Лев Рыжков : Зомби против пиндосов

Начало

(Я понял: много писать вредно!)
(Чего расстонался?)
(Не могу, рука отваливается!)
(А у меня вот то не так!)
(Зато тебе писать не надо.)
(Да какие вопросы, могу и я покалякать. Только не обижайся потом.)
(Э-э, нет! Я – главный автор сочинения!)
(Назвался главным, так и не ной.)
(Кому вообще в голову взбрело на рынок сегодня пойти?)
(Ну, мне! А как бы мы тетрадку купили, не заработав?)
(А эти ужасные мешки, которые надо было таскать от телег на склад! Да я на части разваливаюсь!)
(А что такого? Все взрослые так живут!)
(Не хочу быть взрослым!)
(Где-то я такое читала. Думаешь, мне легко? Я же тоже, с тобой, мешки эти таскала.)
(А почему не стонешь?)
(Потому что стонут и нюнят только слабаки. Давай, пошел писать!)
(Ну, ладно, ладно!)

Тогда, на горном спуске, мы застыли, очарованные. Море – огромное, невероятное, в рассветных лучах – было прекрасно. Ничего волшебнее мы никогда еще не видели.
Я не знаю, как описать свое первое впечатление. Огромная, плоская масса воды – раз, наверное, в двадцать побольше нашего водохранилища. Море вклинивалось в сушу, да так, что скалистая земля словно обнимала воду. Это сейчас я знаю, что вода, врезавшаяся в берег, называется «бухта», знаю, что края суши – это «мысы». Но тогда я этого еще не ведал, я видел все это впервые, и от восторга у меня кружилась голова и подкашивались ноги.
(Слышь, Достоевский, что-то ты разогнался. Вон уже, почти две страницы исписал, а ничего по делу не сказал.)
(Но люди же моря – не видели!)
(Да откуда ты знаешь? Бросай фигней страдать, давай к делу.)
(Ну, ладно!)
(И бумагу экономь!)
Справа от нас на берегу, там, где море глубже всего вдавалось в сушу, располагался большой город. Геройско-Пиратск. Над некоторыми кварталами поднимался черный дым. Словно от пожара. А сам город казался призрачным, будто не настоящим. Наверное, причиной тому был утренний туман.
Город выглядел притягательно и очень страшно. Мне было и любопытно, и, в то же время, хотелось держаться от него подальше.
Я вспомнил слова постового казака в Республике Православия. Тот говорил, что здесь идет война, и город бомбит какое-то НАТО.
В море перед городом стояли корабли – большие, не очень, и совсем огромные.
Один из таких, совсем здоровенных, кораблей – вдруг окутался облаками черного дыма, пыхнул вспышками. Земля под нашими ногами подпрыгнула. Вишенка издала испуганное ржание, закричали взрослые. А в следующее мгновение на нас обрушился грохот. По ушам словно врезали кузнечным молотом.
- …ут …йна… — Казак Мыкола что-то говорил.
Но в ушах так звенело, что его слова доносились как сквозь вату.
- Что?! – кричали мы, сквозь раскаты невероятного грома. – Что?!
- В ГОРОД НЕ ПОЙДЕМ! – кричал Мыкола. – НАЛЕВО УХОДИМ! К ВАЙШАШЛЫКУ!
Это сейчас я знаю, что Вайшашлык – это курортное княжество, от которого мы были практически в двух шагах. Тогда же мне казалось, что Мыкола вдруг обезумел и несет чушь про какой-то шашлык.
Орудия огромного корабля еще раз зажглись огнями. Снова бахнуло. Но на этот раз далеко от подальше.
Мы-то думали, что все кошмары остались позади – на дороге Мутантов.
Нам всем было страшно, но другого пути на море, кажется, не было.

По словам Мыколы, нам надо будет войти на окраину Геройско-Пиратска, а потом двигать налево. До границы пляжного княжества отсюда – очень недалеко, пара «серпантинов». Вот тут я тоже не понял, но решил промолчать.
Раз идет война, рассуждал казак, то неминуемо будут идти беженцы. Гражданское население побежит из родного города, внезапно ставшего полем боя, будет спасать свои пожитки, а то и жизнь. А мы – просто смешаемся с их потоком и проскочим границу.
Еще Мыкола говорил, что в толпе беженцев ухо надо держать востро. Жуликов и мародеров среди них – множество. Но на этот случай с нами – четыре храбрых казака!
«Несомненно благородные люди!» — восхищался я,
По нашей дороге не шел никто. Невдалеке грохотали разрывы, но нам на пути не встречалось ровным счетом никого.
Несомненно, дорога, по которой мы пришли, пользовалась у местного населения дурной славой.
Мы уже видели первые городские постройки. Для того, чтобы туда добраться, надо было пройти по спуску между скал.
Там-то нас и остановили.

