Припадок спокойствия : Каждому своя

Ещё каких – нибудь пару лет назад, ездивший по Польше, полутораэтажный серебристый MAN мягко парил над небольшими выбоинами шоссе Киев-Чернигов. Его динный корпус не подпрыгивал нервно на каждой ямке, как это часто бывает у микроавтобусов, а плавно и чинно, как океанский лайнер рассекал дорожные огрехи. Я похвалил себя за прозорливость, за то, что не поддался уговорам водителя отъехавшей перед нами маршрутки.

Всё располагало к удовольствию от поездки: вощедшая в полную силу весна, закатывающийся за горизонт золотым диском вечер, проплывущие мимо, как будто нарисованные на одной бесконечной бумажной ленте деревья, дома, поля, люди. Я подключил наушники к телефону, и включил Amy Winehouse.

Мы только выехали за Киев, и допив остававшийся в бутылке сок, я перестал копошиться со своими бумагами и осмотрелся. Через проход от меня, на один ряд впереди сидела худенькая девушка, с собранными в пучок на затылке тёмными волосами. Точно определить сколько ей лет, было невозможно из-за очков. Такие очки сейчас очень популярны у женщин. Большие, овальные, они делают их хозяек похожими на стрекоз, но они всё равно их носят. На ней был длинное, до пят, цветное ситцевое платье, поверх которого была небрежно накинута коричневая шаль. На сидении рядом лежал небольшой кожанный рюкзак. Автобус был не полон, так как день был будничный, и поэтому многим пассажирам удалось разместиться сразу на двух сидениях. Девушка потянулась к рюкзачку и достала из него 9-дюймовый планшет «Киндл». Она сняла очки, включила гаджет, и занырнула сначала в андроид, а затем в какую-то мелодраму. Рассмотреть что это был за фильм, с моего места было невозможно, видно было лишь что на экране мелькали крупные планы лиц мужчин и женщин, которые много разговаривали и часто целовались. Лет ей было чуть более тридцати, но обручального кольца на руке не было. Она производила впечатление с одной стороны — красиво упакованного подарка, а с другой что-то незримо выдавало в ней, что она одинока. Стараясь выглядеть как юная девушка, она ещё пыталась удержать в себе надежду, что всё впереди: и молодость, и любовь, и семейное счастье. Она ещё ждала свой шанс.

В уши ударил телефонный звонок. Я отвлёкся от созерцания спутницы. Звонил Костя :
- Привет старик. Ты когда будешь ?
- Скоро. Встречаемся в 19-00 в «Сенаторе». Успеешь?
- Что за вопрос! Лишь бы Светка успела собраться.
- А может без неё?
- Старик…, – обиженно протянул Костя.
- Ладно, ладно. Вместе так вместе. Пока.
Я закрыл глаза и с удовольствием расправив затёкшие плечи пошёл бродить в саду воспоминаний.

С Костей мы дружили со школьной скамьи. Я часто отмазывал этого жизнерадостного и добродушного Вини-Пуха, от наездов одноклассников, которым нравилось наблюдать как отличник и маменькин сынок стоит и кликает глазами, готовый расплакаться. Мне всегда становилось его жаль, и я втискивал своё спортивное тело между ним и опасностью. Он же тянул меня за руку в те миры, которые я, в силу не только своей лени, но и из-за того, что у нас во дворе любить книги — считалось слабостью, никогда бы не рискнул начать познавать. Это он приучил меня много читать, и мы часто схлестывались с ним в интеллектуальных боях, более беспощадных и жестоких, чем драки во дворе. Потом мы вместе учились в институте, хоть и на разных потоках. Затем жизнь раскидала нас в поисках средств к существованию в разные города. Меня она заставила уехать работать в столицу, а он осел в родном городе, на довольно крупной производственной фирме, где начал быстро делать карьеру. Но всегда, когда я приезжал в родной город, мы встречались, и как и раньше устраивали баталии, но теперь с пивом и за накрытым столом.

Правда последние полгода встречи стали осложняться таким явлением как Света. Невысокая, уверенная в себе жгучая брюнетка, с безразлично плывущими над интересами окружающих зелёными глазами, смогла зацепить Костю, когда он занял должность главного инженера. Денег ему вдруг стало хватать и на кабаки, и на одежду и на машину, и не избалованный женским вниманием Костян попался на безотказную наживку из причёски, стильной одежды, стройных ног и показной недоступности. Тот, с кем мы часами обсуждали понравившиеся книги, фильмы, картины, музыкальные группы вдруг стал жить гражданским браком с девушкой, в сферу интересов которой входили только одежда, салон красоты, и разговоры с подружками. И что ещё более странно – он вроде бы был доволен. Он стал носить приличную одежду, и ещё сильнее располнел. Конечно же, он не мог не попытаться окунуть её в круг своих интересов, но она не скрывала того, что это её мало трогает, но впрочем не мешала ему пытаться. Мне иногда казалось, что у них был тайный уговор: он её обеспечивает, а она позволяет ему лепить из неё ту, кого ему хотелось бы видеть рядом. Бесконечный и безрезультатный процесс, с моей точки зрения.

