саша кметт : Мастер и третье облако

Ироническая сказка с мебелью.


Рано утром подъехал к мебельной мастерской клиент в сандалиях. Желтый велосипед во дворе оставил, а сам внутрь вошел. С Мастером поздоровался, походил среди мебели, потрогал изделия руками. На стульях посидел – понравилось. На диван прилег – тоже удобно. За столом перекусил, остался доволен. Затем тяжелое кресло руками поднял и вверх с легкостью подбросил. Взлетело кресло высоко, прикоснулось к потолку полукруглыми подлокотниками. В полете задержалось ненадолго, березовыми частями скрипнуло и в ловкие руки клиента вернулось. Приземлилось успешно, не пострадало.
От вида летающей мебели, Мастеру стало не по себе. Накатили на него воспоминания, довели до болезненной судороги. Клиент мастерскую гримасу, конечно, заметил, но виду не подал. Лишь хитро улыбнулся и сделал заказ на целый гарнитур.
— Только одно условие, — сказал он. – Вся мебель должна быть легче воздуха.
Взглянул Мастер на клиента пристально, но промолчал. Обошел его кругом, рассмотрел внимательно со всех сторон. Ничего особенного: спина как спина, плечи как плечи, на шее голова. Что в голове неизвестно. То, что ниже спины, тоже не разглядеть. Зато, лицо широкое открыто и глаза нараспашку. Заглянул в них Мастер и сделал выводы: провокатора в клиенте не опознал, сумасшедшего не увидел.
— Легче воздуха не могу, — не утратил осторожности диванный создатель. — Научные законы не позволяют.
— А я слышал, что для вас научные законы не писаны, — подмигнул заказчик. Вытряхнул стружку из сандалия и продолжил. – Ведь это вы жене верховного Академика летающую кровать сотворили…
— За что и понес суровое наказание, — вздохнул творец мебели печально. — Пороли меня два злых доцента до полного признания антинаучных ошибок.
Побежали по Мастеру морщины волнами. Нахмурил он брови, стал похож на доцентоненавистника.
— Улетела на той кровати жена верховного Академика со своим любовником удовольствие искать. До сих пор не вернулась. То ли не нашла, то ли в дороге потеряла. С той поры она летает где-то, а я страдаю. Нахожусь под научным надзором, без особого разрешения ничего не могу.
— Там куда мебель направится, никакие научные законы не действительны, — убедительно пообещал клиент. – И цена им, одна дождевая капля.
Взял заказчик Мастера под руку и из темной мастерской под голубое небо вывел. На облака кривым пальцем указал, определил пункт назначения:
— Привезете готовый товар на третье облако. Доставите в пятницу к ужину. Срок вам — тридцать дней. Распоряжайтесь ими, как хотите, но опаздывать я вам не советую.
Тут уж Мастер забеспокоился всерьез. Испугался высоты, испугался последствий. Померещилось ему собственное завещание на белом ватмане, увидел он алчных наследников в жестокой борьбе за наследство. Тревожно икнул, изъявил желание опоздать на пару десятков лет.
— Неужели пора? – спросил обреченно. Молодость в душе продемонстрировал, размечтался о жизни вечной.
— Живите себе, сколько хотите, — угадал мечты Мастера клиент. – А если научные работники попытаются продолжительность жизни укоротить по закону, обращайтесь без стеснений…

Все тридцать дней Мастер от работы не отрывался. На мелочи не отвлекался, по сторонам не смотрел.
А со всех сторон научные работники лезли. И поодиночке, и целыми группами. Бродили вокруг мастерской, вели себя как исследователи. Подсматривали, подслушивали, совали везде свои длинные носы. Услышат звук внутри – заглядывают в окна. Унюхают запах летучего лака – лезут в форточки. А форточки все на замках и в окнах темнота. В мастерскую не пролезешь, с улицы ни черта не видно. Построили исследователи гипотезу из того что было: кое-что сфотографировали, кое-что подобрали с земли. Подробный отчет все-таки составили, но самого подозрительного творца за работой так и не увидели.