Дорогу в самом неожиданном месте, за крутым поворотом преграждала палка.
Из кустов поднялись вооруженные люди. Они были очень странными, эти люди. К тому же явно сидели в засаде. Один из них был маленький, с плоским лицом и узенькими глазами-щелочками. Еще у одного кожа оказалась черная, как чемодан у дяди Бори. Еще один был очень смуглый. Четвертый — вроде русский, в тельняшке, но с тремя руками.
- Стоим, православные! – обратился к нам главарь – высокий дядька в камуфляже.
Меня потрясла левая рука этого дядьки. Ее в том смысле, что у всех нас, у дядьки не было. Вместо запястья, кисти, пальцев и ногтей блестела белая, начищенная железяка, очень похожая на…
- Ой, это у вас – ружье? – спросила ты.
(Ну, и спросила. Зато этот человек умилился моей детской непосредственности, и я поняла, что убьет он нас с тобой, возможно, в самую последнюю очередь.)
- Это пулемет, — хмуро ответил мужик с железякой. – И он иногда стреляет. Документики, православные, показываем. Так, вы, четверо, оружие – сдать!
- А, может, мы на море едем, на курорт? – возмутился Мыкола. – Вот, отдыхающих сопровождаем!
- По дороге мутантов? – прищурился мужик с железной рукой. – Да по ней спецподразделения ходить бояться, а вы по ней – отдыхающих провезли?
- Так нормальную дорогу смыло! – вмешался одноглазый Гераська. – Вот по этой и повезли.
- Ладно! – сказал железнорукий. – Сейчас мы с вами в штаб проедем. Там вас проверят.
- И вы нас отпустите? – спросил я.
Но во мне, наверное, нет той детской непосредственности, что в тебе, Катя. Поэтому на меня посмотрели, как на идиота. И ты еще зачем-то щипалась.

Оружие – шашки и пистолеты – у наших телохранителей отобрали. Более того – каждому из них пираты (а это, как очень скоро выяснилось, оказались именно они) привязали правую руку к спине. Папе тоже, хоть он и был безоружным.
Часть отряда осталась караулить дорогу дальше, а часть – во главе с железноруким – повезла нас в город.
- Мы попали в плен к пиратам! – прошептал я тебе.
- Ты идиот! – ответила ты.
- Нам же все в классе обзавидуются!
В общем, страшно мне не было.
Хотя нас и держали под прицелом.
- Вы, наверное, из другой страны? – спросил я чернокожего пирата.
- Дя-дя, — закивал тот. – Сомали.
- Это где-то за Сочи, — пояснил папа.
- Дя-дя, юг-юг! – соглашался пират.

Как и предсказывал Мыкола, по улицам города тянулись повозки с беженцами и барахлом. Все жители пиратского города, кажется, спасались от войны. Нас же везли в самое пекло.
Сам город казался мне грязным и зловещим. Заборы, заброшенные заводы. Редко-редко промелькнет обшарпанное человеческое жилье. И снова – заборы-заборы, в грязных, комковатых потеках.
Казалось, заборы никогда не закончатся.
Где-то, уже совсем близко ревели снаряды. Поднимались дымы пожарищ и кричали люди.
И вдруг пираты запели. И я, почти против воли, заслушался:

Вот беда пришла лихая
Из-за моря-окияна
Супостат-злодей хочет
Город наш к рукам прибрать
Не дадимся мы ему
Храбро биться будем
Будем насмерть стоять
Живота не жалеть
Будем в землю вгрызаться
И кишки пиндосу рвать