Со мной дружеские отношения у неё не сложилось. Я постоянно её подкалывал, с серьёзным выражением лица выпрашивая высказать личное мнение о просмотренном фильме, или прочитанной книге. Это доводило её до скрытой истерики, и она начинала тихо шипеть Косте в ухо, что им пора домой. Мне их сложившийся комменсализм откровенно не нравился, и я не мог ничего с собой поделать.

Незаметно я задремал.

Проснулся, когда автобус въехал уже в город. За стеклом замелькали давно любимые с детства места: городской парк на валу, филармония, площадь. Выйдя возле гостиницы «Украина», я по «стометровке» поднялся к площади, и зашел в зажатый между кинотеатром и аптекой бар «Сенатор». Народу было не много, и приятная невысокая администратор сразу провела меня к свободному столику. Почему-то в барах и кафе никогда не бывает красивых официанток, или девушек-администраторов. Может хозяева специально подбирают внешне не ярких девушек, чтобы посетители к ним не цеплялись?

Не дожидаясь пока принесут меню, я заказал кофе. Время было 18-55. Курить в зале было нельзя, и выпив свой эспрессо, я зашёл в отданный под курилку, похожий на аквариум стеклянный отсек. Внутри были только я и вытяжка. Одна сигарета, вторая, третья. Время медленно уходило сигаретным дымом в прожорливое горло вытяжки. На циферблате отметилось 19-15. Кости всё не было, и меня это не удивляло. Значит опять скандал. Света рожала их каждый раз, когда знала что мы с ним собираемся бухнуть. Сама приходить она не хотела, но и отпустить его самого тоже не могла. Костя же, с настойчивостью маньяка тянул её за собою, в надежде что мы найдем общий язык. Но у нас с ней общим было только одно — мы не любили друг друга.

Я вышел из курилки и заказал ещё один эспрессо. Было 19-30.

Наконец, я увидел в дверях неловкую фигуру и виновато улыбающееся, слегка расстроенное лицо.
- Света не смогла прийти, — разочарованно протянул Костя.
Я кивнул. Всё было понятно.
Мы заказали салаты, пиво, мясное ассорти и Костя зачем-то заказал поллитра водки. Видно скандал был неплох, и ему хотелось продезинфецировать душу.

- Слушай ты извини, она..., — как всегда извиняясь за несуществующую проблему начал Костя.
- Забудь. Ты же знаешь, я хотел с тобой повидаться, а не с ней… Лучше расскажи, что нового ...

Потекла обычная дружеская беседа, в которой факты и события играют роль важную, но не главную. Главным является то, что ты беседуешь с человеком, которому не наплевать на то, что с тобою происходит.

Наконец принесли заказ. Мы налили, выпили. Повторили.
После третьей рюмки и не длинной молчаливой паузы, наступает фаза, когда хочется взять и вытрясти из глубины души все свои обиды. А когда она станет свободной от мусора жизни, запустить в неё друга, в надежде, что он сможет что – нибудь в ней починить, или в крайнем случае поставит заплатку. Он идет в твою душу, ты идешь в его, и вы оба занимаетесь инспекцией и ремонтом.