Спрятался Мастер в подпольной части мастерской, творил там летающий гарнитур с вдохновением. Гнул дерево, скрипел рубанком, звенел напильником. Как проголодается — яйца всухомятку поест, как устанет – поспит на наждачной бумаге в темном углу. Дни свежей стружкой падали, Мастер к сроку поспевал. Мягкие части дивана своим дыханием уже наполнил и цветовую гамму для обивки подобрал.
Осталось дело за малым, за молотком да гвоздями. Построил диванный создатель обивочные гвозди в ряд, заставил поклониться их молотку шляпками. Молитву великому плотнику прочел скороговоркой и принялся гвозди в дерево вгонять. Стройный ритм отбивал, считал при этом удары собственного сердца. Два гвоздя – три удара; три удара – два гвоздя. Все работало исправно: молоток бил, сердце стучало.
Но тут попался непокорный гвоздь. Шляпку он не склонил и в дереве не застрял. Промахнулся Мастер. Дрогнула рука, ёкнул в груди мотор предупреждением. Ритм сбился — один удар сердца пропал. Куда-то провалился, потянул за собой веру в вечную жизнь. Согнулся мебельный творец: кулаки сжал, зубы стиснул, напрягся судорожно. Ритм кое-как восстановил, а вера так и не вернулась. Исчезла она, потерялась, оставила после себя пустоту и страх.
Кто этих небесных людей разберет. Может, лгут они заманчиво, а может и не люди вовсе. Не поверил Мастер клиенту, да и желтый велосипед показался ему весьма странным. Где она жизнь вечная – далеко. А научные работники с косой намного ближе. Усомнился Мастер в сладких обещаниях, явилась ему могила во сне. На надгробной плите инициалы с детства знакомые и мраморный памятник в виде табуретки. Садились уставшие путники на холодное сиденье, оплачивали отдых денежными купюрами. В гроб-копилку их бросали, увеличивали богатство мертвеца.
— Ну, уж нет! – крикнул третьему облаку диванный создатель. – Мебель я сделал, а погрузкой и доставкой пусть занимается профессионал…

На площади грузчиков никто не работал. Грузов разных валялось множество, а из работников только немощный старик крутился. С виду хитрый и хромой. Корзины с мандаринами сторожил, пережевывал цитрусовый товар прямо в кожуре.
— Мне бы помощника найти, — обратился Мастер к мандариновому дегустатору. – Работа для него есть на свежем воздухе.
— На выезде все, — отмахнулся старик. – В доме бывшего мэра сегодня день открытых дверей. Сбежались туда грузчики в полном составе, выселяют бывшего хозяина со всех четырех этажей.
Со стороны резиденции главы города донеслись звуки выселения. Подтвердили слова хромого сторожа грохотом и недовольными голосами.
— А если вам погрузочно-курьерские услуги понадобились, — вошел в положение Мастера старик, — ступайте к центру площади. Найдете там помощника многодетного, скажите, что от меня. Он не откажет.

Дорога к центру площади виляла среди грузов словно лабиринт. Пойдешь направо — в тупик попадешь, повернешь налево — в узком проходе застрянешь. Вступил Мастер в ряды упакованного товара и сразу заблудился. С одной стороны небоскребы ящиков стояли, с другой стороны огромные тюки пирамидой лежали. Сзади рояли в целлофане молчали, впереди контейнеры с чем-то живым. Растерялся совсем диванный создатель, о коробку с консервами споткнулся, позвал на помощь.
— Ау! – выкрикнул он от отчаяния.
В контейнерах зашевелились и утробно зарычали. Судя по всему от голода. Помощь не пришла.
— Ау-у! – закричал Мастер с большей силой.
Стая ворон сорвалась с насиженных мест, а у контейнера появилась странная девочка лет семи. По железной стенке кулачком постучала, подозвала заблудившегося творца к себе.
— Они не голодные, они боятся. Не кричите пожалуйста, не надо их пугать, — сказала девочка и побежала. Махнула рыжей косичкой как путеводной нитью, скрылась за ближайшим поворотом.
Мастер следом помчался. В яркие волосы взглядом вцепился, не отставал. Девочка под роялями пролезла, Мастер за ней; девочка между тюками протиснулась и диванный создатель туда же. Преследовал её везде — искал спасения. А когда почти догнал, так сразу к центру площади и выбрался.

