Шаня Помазов : Клод

Мразь, нехристь, поэт и барыга, скиталец по имени Клод
Приехал из города Рига, в Елец, и прожил там он год
Безсвязно в Ельце и уныло, дожить бы ему до весны
А после пойти утопиться в журчании Быстрой Сосны
Всё плохо здесь, нету простора, крестьяне все пьЯны с утра,
И не с кем вести разговоры, разит у них мерзким с нутра
И дамы здесь все непромыты, и если снимают капот
То рвать тебя тянет открыто, как будто разделся енот
А дети в Ельце как собаки, презлые, и носят ножи
Их лица черны будто баки, а руки, не руки — ужи
Опять же на улицах грязно, бурьян и осока по грудь
И церкви стоят безучастно, и в лужах с лягушками муть
Вот так вот и жил наш рижанин, терзаясь от вшей и от лжи
Такая вот русская правда, такие вот эти Кижи
Проходит так год, и вот как-то, в Елец завернул караван
Не то это были татары, а может табун молдаван
Кричали они и смеялись, хватая ельчанок за грудь
И виделась в них разудалость, кочевников дикая суть
Они торговали коврами, арбузами и табаком
И все они были прекрасны, и цокали все языком
В глуби стреднеруссого смрада затеплил веселья росток
Визжали ельчанские бляди, надевши на плечи платок
И семечки грызли, и водку, хлестать теперь стали с горлА
Культурное это событье, перфоменс — с ночИ до утра
И Клод оживился, воспрянул, надел свой заветный кафтан
На площадь приехал в маршрутке, таинственен как Дон Жуан
А там просто столпотворенье, народу собралось мильон
И мэр там присутствовал даже, он сделал прекрасный шиньон
Все споро скупали арбузы, и жрали их тут же, подряд,
Измазаны щёки и бусы, испачкан воскресный наряд
И водку вливали насосы, черпал её каждый чем мог
И баб целовали взасосы, и трогали их между ног
И в этом вот гадком движенье, где черт задает минуэт
Клод влез на большую телегу, шагнул как великий поэт
И голосом тонким до дрожи, как карлик, иль как пидорас,
Он начал читать свои строки, как будто Шевченко Тарас
Никто его сразу не понял, потом приутихли слегка
Как будто в простом разговоре, была его рифма легка
Как песнь что созвучная небу, прекрасна как с маком рулет
Слова вырывались дуплетом, и тонко ложился куплет
И плакали все молдаване, обнявши детей и крестьян
И выли в округе собаки, бросаясь от горя в бурьян
Вы скажите — быть так не может, во всем виноват алкоголь
Народ этим не растревожишь, не надо давить на мозоль
Но это случилось, поверьте, народ был отравлен стихом
Натянуты струны как нервы, и мозг обескровлен грехом
И в бронзу отлили поэта, залив его прямо живьём
А чтобы он не трепыхался, его оглушили ружьём
Теперь он стоит возле церкви, с протянутой как бы рукой
Классическим интелигентом, присыпан снежком как мукой
И рот его болью растянут, как будто читает стихи
Морщинками обезображен, на лбу они будто штрихи
Я сам его видел недавно, хотя почитай уже год,
И надпись готическим шрифтом, так просто и искренне «Клод».