Висящий над столом абажур осветил приблизившееся Костино лицо, с выступившими на лбу капельками пота. Оно скривилось в муке.
- Старик, я устал, я уже не могу ...
- Что, искусство уже не может сделать её лучше ?
- Не надо сарказма, я ничего не могу с ней поделать, в ней нет полёта ...
- А ты уверен что полёт главное? Всё-таки ты накормлен, опрятен и оттрахан. Ты по-моему это не так уж плохо ?
- Пойми, мне хочется, чтобы человек рядом жил не только интересами — дом-работа-магазин…
- Хочешь опытную волчицу и фламинго в одном лице? А мне казалось что это уже стало твоим хобби – пытаться заставить её глядеть на мир твоими глазами ...
- Что мне делать?
- Не знаю, надо было сразу выбирать подходящего человека…
- Думаешь нам лучше расстаться ?
- Я так не говорил. Это твоя жизнь, но если ты хочешь расстаться, то приготовься к одиночеству. Пока ты найдешь человека, который будет тебя устраивать, и как женщина и как друг, может пройти уйма времени...
Костя закинул в себя ещё одну рюмку.
- Я готов.
Он схватил свою мобилку, лихорадочно набрал номер и боясь, что задержавшись хоть на секунду, уже не сможет этого произнести, выпалил в трубку:
- Алло! Света! Я решил! Мы должны расстаться! Не перебивай! Не жди меня сегодня, завтра, и вообще не жди! Вещи я заберу потом…
Он быстро выключив телефон, словно боясь услышать ответ, и с облегчением бросил его на стол.
- Дело сделано, – неуверенно подвел черту лод своим гражданским браком Костя.
Мы помолчали.
- Ну вот, теперь и начинается твое одиночество,- я размышлял вслух,- и тебе для того чтобы найту ту, единственную, придётся избегать ненужных знакомств.
- Само собой, — согласился Костя и проводил взглядом, проходившую рядом с нашим столиком высокую блондинку. Вид при этом у него был как у пса, выбежавшего за пределы двора, и не знающего что ему делать со своей внезапной свободой. Девушка была в белом платье, с красивым улыбчивым лицом, на высоких каблуках. Эффектный, но слегка развязный образ.
- Ты не понимаешь! Стань на год монахом. Не знакомься близко не убедившись что она тебе абсолютно подходит! Это важно! Иначе с твоей мягкостью, тебя заарканит следующая Света, и ты опять окажешься в жопе...
- Я готов, готов, — пробормотал Костя, шаря глазами по залу.
- Ну ладно, ты пока готовься к воздержанию, а я пойду отолью, – я поднялся из-за стола.

Спустившись по леснице в туалет, я отлил, вымыл и высушил руки. Затем посмотрел на себя в висяшее на стене большое зеркало. Я хотел того же что и он: красивую, умную, добрую, умеющую себя вести, не долбящую по пустякам мне мозг… К сожалению мы все выбираем только из тех людей, что нас окружают, а возможностей метаться в поисках подходящего человека даже по одному городу, не говоря уже о стране или тем более по миру — у нас нет. Жизнь накладывает на нас ограничения. Они и есть наша судьба.

Когда я поднялся и подошёл столику, то увидел, что на моем месте сидела блондинка, и великодушно позволяла Косте неотрывно пялиться ей в глаза.
Тот же заливался соловьем:
- А вам нравятся импрессионисты ?
Красотка жеманилась и туманно улыбалась :
- Да, да, конечно… сионисты...
- У нас с Вами столько общего,…
Она была далека от понимания кто такие импрессионисты, также как я далёк от насущных проблем астрофизики, но виду не подавала, поощряя рассеяными кивками Костины попытки произвести впечатление.
Я подошел к столику и сказал :
- Девушка вы нас извините, мы уже уходим…

Она не удивилась, а лишь оглядела меня с ног до головы медленными карими глазами.

Вытащив Костю из-за стола, я расплатился за ужин, и невзирая на вялое сопротивление друга вывалился с ним на улицу. Невдалике стояли два или три такси. Я попросил у Кости его телефон.

- Алло, Света? Это Иван. Ты извини, что Костя тебе всё это сказал. Это я его накрутил. Да, знаю, что я сволочь, и что так поступать нельзя. Я сейчас посажу его в такси и он приедет к тебе. Он немного пьян, поэтому пожалуйста, не устраивай ему сцен, очень тебя прошу! Ему и так тяжело, оттого что он вынужден был тебе сказать то, что на самом деле не думает. Извини ещё раз. Пока.
- Что это было? – спросил Костя.
- Я считаю что она не безнадежна, друг мой. Езжай домой, пробуй дальше, только не дави на неё сильно. Я уверен, что ей ещё понравятся книги.
- Но я не хочу ..., – сымитировал попытку сопротивления Костя.
- Хочешь, хочешь. Я же вижу ...
После этих слов, он сник и перестал бороться.
Мы попрощались, обнялись, он сел в такси и свалил домой.

Я же вернулся в «Сенатор», и сел за покрытый темным лаком деревянный столик, напротив опять не удивившейся этому нахальству блондинки. Глядя на проплывающие в её глазах и неподдающиеся расшифровке обрывки мыслей я улыбнулся, потом опустил взгляд на чувственный, цвета спелой вишни рот, потом на выпирающую грудь, снова поднял взгляд к глазам и глядя в них словно в бездну уточнил :

- Сколько?