами.
-Чудо! Как тебя зовут?-
закрыв за собой дверь, прошёл я через всю каюту, выключил видик и уселся на диван, устало вытянув ноги.
-Полина,-
тут же уселась она рядом.
-Вообще-то сегодня не моя очередь убирать верхнюю палубу, но меня назначили,-
защебетала она и …!
Как-то уж очень быстро и ловко расстегнула ремень и молнию у меня на брюках.
Я задохнулся от неожиданности. А её крошечная ручка уже извлекла наружу мой член.
Он был вялым и обвисшим. Да и каким он мог быть, если ещё минуту назад я и представить себе не мог ничего подобного. Её тонюсенькие пальчики осторожно открыли головку моего члена. Я сидел, как заворожённый, не в силах пошевелиться. А она наклонилась и легонько коснулась его своими губками. У меня онемели руки и ноги.
По всему телу прокатилась волна сладостной неги. Глубоко вздохнув, я положил ладонь ей на затылок.
-Не надо. Я не люблю, когда меня трогают за голову,-
капризно прочмокала она. Удивительно, она умудрялась разговаривать, не вынимая члена изо рта. При этом её губки так щекотали головку, что у меня всё поплыло перед глазами.
Мой член моментально начал расти и, напрягаясь, стремительно заполнил весь её ротик.
Она захрипела, но не отступила, энергично задвигала головой, решительно насаживая себя горлом на мой член. Я задёргался из стороны в сторону. А она, ни секунды не давая
мне передышки, то глубоко заглатывала мой член, то жадно облизывала головку.
Я напрягся всем телом в одном невыносимом желании разрядиться. И я кончил! Первая упругая струя спермы ударила ей прямо в лицо, перечертив щёку, маленькими бусинками заблестела в её волосах. Следующая струя вылететь не успела. Она плотно обхватила головку губами и торопливо пила, жадно глотая.
Я медленно начал приходить в себя. Она выпрямилась и, откинувшись на спинку дивана, тыльной стороной ладони вытерла лицо.
-Иди, умойся,-
прохрипел я, застёгивая брюки. Полина поднялась и ушла в ванную комнату.
Я сидел на диване, никак не в силах осознать, что же всё-таки произошло.
-Ну, я пошла,-
через какое-то время выскочила она из ванной, опять то ли присела, то ли подпрыгнула
в реверансе, схватила ведро и швабру и выбежала из каюты.
Я ещё долго сидел неподвижно. Потом поднялся, сходил умылся и, приведя себя в порядок перед зеркалом, пошёл в кают-компанию. Нужно было всё-таки пообедать.

В кают-компании у каждого члена экипажа своё место. За столом старшего командного состава место капитана, старшего помощника, старшего механика и директора ресторана.
Когда я вошёл в кают-компанию, старпом со стармехом уже пообедали. За нашим столом одиноко сидела директриса, интиллегентно управляясь с ножом и вилкой. И хотя я по мужски был сыт тем, что произошло со мной десять минут назад, всё-таки не мог мысленно не отметить красоты этой женщины. Я поздоровался, пожелал её приятного аппетита и сел на своё место. Тут же подлетела официантка с подносом и расставила передо мною тарелки. Я взял ложку и хлеб и начал есть суп.
-Вы довольны уборкой своей каюты?-
в упор уставилась она на меня своими огромными чёрными глазами. Я поперхнулся супом, чуть не подавившись.
-Если что-нибудь не так, вы скажите, я накажу виновного,-
участливо похлопала она меня по спине, помогая проглотить пищу.
-Нет, что вы. Я вполне доволен. Не надо никого наказывать,-
промямлил я. Мне что-то стало не до обеда.
-Вот и чудесно,-
лукаво взглянула она на меня, пожелала мне приятного аппетита, поднялась из-за стола, присела в реверансе и вышла из кают-компании, бессовестно виляя бёдрами и цокая своими высоченными каблучищами.

А жизнь текла своим чередом. Судно шло строго согласно графика. На следующий день, убедившись, что с вахтенной службой всё в порядке, я спустился в каюту. Внутренне был готов к тому, что там увижу. Так и вышло. Гудел пылесос, и в каюте хлопотала молоденькая бортпроводница.
-Я ещё не закончила,-
увидев меня, испуганно присела она в реверансе.
-Так заканчивай,-
устало отмахнулся я и уселся в кресло. Она продолжила свою работу, давая мне время рассмотреть себя. В футболке, коротенькой юбочке она, как мотылёк порхала из угла в угол. Стройненькая, со смазливой мордашкой, аккуратненькой небольшой грудью и круглой попкой она была, пожалуй, даже симпатичной. Впрочем, за то время, что я провёл на судне, из персонала нашей директрисы мне не удалось увидеть ни одной некрасивой девушки.
-Всё,-
выключив пылесос, встала она передо мной.
-Если всё, то иди,-
равнодушно кивнул я. Она не двинулась с места.
-Но, Тамара Альбертовна…,-
её голос дрогнул.
-А что, Тамара Альбертовна?-
продолжал я равнодушно смотреть на неё:
-Можешь доложить ей всё, что угодно.
-Вы…Вы не понимаете. Она всё равно всё узнает,-
она готова была расплакаться.
-Как тебя зовут?-
мне стало её жалко.
-Катя,-
всхлипнула она.
-Вот что, Катюша. Давай мы с тобой поговорим,-
устроился я поудобнее в кресле. Разговор наш, конечно, пошёл о директрисе. Я задавал самые нескромные вопросы. А Катюша, разговорившись, не стесняясь, откровенно, просто в захлёб рассказывала и рассказывала.
Картина стала вырисовываться невероятная. Весь огромный женский коллектив полностью находился, как бы в сексуальном рабстве у нашей директрисы.
-Она нас всех перетрахала по несколько раз и во все дыры,-
прямо так и сказала Катя.
-Как это?-
не понял я. Катюша поведала мне, что у директрисы имелся целый арсенал искусственных фаллосов, которыми она потчевала своих подчинённых, приглашая их к себе в каюту. Наша шеф повар тётя Дуся, тихая милая женщина с пышными формами, после такого рандеву два дня не могла выйти на работу. Более того, ни один человек из мужской половины экипажа и помыслить не мог поухаживать за какой-либо девушкой. Это жестоко пресекалось. Зато можно было запросто попросить директрису, и вечером девушка сама приходила к тебе в каюту. Подобными услугами пользовались и пассажиры. Кстати, не только мужчины. Но уже за деньги. Попросту наша директриса занималась сутенёрством. И самое поразительное, что при всём при этом подчинённые любили её. Где там любили, просто боготворили свою начальницу. Я сам успел заметить, какими влюбленными глазами наша докторша пожирала стальную леди.