Закусывал в самом центре крупный грузчик помидором — выглядел уставшим. На пивной бочке сидел, работал желудком, присматривал за детьми. А детей не меньше десятка. Все вылитые грузчики в миниатюре: у всех волос рыжий и одинаковые родинки на лбу. Кружили сыновья да дочери по площади, играли с просроченным товаром. С места на место его перекладывали, подражали усердно своему отцу.
— Ты знаешь, — обратился многодетный грузчик к Мастеру по-дружески, — по всем медицинским законам, я не могу иметь детей. У меня и жены то нет. А каждый год появляются. Откуда они только берутся, ума не приложу…
Мастер своими познаниями в этой области решил, не делится. Кто он такой, чтоб способы появления чужих детей обсуждать.
— Главврач меня предупредил, — продолжил уставший отец. – Если ещё раз медицинский закон нарушу, то меня по всей строгости. Не знаешь, что он имел в виду?
Развел руками диванный создатель от незнания: с Главврачом он никогда не виделся, со строгой медициной дела не имел.
— Все равно, — твердо сказал специалист в погрузочных делах, — несмотря ни на какие медицинские законы, эти дети мои. И я за них в ответе – не оторвешь. Ну, а Главврач пусть только сунется…
«Я настругал, мне и расхлебывать. Сам погружу, сам и доставлю», решил Мастер глядя с симпатией на семью грузчиков. Пришло к нему внезапно осознание ответственности, почувствовал он себя в этот момент мебельным отцом.

Наступил вечер. Накатил волной, заявил о сроке доставки. Время позднее – пора в путь. Небо уже покрылось багровыми полосами, и заклубился над третьим облаком дым. Заработали там печи, готовили ужин с громом и молнией. Час небесного чревоугодия вот-вот пробьёт, а ужинать не на чем. Мебель не доставлена и мебельного творца среди облаков пока не видно.
Спешил Мастер изо-всех ног. В витринах отражался, прохожих толкал, обгонял трамваи. Светофоры игнорировал, оставлял позади себя улицы и перекрестки. Машины не замечал, на поворотах не тормозил. Вот и финишная прямая лягла под ноги узким переулком — до угла мастерской метров сто осталось, до взлетной полосы во дворе сто десять.

К углу Мастер добрался благополучно, а на взлетную полосу не пустило его предчувствие засады. Выглянул он аккуратно во двор и ахнул. Захватили мастерскую ученые силачи в очках, расставили по периметру научные преграды. Силу мысли продемонстрировали, выбили двери с одного удара. Летающую мебель конфисковали, развесили её аккуратно на дворовом столбе.
Внизу дюжина стульев болталась воздушными шариками – все легче воздуха. Чуть выше круглый стол последнюю тень отбрасывал, и мягкий диван качался на цепи как дирижабль. Вершину столба украшало кресло. Широкое, глубокое, в последнем луче солнца оно сверкало.

Пока хозяин мастерской за углом прятался, ученые силачи держали совет. Кипели от научной дискуссии, прыгали с места на место, пинали друг друга тяжелыми аргументами. Дружно истину искали, а найти все никак не могли. Беспокоил научных работников один важный вопрос, не давал им покоя: столб на месте, приговоренные развешаны, а с топливом до сих пор не определились. Стоял вопрос ребром — дрова или бензин. Химия против природы. Кто победит?
«Ботаники» сторонникам горючих решений явно проигрывали. Отступали назад, очки прикрывали, отмахивались от противников страшными историями об экологии. А любители бензина зашли с тыла коварным маневром и стали оппонентов острыми доводами добивать. Метили в экологически чистые места, кололи болезненно, загоняли «ботаников» в угол.
И тут, в момент, когда природа почти пала, выступил вперед сам верховный Академик. Прокашлялся обстоятельно и высказал свое авторитетное мнение приказом:
— На запах бензина у меня аллергия. Несите дрова.
Заликовал зеленый лагерь, праздновал победу. Противников в презрение окунул и за природу порадовался – она, в конце концов, выстояла.