С другой стороны времена были кислые. Кругом всё рушилось. Страна откровенно голодала. Предприятия разваливались одно за другим. Нашу контору растаскивали на части с невероятной быстротой. Зарплату не платили месяцами. А у стальной леди девчонки не просто были всегда с деньгами, но и существовали вполне зажиточно. Я и раньше слышал, что была она на очень хорошем счету в конторе, как специалист. Выполняя и перевыполняя все мыслимые и немыслимые планы, для руководства конторы
она была незаменима. Но, какими методами это достигалось, я узнал только сейчас. Во всех её ресторанах, буфетах, кафе густо висел какой-то невидимый дух эротики. Клиенты туда валили валом, не жалея денег. Катя мне рассказала, что колготки директриса носить запрещала. Все девчонки ходили только в чулках. Она запросто перед заступлением могла построить смену официанток и приказать всем снять трусики. Униформа официантки – это коротенькое платьице с фартуком. Вот в таком виде девушке и приходилось весь день порхать между столами. И хорошо, если из под подола случайно задравшегося платья могла показаться только резинка чулка. Реверансы обслуживающего персонала приводили клиентов в восторг, наполняя кассы судовых ресторанов деньгами.
Я сидел в кресле, а Катя стояла передо мной и тараторила без умолку, словно школьница, отвечающая хорошо выученный урок. Вдруг, она замолчала.
-Я просто так не уйду,-
решительно поджала она губы.
-Ну, пожалуйста-а-а!-
и тут же расплакалась. Мне стало очень жалко эту подневольную девчонку.
-Иди сюда,-
позвал я её. Слёзы моментально просохли. С какой-то радостной готовностью она моментально оказалась на коленях у меня между ног. Сделав первый порывистый шаг, засмущалась, не зная, что делать дальше. Её нерешительность была понятна. Ведь для неё я был большим начальником, которого должна бояться её самая страшная рабовладелица. Надо было помочь девушке. Я поднял ей руки и стащил через голову футболку. Две аккуратненькие девичьи грудки уставились на меня остренькими сосками.
-А лифчики носить вам тоже директриса запрещает?-
теребя пальцами сосочки, спросил я.
-Нет. Это я сама сняла, когда шла к вам,-
она уже не стеснялась. Сиськи у неё были небольшие, но плотные и очень правильной формы. Я нежно мял их, чувствуя, как начинаю возбуждаться. А она просто стояла на коленях, ничего не предпринимая. Я сам расстегнул брюки, Мой член был уже готов к действию.
-Ну, ротик то открой,-
попросил я:
-Ты что, никогда в рот не брала?-
-Нет,-
совсем смутилась она и широко раскрыла рот, значительно шире, чем нужно было. Мне стало смешно. Я взял её за затылок и несколько раз с силой насадил горлом на член.
-Хо-о-о!!!-
захрипела она, импульсивно захотела оттолкнуться от меня руками, но побоялась. Так и осталась стоять на коленях с вытянутыми вперёд ладонями.
-Теперь соси,-
убрал я руки с её затылка. О минете Катя, как видно, и представления не имела. Она просто сосала головку моего члена, как сосут конфету. Мне было приятно, но кончить так я бы не смог. Я снова положил ей руки на затылок и с силой стал насаживать её горлом на член. Она уперлась ладонями мне в живот, как бы пытаясь защититься, но сопротивление её рук было слабым. Квохая и кхакая, она безропотно позволяла трахать себя в рот. Я со всей силы прижал руками её голову к своему животу и кончил. Она замычала, судорожно глотая сперму. Излившись полностью, я её отпустил. Она отпрянула назад, усевшись на ковёр и растопырив ноги и обалдело уставилась на мой член, торчащий вверх. Долго не могла отдышаться. Так и сидела передо мной на заднице, раздвинув ноги, облизываясь и не сводя глаз с моего члена. Юбка её задралась, обнажив белые смешные трусики. От глубокого дыхания сиськи её подпрыгивали, кивая остренькими сосками. Наконец, она
опомнилась. Вскочила и быстро натянула на себя футболку. Одёрнула юбку.
-Я пошла,-
направилась она к двери.
-Катюша,-
остановил я её:
-А реверанс?
Она улыбнулась и низко, чуть ли не до самой палубы, присела в глубоком реверансе, выпрямилась, схватила пылесос и выбежала из каюты.

Так жизнь и текла. А работа, между прочим, была тяжёлой. Порой я сутками не спускался с мостика. В такие дни строго по расписанию, буквально под пикание часов, в рубку входила официантка с подносом, чтобы накормить меня завтраком, обедом или ужином. Но уж если я был свободен, то бортпроводница, убиравшаяся у меня в каюте, обязательно должна была меня дождаться. Всё перемешалось. Я уже ничего не понимал, чувствуя, что сам попал в сексуальное рабство к стальной леди. Да и что перед собой-то кривить душой. По правде, мне это нравилось. А директриса при встречах со мной, будь то в кают-компании или ещё где, вела себя всё откровеннее и откровеннее. Ей доставляло неописуемое удовольствие вести со мной душевные беседы на непристойные темы.
Однажды вечером, невероятно усталый, направляясь к себе, я встретил её в коридоре.
Поздоровавшись со мной своим непременным реверансом, она задержала меня, взяв за руку.
-Очень устали?-
подняла она на меня свои бездонные, огромные глаза. И столько в этих глазах было заботы и сочувствия, что я, если бы не знал, кто передо мной стоит, может, быть и расплакался.
-Да. Очень,-
сухо ответил я, освободив руку.
-Вам нужно отдохнуть. Я приготовила для вас подарок,-
словно пропела она, присела в реверансе и пошла по коридору, раскачиваясь на своих каблучищах и виляя бёдрами.
Я вошёл в каюту, стянул с шеи галстук, бросил его на стол и плюхнулся в кресло. Но посидеть мне не удалось. Из спальной доносились тоненькие голоса. Я поднялся и вошёл туда.
На моей кровати поверх одеяла лежали две совершенно голые девушки.
-Мы – Маша и Даша. Не прогоняйте нас,-
в один голос защебетали они, увидев меня. Я замер в дверях. Что будет с девчонками, если их прогнать, я уже был хорошо осведомлён.
-Что с вами поделаешь. Оставайтесь,-
махнул я рукой и пошёл в душ. Смыв с себя усталость, я вернулся в спальную. Они уже забрались под одеяло. Я перелез через одну из них и лёг посередине. Они тут же с двух сторон прижались ко мне. Я просто устало лежал на спине. А они гладили всё моё тело тёплыми ладошками, тёрлись об меня по девичьи упругими сиськами, щекотали меня мохнатенькими лобками. Конечно же, не взирая на усталость, через минуту я уже был возбуждён до предела.
-Давайте вместе Машку трахнем,-
жарко задышала мне в ухо Даша.
-Давай. А как?-
повернулся я к ней.
…Маша лежала на краю кровати, свесив с неё разведённые ноги. Я, стоя на ковре на коленях, раз разом входил в неё мощными толчками. Даша, сидя на другом конце кровати, держала подругу за руки, горящими глазами наблюдая за всем за этим. Маша сначала постанывала, потом начала вскрикивать.
-Сильнее! Сильнее! Трахайте её! –
срывающимся шепотом зашипела Даша, схватила Машу за сиськи и, приподнявшись и подавшись вперёд, уселась на неё, накрыв собой лицо подруги. Маша конвульсивно задёргалась всем телом. Видно ей не хватало воздуха. Стала метаться из стороны в сторону. Пыталась кричать, но звуки тонули внутри Даши. От её нервных движений моё возбуждение ещё усилилось, и я стал стараться ещё сильнее проникнуть в неё. Даша, запрокинув голову, вздрагивала всем телом, подбрасывая вверх свои сиськи. Можно было себе только представить, какой мощный массаж получает она сейчас от подруги. Она елозила собой по всему Машиному лицу, лишь изредка приподымаясь на мгновение, давая той глотнуть воздуха. Кончили мы с Дашей одновременно, обессиленные упав на Машу.
Маша сразу же убежала в душ. А мы с Дашей улеглись, отдыхая от проделанного. Через какое-то время Маша вернулась и сразу же забралась к нам под одеяло. Я почувствовал, как её ручка опять нашла мой член.
-Дашка, давай соси,-
толкнула она подругу в щёку.
-А чего я то?-
заупрямилась Даша.
-Тебя не трахали, вот ты и соси,-
толкнула она её в щёку ещё раз. Даша послушно поползла по моему животу, и я почувствовал, как её жаркие губы обхватили мой уставший член.
-Девчонки, хватит, наверное, на сегодня. Завтра будет ещё день,-
попытался я протестовать. Но, пока Даша, причмокивая, занималась мною внизу, Маша обняла меня, прижавшись к плечу сиськами, и назидательно протараторила:
-Тамара Альбертовна говорит, что главная задача женщины, чтобы у мужчины в яйцах не оставалось лишней спермы. Тогда он ручной и послушный.
-Ваша Тамара Альбертовна — законченная лесбиянка. Что она может понимать в мужчинах?-
говорить мне становилось трудно. Член мой опять обрёл силу, а Даша работала губками и язычком очень старательно.
-Она – не лесбиянка. Она – бисексуалка,-
тёрлась об меня Маша сиськами. Я задрожал и резко кончил Даше в ротик. Та затихла на мгновение и, отпустив меня, перебралась к нам, тоже обняв меня.
-А вообще-то она хорошая. Мы любим её,-
присоединилась она к разговору.
Так мы и лежали втроём, пока не уснули. Разбудил меня зуммер телефона. Меня вызывали на мостик. Видно что-то случилось.
Я тихонечко поднялся, чтобы не разбудить девчонок, пошёл умылся и быстро оделся. Но прежде, чем уйти, ещё раз заглянул в спальную. Они, обнявшись, крепко спали, причмокивая во сне губами. Я на секунду залюбовался такой картиной. Укрыв их одеялом получше, я вышел из каюты.
Поднявшись на мостик, я понял, что вызвали меня не зря. На нас стремительно наваливался жестокий шторм. Короткая тяжёлая волна с силой дубасила в борт. Судно начинало раскачиваться всё сильнее и сильнее. А бортовая качка – не только самая опасная, но и самая неприятная для человека. И укрыться-то было негде. Вокруг были отмели. Несмотря ни на что, необходимо было выдерживать заданный курс.
Мы уже несколько часов сражались со штормом, когда на мостик влетел испуганный штурман.
Там на нижней палубе такое творится!-
зачастил он.
-Посмотри тут. Я сейчас вернусь,-
бросил я старпому и вышел из рубки.
Спустившись на палубу команды, я вошёл в открытую настежь дверь кубрика.
На койках лежали бортпроводницы, все бледные, как бумага. Перед ними, широко расставив ноги, насколько позволяла узкая юбка, стояла стальная леди. Уперев кулаки в бока, она раскачивалась на своих высоких каблуках.
-Что здесь происходит?-
остановился я в дверях. Директриса повернулась ко мне. Зло сжатые губы! Горящие глаза! Во гневе она была ещё красивее.
-Пассажиры все переблевались. Людям помощь нужна. А эти тёлки разлеглись тут…-
сквозь зубы прошипела она.
-Тамарочка Альбертовна! Не можем мы,-
приподнялась одна из девушек со страдальческим лицом.
-Всем встать!-
визгливо закричала стальная леди и с размаху залепила ей такую подсщёчину, что бедная девчонка слетела с койки и растянулась на палубе. Остальные испуганно повскакивали на ноги. Я хотел вмешаться, но по громкой связи меня срочно попросили подняться на мостик. Судно находилось в критической ситуации. Я повернулся и быстро пошёл по уходящей из под ног палубе коридора.
Почти трое суток я не сходил с мостика. Но, в конце концов, кончается всё на свете. Закончился и шторм. Судно, плавно покачиваясь продолжало идти заданным курсом.
Я сидел в кресле у себя в каюте. У меня даже не было сил, чтобы подняться и доплестись хотя бы до дивана.
В дверь постучали. Вошла стальная леди. Сделав свой коронный реверанс, она без приглашения уселась за стол напротив меня. Все-таки, какой она была красивой. Даже, когда злилась. Она молча протянула мне лист бумаги.
-Что это?-
взял я его.
-Приказ о списании восьми членов экипажа на берег,-
раздельно проговорила она.
-Тамара Альбертовна, но ведь был шторм, и девчонки раскисли,-
было начал я, поднял голову и замолчал, поражённый металлическим блеском её огромных глаз.
-А где мы в середине сезона найдём восемь человек обслуги?-
заговорил я уже официально.
-На стоянке я сама съезжу в управление. У меня там свои отношения. Привезу людей столько, сколько нужно,-
она смотрела на меня в упор, не мигая. Я взял ручку и подписал приказ. Она внимательно
рассмотрела мою подпись, поднялась, присела в реверансе и молча вышла. Да! Вот только теперь я, кажется, понял, почему её называли стальной леди. Между прочим, на первой же стоянке директриса действительно привезла на судно новых людей.

Спустя пару дней старпом шёпотом поведал мне занимательную историю. Короче говоря, попросил он стальную леди, чтобы она вечером прислала ему одну из новеньких девушек. Так и сказал:
-Тамара Альбертовна, мне вон ту рыженькую.
Но получил категорический отказ. Такого раньше никогда не бывало.
-Но, почему?-
искренне удивился старпом.
-Я её ещё сама не трахала!-
рявкнула стальная леди и так глянула, что бедный старпом аж отпрыгнул от неё.