Когда все было готово: когда обложили столб дровами, а поджигатель с ученой степенью достал именной факел и золотую зажигалку, когда умолкли все присутствующие, и солнце закатилось за горизонт словно монета, верховный Академик произнес последнее напутствие.
— Научный закон суров, но это закон науки, — сказал он без особого воодушевления. Надо было сказать что-нибудь ещё, однако нужные слова не находились. Думал Академик о другом — летали в его голове кровати. Он ревниво вспомнил витающую где-то в облаках дуру-жену, даже расстроился. Однако быстро собрал волю в кулак и слабость подчиненным не показал. Пришла пора запустить цепную реакцию: золотая зажигалка – факел – закон огня.

Вспыхнуло пламя, зажмурился Мастер. Долетели до него первые искры, заставили открыть глаза. Огонь разрастался. Уже нижние стулья с аппетитом лизал, ножки обугливал, превращал цветы на сиденьях в золу. Над стульями стол в дыму крутился и пытался сорваться с цепи мягкий диван.
Не выдержал мебельный отец. Вооружился крепким словом и к дворовому столбу выскочил. На защиту летающего гарнитура встал, потребовал долю огня для себя.
— В следующий раз обязательно, — пообещал ученый совет. – Сделаешь очередной антинаучный гарнитур, тогда за долей и приходи. Не обделим.
— Следующего раза не будет, – поклялся Мастер угрожающим тоном. – Отдайте лучше по-хорошему…
Прислушались к голосу разума ученые силачи и на безопасное расстояние отошли. Отступили благоразумно, не пререкались. Дорогу освободили – до огня рукой подать. И только верховный Академик вырос перед Мастером мудрой глыбой. Схватил его за рукав в последний момент и зашептал снисходительно:
— Стой дурак. Сгоришь.
— Кому суждено взлететь, огонь не страшен, — огрызнулся высокомерно творец гарнитура. Мудрую глыбу в объятиях зажал, удивился её легкости. С дороги Академика убрал, на закон огня плюнул и в костер бросился.

Огонь принял жертву с радостью и даже чихнул роем искр в знак благодарности. Ноги жертвы обхватил танцующими языками, прикоснулся к ним горячим поцелуем. Обжигал и ухаживал. А жертве не до любви огненной, надо ещё кресло на вершине спасать.
Оставил Мастер подошвы ботинок огню на память, а сам на первый стул запрыгнул. Стул тот час с треском рассыпался. Мастер не упал. На новую опору влез, удержал там равновесие с большим трудом. Снова громкий треск и следующий стул в прах. Затем ещё один и ещё… Карабкался мебельный отец по своим деревянным детям, поднимался все выше и выше. От жары потом обливался, ощущал огонь голыми пятками. На круглом столе передохнул недолго и начал восхождение на диван.

У подножия столба, тем временем, нарастало беспокойство. Суетились ученые силачи во дворе хороводом, подбрасывали в огонь дрова. Растили пламя с упорством агрономов-экспериментаторов, но вырастить до нужного размера без допинга не получалось. Уже поступило рациональное предложение применить взрывоопасную смесь, уже потянулись лучшие умы города к канистрам с бензином.
Верховный Академик тоже негодовал. Не находил себе место у костра, бегал вокруг него кругами. Научные проклятия щедро разбрасывал и метил при этом в спину Мастеру камнем.

На покоренной вершине столба осталась последняя преграда. Держала она кресло на ржавой цепи, не давала вырваться. Звенела на ветру, запрещала полеты. Мастер преграду руками попробовал и понял, без инструмента здесь не обойтись. А инструмента никакого нет – карманы пусты. Зато метод гневного укуса всегда с собой. Сомкнул зубастый творец челюсти на цепи и с первого раза её перекусил. Закон суровых стоматологов нарушил, но внимание на это обращать не стал.
Позвало небо к себе, пришла пора научиться летать. Хоть и не на крыльях, зато с удобствами. Мастер кресло оседлал с комфортом, от столба оттолкнулся, полетел с легкостью. Круг почета над городом сделал, заглянул мимоходом в окна верхних этажей и чуть не столкнулся с летающей кроватью. Разминулись еле в ночи, обошлось без аварии. Кровать на скоростные птичьи трассы умчалась, а Мастер в кресле к третьему облаку направился. Из поля зрения быстро исчез, в темноте растворился и стал для научных проклятий недосягаемым.