А мне всё не давал покоя разговор с Машей и Дашей тогда, у меня в каюте. Я был убеждён, что наша директриса – законченная лесбиянка. Хотя девчонки дружно отрицали это. И так как стальная леди обожала вести непристойные разговоры, чем часто вводила меня в смущение, то я, наконец, решился спросить её напрямую. Как-то после ужина мы остались с ней за столом одни. Без всякой подготовки я и задал ей свой вопрос. Она, ни сколько не растерявшись, облокотилась на стол, кокетливо поджав кулаками щёки, и, мечтательно закатив глаза, выдала:
-До сих пор не могу решить, что мне нравится больше: когда меня трахает мужчина, или когда я трахаю женщину.
Её ответ поверг меня в шок. После этого с подобными вопросами больше я к ней никогда не приставал.
А творила она на судне, что хотела. Её теория о том, что у мужчины не должно оставаться лишней спермы в яйцах, чтобы быть ручным и послушным, работала. Мне бы давно следовало устроить глобальную проверку всему её заведыванию, но, по правде, не мог я этого сделать. Во первых очень уставал на службе. А потом, после приборок в моей каюте, становился каким-то опустошённым. Ко всем её художествам относился с всё поглощающим чувством апатии. Просто мне было на всё наплевать.

Однажды, на одном из праздников, которые периодически устраивались для пассажиров, когда веселье было в самом разгаре, она подошла ко мне.
-Кого бы вы хотели увидеть у себя сегодня?-
улыбаясь, кокетливо пропела она. Она в последнее время вообще перестала меня
стесняться и вела себя порой вызывающе.
-Вас!-
грубо отрезал я, неудачно пошутив. Она ни сколько не смутилась. С обворожительной улыбкой пожала плечами и пошла прочь.
Я, сколько требовала необходимость присутствия здесь капитана, постоял ещё немного
и удалился. Неторопливо обошёл всё судно. Веселились на всех палубах. Поднялся на мостик, проверил вахтенную службу. Всё было в прядке. Оставшись всем доволен, пошёл к себе.
Открыв дверь своей каюты, я опешил… Стол в гостиной был красиво сервирован фруктами и конфетами. Горели свечи, отражаясь в винных бутылках и фужерах. И над всем над этим хлопотала Тамара Альбертовна. Одета она была, как-то странно. На ней был толстый махровый халат ниже колен, повязанный поясом и ярко красные, конечно на высоком каблуке, туфли.
Увидев меня, она оставила свои хлопоты и склонилась в низком реверансе, скромно опустив голову и прикрыв глаза своими длиннющими ресницами. Так и замерла. Полы халата при этом немного разошлись, показывая, что под ним ничего нет. Оторопев, я стоял, не в силах пошевелиться. А она, как присела в реверансе, так и застыла. Наконец, я очнулся. Закрыл дверь и подошёл к ней. Она продолжала стоять передо мной, скромно склонившись. Я обнял её, заставляя подняться. При этом поясок ослаб, и халат, как-то сам собой, пополз у неё с плеч. Я замялся на секунду.
Я уже взрослая девочка,-
пропела она низким грудным голосом, помогая освободить себя от одежды. Я бросил халат на спинку кресла. Она стояла передо мной совершенно нагая. Мой рост выше среднего. Но на своих каблуках она оказалась вровень со мной. Так и стояла глаза в глаза, прожигая меня пронзительным взглядом. В её огромных тёмных глазах уже не осталось и следа от притворной скромности. Они светились и искрились лукавством. Да! В них действительно можно было утонуть.
-Прошу к столу,-
грациозно повела она рукой.
Наверное, невероятно представить себе такую картину, когда мужчина в парадном мундире, застёгнутом на все пуговицы, находится наедине с очаровательной дамой. А дама абсолютно голая. При этом не только не смущается, а просто не замечает этого.
Тамара Альбертовна оказалась очень образованным и умным человеком, а собеседницей совершенно изумительной. Мы пили вино, шутили, болтали обо всём на свете.
У меня холодело всё внутри, когда она доставала что-нибудь, и над столом повисали, раскачиваясь, её тяжёлые груди. Или когда приподнималась, и передо мной играл её обворожительный, заросший чёрными волосиками, лобок. А когда она прохаживалась по каюте, я просто изнемогал, глядя, как двигаются её широкие бёдра. Если она смеялась, то её соски задорно прыгали вверх вниз, и от них уже невозможно было отвести глаз. По-видимому, она чувствовала, что со мной творится и изощрялась ещё больше, соблазнительно кокетничая.
Я испугался, что от перевозбуждения кончу прямо так, сидя в кресле. Надо было что-то делать. Я поднялся и включил магнитофон. Каюта наполнилась тихой музыкой. Я подошёл к ней, поправил галстук и склонил голову, приглашая на танец. Она томно улыбнулась, поднялась с кресла и, разведя руки широко в стороны, низко присела в реверансе. При этом её тяжёлые груди так весомо качнулись, что у меня застучало в висках.
Танцевали мы недолго. Да и как долго можно было выдерживать такую сладостную муку, когда она, прижимаясь к моей груди голыми сосками, обнимала меня, теребя пальцами волосы на затылке. Целовала в ухо, обдавая жарким дыханием.
Танцуя, я начал подталкивать её к кровати, пока она не оказалась к ней спиной. С такой женщиной невозможно было быть грубым. Я заботливо посадил её на кровать. А потом нежно, тихонечко надавливая на плечи, заставил лечь. Резко выпрямившись, я нервно стал срывать с себя одежду. А она, лёжа на спине, зашевелилась, задвигалась, устраиваясь поудобнее.
Сбросив одежду, я упал перед ней на колени. Едва касаясь внутренней стороны её бёдер, заскользил ладонями вверх по её ножкам, раздвигая их. Она лежала предо мною вся раскрытая и доступная. Я гладил её живот, бёдра, одновременно подбираясь к самому заветному. И вот я коснулся языком её половых губок. Она уже истекала влагой. Я исследовал внешние губки языком, потом добрался до внутренних. Мой язык очень долго измерял её внутреннюю глубину. Очень долго, пока я жадно не впился в её клитор губами. Я даже не ласкал его. Я просто жадно сосал. Всё. Ждать больше было невыносимо. Я оторвался от неё и приподнялся. Она лежала, широко разбросав руки, с полуприкрытыми глазами и прерывисто дышала. Её щёки пылали. Я рукой направил член и медленно стал входить в неё. Она вся подобралась. Даже тише стала дышать. Но в какой-то момент сорвалась и вздрогнула мне навстречу. Я со всей силы прижался животом к её упругому животу. Она утробно вскрикнула и задвигала бёдрами. Я подхватил её ноги и положил себе на плечи, продолжая усиливать толчки. Она замотала головой из стороны в сторону, разбрасывая волосы.
Я просто утопал в ней. Она чутко отзывалась на каждое моё движение. Я нежно гладил, прижимая к себе, лежащие у меня на плечах стройные, немножко полноватые ножки, Красные туфли прыгали вверх вниз, задевая мочки моих ушей. Она вскрикивала, рвалась, задыхалась. Я уже близок был к оргазму, когда всё-таки нашёл в себе силы остановиться.
Рывком выйдя из неё, я перевернул её на живот, взял руками за ноги и дёрнул на себя. Её ноги упали с кровати.
Она стояла раком, лёжа животом на кровати и стоя на коленях на ковре. Одним движением я резко раздвинул ей ноги пошире и опять вошёл в неё. Сильно вошёл, обеими ладонями надавив ей на спину.
Как это не странно в такой момент повествования, здесь опять необходимо
сделать некоторое отступление. Много лет назад, когда ходил я по морям ещё
штурманёнком, наш пароход завис в Бомбее. Простояли больше месяца.
И встретил я там своего однокашника. Он в Индии в торгпредстве работал.
И вот затащил он меня в одно религиозное учреждение к индийским жрицам
любви. А, попросту, к храмовым проституткам. Попалась мне одна такая
с грустными глазами. Она долго готовила меня, делая массаж губами и языком
от ушей до пяток. А потом, оседлав, плотно уселась на меня верхом и замерла,
закатив глаза. Так и осталась неподвижной. Но только снаружи. Внутри вовсю
заработали мышцы её влагалища. Чувство было такое, будто тебя доят, словно
корову. Но самое главное, что, испытывая изнуряющее удовольствие, кончить
никак было невозможно. Она абсолютно контролировала ситуацию. Стоило
только приблизиться к оргазму, Она тут же внутри расслаблялась, как бы
отпуская тебя, и начинала всё сначала. Измучила она меня жутко. Когда же
позволила мне разрядиться, очевидно, пожалев, я больше часа пролежал
в каком-то полузабытьи, ничего не видя и не слыша. Потом я долго
расспрашивал, как она это делает. И она, совершенно откровенно, несколько
раз подробно разъяснила мне всё. Научила, как управлять собой, чтобы
партнёр мог разрядиться только по твоему желанию. Удивительно, что через
какое- то время, попробовав это на другой женщине, у меня получилось всё
с первого раза, и я понял, что это совсем несложно.
И ещё одно совсем маленькое отступление: Женщин я делю на три типа.
Первые – это те, которые вообще не испытывают оргазма. Они пытаются
притворяться, изображают чувства, но мужчина всё равно поймёт игру. Я даже
не уверен, что они испытывают удовольствие. Не люблю таких. Вторая
категория – это те, которые, пока с ней занимаешься, кончает несколько раз.
С такими легко. Такие позволяют чувствовать себя сильным. И самая моя
любимая – это третья категория. Это те женщины, которые в любом случае
испытываю оргазм только одновременно с тобой. Как бы ты не ускорялся или
не замедлялся. Какие бы ты не делал паузы, она не отстанет и не убежит
вперёд. Оргазм вы испытаете одновременно.
Тамара принадлежала к третьему, так мною любимому типу. Я это понял сразу, как только вошёл в неё.
Она скользила сиськами по кровати. Кричала. Дёргалась. А я, с силой надавливая ладонями ей на спину, входил и входил в неё, ни на секунду не давая передышки. Мне, вдруг, вспомнилось, когда я ещё пацаном служил в армии, бежал марш-бросок на десять километров при полной выкладке. Нагрузка показалась очень похожей.
-Не мучай меня!.. Пожалей!.. Подожди!.. Ну, пожалуйста-а-а!.. –
говорить она уже не могла. Выла, бессвязно выкрикивая. Но женщина- то была со мной исключительная. В какой- то момент, залюбовавшись ею, я всё-таки потерял над собой контроль и бурно кончил. Она пронзительно закричала, забилась в конвульсиях, постепенно затихая. Она замерла, прежде чем я вышел из неё.
Оставив её, я бросился в душ. Только под холодной струёй пришёл в себя. Вытершись полотенцем, я вернулся.
Стальная леди так и стояла раком. Позы она не изменила. На коленях на ковре с широко разведёнными ногами, лёжа животом на кровати. Руки её были разбросаны
в стороны. Пальцы судорожно сжимали скомканную простынь. Упёршись щекой
в смятую подушку, она была неподвижна. Глаза её были закрыты.
Я по себе знал, что сейчас с ней происходит. Знал, что в таком состоянии она пробудет ещё долго. Я налил себе рюмку. Выпил залпом. И… опять залюбовался ею. Всё-таки
шикарная была женщина. Какое у неё было тело!
А она так и стояла раком, вся истекая. Её ляжки блестели влагой. Я почувствовал, что снова начинаю заводиться.
Я опустился на колени и погладил её по спине. Она не отреагировала. Я водил ладонями по всему её телу, ощупывая и тиская. Сжимал её бёдра. Потом пальцами жёстко раздвинул ей ягодицы. Мне открылась вполне девственная попка. Я тут же направил в неё головку своего члена и слегка надавил. Тамара пошевелилась. Я просунул руки ей под мышками, ухватился за пышные сиськи и, сильно потащив их на себя, резко вогнал ей член до самого основания. Она сразу же ожила. Задвигалась. Задёргалась из стороны в сторону. А я, сжав зубы, вгонял и вгонял её в попу член, вновь заставив её закричать. Теперь я не сдерживал себя. Я стремительно шёл к оргазму. И…, наконец, кончил!
Прижавшись к ней, содрогаясь всем своим существом, я сладостно перекачивал остатки спермы из своих яиц в попу стальной леди, чтобы быть ручным и послушным.
Разрядившись, я выдернул член из её попы. Она опять затихла. Поднимая ей по очереди ноги, я снял с неё туфли, взял её за бёдра, стащил с кровати и поднял на руки. Она ни на что не реагировала. Её руки и ноги обессилено свесились вниз. Я на руках пронёс её через всю каюту, вошёл в душ и осторожно посадил её в углу прямо на кафель.
Она сидела, сгорбившись, низко опустив голову, с закрытыми глазами, упёршись сиськами в колени. Наскоро сполоснувшись, я направил тёплый дождик душа на неё. Вода струйками потекла ей на голову, сминая причёску. Обтеревшись, я вышел.
В гостиной я ещё налил себе рюмку. Достал из шкафа спортивный костюм, Оделся и сел на диван.
Вскоре из душа вышла Тамара Альбертовна, шлёпая моими тапочками. Голова её была замотана моим полотенцем. Ах! Всё-таки, как она была хороша! После душа от неё веяло какой-то свежестью. Без косметики ей было даже лучше.
Она, не глядя на меня, прошлёпала тапочками через всю каюту. Усевшись на кровать, скинула тапки, одновременно обеими ногами подбросив их вверх. Они разлетелись в разные стороны. Неторопясь, надела туфли. Поднялась и подошла к столу. Я не сводил с неё глаз. А она совершенно не обращала на меня никакого внимания. Надев халат и запахнув полы, тщательно завязала пояс. Сделав пару шагов к двери, остановилась, повернулась и, по-прежнему не глядя на меня, присела в реверансе, скромно опустив глаза. Поднялась, повернулась и вышла, так и не взглянув на меня и не проронив ни слова.

Мне казалось, что после этого вечера что-то должно измениться. Ничего подобного!
На следующий день у себя в каюте за уборкой я застал какую-то Лялю, ростом выше даже самой стальной леди и с сиськами, словно буферами от железнодорожного вагона. Уже через несколько минут, прижатый этими сиськами-буферами к спинке кресла, я с испугом осознал, что мне сейчас через мой член высосут мозги. Сперму эта Ляля отхлебывала, будто лошадь после скачек на водопое. Я с облегчением вздохнул, когда она, гремя вёдрами, покинула каюту. До самого вечера у меня ломило спину.

Вскоре мы прощались с пассажирами. Закончился рейс и прежде, чем принять на борт новых, судно должно было простоять несколько дней, приводя себя в порядок. Пассажиры расставались с нами очень тепло, как с родными. Стальная леди, как всегда была ослепительна. Её задарили цветами и сувенирами. Мужчины просто пускали слюни, расстилаясь перед ней в любезностях.
На следующий день я устроил так, что вся команда съехала на берег. Осталось только несколько человек, необходимых для несения вахты, да старший комсостав. Спустившись с мостика в каюту, я никого не обнаружил.
-Ну вот, осталась стальная леди одна, без своих рабынь,-
не успел подумать я, как в дверь постучали.
-Войдите,-
повернулся я. Дверь открылась и в каюту вошла Тамара Альбертовна. Одета она была в длинное, ниже колен, узкое, подчёркивающее её фигуру, очень красивое платье. И сама она выглядела, как всегда, неотразимо.
Я удивлённо застыл на месте. А она закрыла за собой дверь, присела, сделав свой непременный реверанс, и вплотную подошла ко мне. Я уже говорил, что на каблуках она была со мной одного роста. Мы оказались глаза в глаза. Какие там глаза? Глазищи!
И тут я почувствовал, что мне расстёгивают брюки. Я хотел…, но брюки уже упали вниз, и цепкие пальцы схватили меня за яйца. У меня искры посыпались из глаз. Я не мог вымолвить ни слова, хватая ртом воздух. А она так и стояла, не мигая, глядя мне прямо в глаза. Потом отступила на полшага, продолжая меня держать, и свободной рукой стала задирать себе подол платья. Одной рукой ей было неудобно. Платье было узкое. Но она справилась. Скомкав подол, она задрала его до пупа. Выше резинок черных чулков открылись сиреневые трусики, обтягивающие её широкие бёдра. Не отпуская меня, она присела на корточки, разведя колени в стороны. Я ещё раз попытался…, но пальцы сжались сильнее, мол, стой и не мешай. Я замер, покорившись окончательно. Отпустив подол платья, который ей больше не мешал, она ладонь свободной руки засунула мне под рубашку и стала гладить мне живот, как бы успокаивая. От этих прикосновений по телу побежала волна истомы.
Вытянув губы трубочкой, она, чуть касаясь, нежно поцеловала мой уже напряжённый член. Обдав его жарким дыханием, очень медленно, бережно обхватила головку губами.
Я почувствовал, что упираюсь им в едва приоткрытые зубки, которые мелко подрагивают.
И тут началась моя сладостная мука. Заработали все вместе: и губки, и язычок, и зубки.
Да!!! Далеко было её девчонкам до своей начальницы. То, жадно заглатывая член, чуть ли не давясь, она опять отступала, давая волю языку и губам, периодически поднимая на меня глаза, как бы проверяя мою реакцию.
Я, вдруг, понял, осознал, что эта женщина сама получает колоссальное удовольствие. Она наслаждается той властью, которую сейчас имеет над мужчиной. Ей нравилось, как я вздрагиваю всем телом, откликаясь на каждое её движение. Это было что-то, когда, не выпуская члена изо рта, она с интересом поднимала свои огромные глаза, вглядываясь
мне в лицо. Стоять вот так, как она меня поставила, было невероятно тяжело. Мои ноги затекли от напряжения. Я задрожал каждой клеточкой своего измученного существа и…
Кончил!
Она, заглотив член поглубже, пила. Именно пила, смакуя и неторопясь, изредка сглатывая. Делала это долго и основательно. Потом отпустила меня и резко поднялась.
Её глаза опять оказались вровень с моими. Ох! Сколько в этих глазах было чувства превосходства! Сколько женского достоинства! А я стоял перед ней, выжатый, как лимон.
Она, продолжая смотреть на меня в упор, одёрнула, поправила платье, вынула из-за манжета рукава маленький платочек, аккуратно промакнула губы, повернулась и пошла к двери. А я так и остался стоять со спущенными штанами.
-Тамара Альбертовна,-
засуетился я, торопливо натягивая брюки. Она остановилась и вопросительно обернулась.
-Мне скоро будет замена… Вообщем не надо никого ко мне больше присылать,-
говорить мне было трудно. Она ничего не ответила. Плавно присела в реверансе и вышла, закрыв за собой дверь.

Несколько дней ещё пробыл я на этом судне, пока не привёл его в порт. Больше никого в своей каюте я не встречал. Уборка, разумеется, делалась ежедневно, но когда я туда приходил, там уже никого не было.

Был поздний вечер. Я уже несколько часов просидел за письменным столом. Ну вот,
кажется, и всё. Документы готовы. Завтра приедет мой сменщик, возвратившийся из отпуска, и я сдам ему дела. Я устало откинулся на спинку кресла.
-Нет! Не всё!-
хлопнул я ладонью по столу. Не соображая, что делаю, вскочил и быстро вышел из каюты. Каюта капитана находится на офицерской палубе, поэтому идти было недалеко. Через минуту я стоял у двери с табличкой «директор ресторана». Хотел постучать, но так и замер с поднятой рукой. Постоял ещё немного, открыл дверь и тихо вошёл.
Каюта была в полумраке. Горел только ночник. Разобранная кровать с откинутым одеялом, говорила, что хозяйка готовилась ко сну. Из душа слышалось шипение воды и низкий женский голос, напевавший какую-то модную песенку.
Не знаю, сколько времени я так простоял. Наверное, долго, когда почувствовал, что на меня смотрят. Я обернулся. Она, только что из душа, стояла в розовой ночной рубашке до пят. От удивления её тёмные огромные глаза были ещё больше.
Я не дал ей ничего сказать. Схватив на руки, я бросил её на кровать, задрал рубашку
до самой шеи и навалился на неё, срывая с себя одежду.
Я жадно целовал её глаза, губы, щёки, влажные волосы, шею. Мял ей груди. Широко раскрытым ртом засасывал, стараясь проглотить, её соски.
Она лежала на спине, прикрыв глаза, не отвечая мне, но и не сопротивляясь.
А я продолжал её целовать и целовать. Она шумно вздохнула, зашевелилась, задвигала бедрами, и сама раздвинула ноги. В дикой, истерической спешке я никак не мог найти её вход. Она сама помогла мне. Я вломился в неё сразу и со всей силы. Она беспомощно охнула, вздрогнув всем телом. А я, как с цепи сорвавшись, задвигался в ней всё быстрее
и быстрее. Я отчаянно прижимался к ней. Мне хотелось засадить ей, как можно сильнее.
Мне хотелось достать членом ей до матки. Насадить её на головку.
Она не дёргалась, не рвалась. Лежала с прикрытыми глазами, жалобно охая и лишь изредка вскрикивая, когда мне удавалось засунуть ей особенно глубоко. Думаю, у меня никогда не было такого мощного и долгого оргазма. Трясясь и прижимаясь к её животу,
Я кончал и кончал в неё. Вцепившись ногтями мне в затылок, она жалобно стонала.
Я никак не мог успокоиться. Меня бил озноб. Наконец, потихоньку став приходить
в себя, я обнял её, уткнулся носом ей в грудь и последними остатками сознания понял, что проваливаюсь в небытие глубокого сна.

Проснувшись, я долго не мог понять, где нахожусь. В иллюминаторы ярко светило солнце. Вокруг меня был какой-то женский будуар, мало напоминающий каюту на судне.
И лишь моя одежда, аккуратно сложенная на стуле, стоящем рядом с кроватью, помогла вернуть мне память. Я ясно вспомнил все события прошедшей ночи. Полежав ещё немного, я поднялся и пошёл умываться.
…У меня в душе и был то один единственный кусок мыла. А тут! Все полки были уставлены какими-то шампунями, кремами, бальзамами. Я долго не мог найти, чем мне намылиться. Потом, вытираясь огромным махровым полотенцем, всё никак не мог сообразить, что меня так волнует. Вскоре с улыбкой понял. Всё здесь: и полотенце, и эти шампуни, даже ручки от кранов пахли Тамарой. Везде присутствовал именно её неповторимый запах.
Одевшись, я снял трубку телефона и позвонил на вахту у трапа. Мне доложили, что директор ресторана уехала по своим делам в город и обещала вернуться только поздно вечером. Положив трубку, я пошёл к себе.
У меня в каюте за письменным столом сидел мой коллега, приехавший, очевидно, уже давно.
-Я всё посмотрел. Порядок. Сдавай дела,-
показал он на стоящую в шкафу бутылку коньяка. Мы проболтали с ним ещё пару часов.
Он всё порывался спросить,… Но я или отмалчивался, или переводил разговор на другую тему.
-Ну, как тебе стальная леди?-
улучшив момент, всё-таки не выдержал он.
-А то ты сам не знаешь?-
грубо одёрнул я его. Он смутился и больше ко мне не приставал.
К обеду я покинул судно и уехал. Проститься с Тамарой Альбертовной так
и не удалось.

Прошло несколько лет. Страна наша опустилась, основательно извалялась в грязи, чтобы начать по кусочкам подниматься вновь. Как и все государственные предприятия, рассыпалась и наша контора. Зато образовалось много частных компаний. Вот в одной из таких компаний, я и работал. Правда, пришлось немного переквалифицироваться. Теперь
я командовал танкером.
Отпуск мой закончился. Побывав в офисе, я выяснил, что судно моё придёт в порт только через несколько дней. Так что, можно было ещё погулять. Выйдя на улицу,
я полной грудью вдохнул свежего воздуха. Стоял чудный весенний день.
У меня в кармане зазвонил мобильник. Номер мне был незнаком. Странно. Но я ответил.
-Обернитесь, пожалуйста,-
поздоровавшись и назвав меня по имени, попросил низкий женский голос, показавшийся мне очень знакомым:
-Видите большую стеклянную дверь напротив? Войдите туда, пожалуйста,-
телефон отключился. Я перешёл улицу и остановился у яркой вывески «Нефтеналивная судоходная компания». Так уж повелось, что все учреждения, связанные с флотом, в нашем городе располагаются на одной улице. Нисколько не удивившись, я толкнул дверь и вошёл.
-Здравствуйте! Проходите, пожалуйста. Вас хочет видеть президент компании,-
подошёл ко мне охранник.
-Хорошо,-
равнодушно пожал я плечами и пошёл с ним. Мы поднялись на лифте, и он уже в приёмной с рук на руки сдал меня секретарше. Та, поздоровавшись, распахнула передо мной дверь.
Я оказался в огромном кабинете. Правда, в таком огромном, что, осматриваясь,
не сразу заметил, что кто-то сидит за столом.
Я сделал шаг вперёд и обомлел. Из-за стола, улыбаясь, поднялась мне навстречу Тамара Альбертовна.
Потом была радость встречи. Взаимные расспросы. Был коньяк по рюмочке. Секретарша принесла кофе.
Вообще-то Тамара изменилась. Стала солиднее что ли. Немного пополнела. Но это ей очень шло. Да этой женщине вообще шло всё на свете. Прическа тоже стала другой.
Она сделала стрижку. Но это, опять же, только подчёркивало правильные черты её лица. И ещё что-то. Ах да! Она никогда прежде не носила очки. Вот откуда эта солидность.
Но и очки ей были тоже очень к лицу.
Мы беззаботно шутили. Мне стало очень легко. Я почувствовал себя на несколько лет моложе.
-Я с прошлого года замужем, и теперь комплименты от мужчин принимаю через раз,-
с обворожительной улыбкой, мягко, но решительно поставила она меня на место.
-Теперь о деле,-
лицо её стало серьёзным. Она прошлась по кабинету, раскачивая бёдрами на неизменных высоких каблуках, одернула жакет своего строгого делового костюма и повернулась
ко мне:
-Я купила новый танкер в Германии. Мне нужен надёжный капитан.
-А откуда вы знаете, что я теперь работаю на танкерах?-
было начал я.
-Я всё про вас знаю,-
оборвала она меня.
-Но, поймите. У меня контракт с другой компанией. Переход повлечёт за собой кучу формальностей. И потом, какие расходы и затраты?
-Это не ваши проблемы!-
села она за стол и сняла очки, давая этим понять, что разговор окончен. Как и прежде, когда она злилась, то была ещё красивее.
Уже в приёмной я, вдруг, остановился.
-Нет. Всё равно, что-то не то! А где же реверанс?-
развёл я руками.
-Что с вами?-
подскочила ко мне секретарша.
-Девушка, со мной всё в порядке. Вот у вас тут явно что-то случилось,-
улыбнулся я.
-Не понимаю,-
пожала она плечами:
-Вас ждут в отделе кадров. Это этажом ниже. Мне только что позвонили.
Уже в лифте меня пробил озноб:
-Какой отдел кадров? Какая Германия? Я же не давал ни на что согласия!
…Через два дня в Гамбурге я принимал новый танкер.

Спустя пару лет в одной жаркой стране, выходя из ворот порта, я нос к носу столкнулся с тем самым капитаном, у которого когда-то принимал пассажирское судно.
Мы обнялись и расцеловались со старым корешем. Так в обнимку и ввалились в таверну, которая располагалась здесь же на портовой площади.
Устроившись за столом и выпив по стаканчику местного вина, мы повели неспешную беседу. О чём могут говорить за стаканом русские мужики, даже если они находятся в другом полушарии? Разумеется, о работе. Мой танкер завтра должен был выходить
в море. Его танкер только вчера пришёл в порт. Вот об этом и пошёл разговор. О кораблях
О нашей компании. И, конечно, о хозяйке нашей компании.
-А ты знаешь, что у неё теперь новое прозвище?-
налил по стакану мой коллега.
-Знаю. Это потому, что она недавно дочку родила?-
мне уже была известна эта новость.
-Не только поэтому,-
глаза моего друга лукаво засветились, ну, прямо как тогда, на пассажире, когда он не стал мне объяснять, почему её прозвали стальной леди.
-Давай за дочку, чтобы выросла такой же красивой, как мама,-
поднял я стакан. Мы выпили за детей.
Обсуждая порядки в нашей компании. Делясь новостями. Вспоминая. Произнося тост за тостом, мы, вдруг, поняли, что перед нами вырисовывается очень ясная и чёткая картина.
При прежней власти, по каким критериям нас оценивали? А принималось во внимание только два критерия. Это- лояльность режиму, попросту партийность и, так называемая, моральная устойчивость. А сколько было блатных? Для нашей мамочки всё это была
полная дрибидень. Вообще-то компания была успешная. Платили хорошо. Условия были приемлемые. Разумеется, попасть туда стремились. Человек собирал какие-то рекомендации. Стоял в очереди в отделе кадров. Ждал в резерве. Но всё в пустую. С другой стороны, к тебе могли подойти прямо на улице или разыскать даже на пляже,
и через пару дней ты был уже в море. Кстати, со мной и с моим собеседником произошло именно так. Мамочка отбирала людей по двум другим качествам. Первое – это высочайший профессионализм. И второе – личная преданность. Ну, с профессионализмом всё понятно. А вот про личную преданность я попробую объяснить.
Совсем недавно, когда немеряно скакнули цены на нефть, вывел я судно из порта и
вдогонку получил от мамочки категорический приказ. И я, зрелый, умный мужик погнал
танкер через океан. Именно погнал сквозь штормы, туманы, дождевые заряды, которые вскоре сменились снежными. Подойдя к кромке льдов, не стал дожидаться каравана с ледоколами, а, незадумываясь, врубился в лёд и повёл судно в режиме одиночного ледового плавания. Если бы что, помочь было бы некому. Любой моряк, тем более капитан обозвал бы меня дураком. И правильно бы сделал. А я сутками, не слезая с мостика, летел и летел вперёд. Но по приходу, даже не отоспавшись, как следует, в огромном кабинете был награждён обворожительной улыбкой и удостоен чести поцеловать мамочке ручку.
Когда я рассказал об этом коллеге, он даже не удивился.
-Я сам через подобное прошёл. И не один раз,-
махнул он рукой. Мы выпили за личную преданность.
-И всё-таки, тебя она всегда выделяла из всех нас,-
как-то грустно посмотрел на меня капитан. В голосе моего друга послышались нотки зависти.
-А тебе не кажется?-
вновь поднял я стакан:
-Что мы все понемногу начинаем превращаться в тогдашних её девчонок, с которыми она делала, что хотела. А они за это её боготворили.
-Ну и что? А если меня это устраивает?-
вызывающе уставился на меня мой коллега.
-О-го-го!-
протянул я. Мне, вдруг, стало очевидно, что мой друг давно и безнадёжно любит эту женщину. Мы выпили за неразделённую любовь.
-Послушай,-
обратился я к нему:
-По-английски здесь никто не понимает, а в испанском я не силён. Надо ещё заказать, а то разговор не клеится.
-Без проблем,-
помахал он рукой хозяину таверны, который уже давно с восхищением смотрел на двух капитанов из далёкой и непонятной России. По его мнению, разговор был очень серьёзным, если они, выпив уже три бутылки, просили ещё.
-Послушайте, любезнейший,-
обратился к нему мой коллега на чистейшем русском языке:
-В местных чернилах, несомненно, имеется свой шарм. Но градус явно понижен. Поэтому выкати-ка нам ещё пару пузырей.
Удивительно, но хозяин понял и тут же поставил на стол две бутылки.
-А ты слышал про украинский шум в прошлом году?-
мой товарищ опять наполнил стаканы.
-Что-то слышал, но краем уха,-
взял я свой стакан.
-А я там был,-
кивнул он.
-Да, ты что?! Расскажи,-
я чуть не расплескал вино.
-Так вот,-
начал мой друг:
-Хохлы заупрямились, отказавшись грузить наш транзит. Да так, что начальник терминала и клешнёй пошевелить не может. К вечеру прилетела мамочка. С самолёта на машину и туда. Представляешь, выгружается из джипа, а у самой живот уже на нос лезет. Вот- вот рожать. И, как начала разборки устраивать. Не знали, куда от неё прятаться.
А потом собрала совещание, показывает пальцем себе на живот и говорит:
-Мне надо на пару дней в Москву по личным делам. Если за это время здесь порядок не наведёте, я прилечу. И тогда…
Мой друг сделал страшные глаза:
-Можешь себе такое представить?
-Да-а-а!-
взялся я руками за голову.
Последнюю бутылку мы пили только за мамочку. Дальше продолжать беседу не имело смысла. Разговор медленно, но верно начинал перерастать в пьяный базар.
На следующий день, сидя на мостике в капитанском кресле, я с остервенением выжимал лимон в стакан с крепким чаем, пытаясь устроить себе хоть какую-нибудь реанимацию после вчерашних латиноамериканских чернил. Танкер, вздрагивая всем корпусом, карабкался на крутую океанскую волну.
-Может, обороты сбавим?-
подошёл ко мне штурман.
-Следовать прежним ходом!-
отмахнулся я, даже не взглянув на него. Он обиженно хмыкнул, повернулся и ушёл
в штурманскую рубку.
Штурман, конечно, прав. Зачем насиловать и себя и судно? Да, вот только, что этот
мальчишка может понимать в жизни? Ведь не ему после рейса придётся стоять
в огромном кабинете с докладом.
Я отхлебнул из стакана чай и задумался:
-Всё нормально!.. Вот только жаль!.. Жаль, что не увижу я в этом огромном кабинете шикарный французский реверанс со скромно опущенными глазами, прикрытыми длиннющими ресницами!