Песня была нескладной, монотонной, чуточку зловещей.
Мы, наконец, въехали в жилые кварталы осажденного города.
- А почему вам объявили войну? – спросила ты железнорукого.
- Эх, девонька! – вздохнул тот. – Это не нам объявили войну, как ты говоришь. Это всю землю Русскую наклонить пытаются. А мы – ворота России. Сначала – к нам придут. Потом и до вас доберутся.
Я попытался представить себе как кто-то наклоняет землю Русскую. Не получилось. Железнорукий пират, наверное, рассуждал слишком абстрактно.
- Раньше-то мы жили как? – говорил пират. – Выйдем на охоту, отловим какое судно – турка, панамца какого, либерийца. И мирно так, по-доброму, поднимаемся на борт, говорим команде, капитану: «Добро пожаловать в наш хлебосольный город Геройско-Пиратск. Ешьте-пейте на здоровье, а мы пока с вашим хозяином поговорим насчет выкупа!»
- А платили? – спросила ты.
- Да еще как! За какое судно миллион долларов дают, а за какое и пять. Но тут ребятки недавно китайский сухогруз захватили, а в нем – что-то для пиндосов важное. Обратно требуют, денег платить не хотят. И вот – эскадру пригнали. Город бомбят. Вот-вот десант начнется.
- Так может, мы поедем? – занервничал папа.
- Не может быть и речи, — покачал головой железнорукий. – Наша адмиральша – Варвара Ивановна, знала, что с заброшенной дороги следует ждать гостей. Велела вас к себе доставить. Поговорить с вами хочет.
- А нас отпустят? – спросила мама.
Почему-то на нее никто не смотрел с сомнением в умственных способностях.
- Как Варвара Ивановна решит.
- А кто она такая? – спросила ты. – Вы все подчиняетесь женщине? Вот это да!
- Варвара Ивановна, да – женщина, — сказал пират. – Но просто невероятная. Она – настоящая волшебница.
- Как так? – удивились мы.
- А увидите, может быть. Но вообще-то она всегда откуда-то знает, где идет добыча. Шторма предсказывает. Еще много чего может.
- Вот это да! – воскликнула ты. – Мы познакомимся с волшебницей!
Физиономии у наших казаков были почему-то кислыми, усы обвисли.
- Отстой! – прошептал я.
- Да сам ты отстой!

Мы поднимались на гору по улицам, застроенным старыми зданиями.
Во многих зданиях были выбиты окна. Иные – горели. На стенах можно было прочитать надписи «Умрем геройски!», «Хуй вам, а не Геройско-Пиратск!», «Пират – герой, пиндос – геморрой!». И много еще всего всякого.
Над некоторыми зданиями развевались черные флаги с черепом, костями и золотой звездой.
Уходили к берегу стройные колонны вооруженных пиратов. У кого-то была шашка. У кого-то – ружье. Но кто-то стоял в строю и с автоматом Калашникова (таких, как в учебниках истории). Еще у кого-то были большие, в человеческий рост – трубы.
- Гранатометы! – ахнул я.
И железнорукий пират впервые посмотрел на меня с подобием уважения.

Штаб волшебницы Варвары располагался в двухэтажном здании. Мы направились к посту охраны. Один охранник был с ног до головы обвешан тяжелым оружием. Второй – сверкнул в нашу сторону зловещей улыбкой. Именно, что сверкнул. И дело не в том, что у него были железные зубы – это и в городе не редкость. Нет! Вместо зубов у него из рта торчали пистолетики. Зубы-стволы были направлены в нашу сторону.
- Со мной, — сказал мужик с пулеметом вместо руки.
Огнестрельные зубы клацнули, смертоносные их дула приняли вертикальное, более подходящее зубам, положение.
- Вот что значит – вооружен до зубов! – сказала ты.
- Ага, — ответил я. – Только как он ими жует? Замучаешься ведь – каждый зуб на предохранитель ставить.
- Вдруг забудет и застрелится? – ужаснулась ты.
- В вертикальном положении предохранитель в зубах включается автоматически, — неожиданно развеял наши сомнения пират с пулеметом. – Вот мне с рукой – сложнее. Приснится что-нибудь, стрелять начинаю.
- Дя-дя, — сказал чернокожий пират, — С женщина тебе тяжко-тяжко. Ха-ха!
Мужик с пулеметом замахнулся стреляюшей рукой.
- Я шутка шутить, — залопотал морской разбойник с далекого юга.
Мы поднялись на второй этаж.
У кабинета волшебницы стоял караул из живописных пиратов. Один был с татуированным лицом и напоминал индейца из старинной книжки. Второй был – просто огромен, и увешан ручными пулеметами. Один был как у Шварценеггера – много ствлов на вращающемся стальном цилиндре.
- Варвара Ивановна! – постучался в дверь кабинета пулеметорукий. — Путники с дороги мутантов!
- Впускай! – раздался голос. Очень приятный, мелодичный.
Мы еще немного помешкали перед входом – пираты решили связать казакам руки. Нас же — не трогали.
Не знаю, кого я ожидал увидеть. Наверное, какую-то злую ведьму с бородавками.
Но волшебница Варвара Ивановна оказалась очень симпатичной, хотя и немолодой женщиной лет тридцати, с рыжими волосами и очень подвижным лицом. Она, как я понял вскоре, могла улыбаться, но в следующую секунду нахмуриться так, что взрослые мужики начинали трепетать.
(Вот ты дурак, Петя!)
(Почему еще?)
(Скажи еще, что старуха. Тридцать лет – самый сок для женщины.)
(Ну, в общем, согласен! Но она в два раза меня старше!)
(Тьфу, дурень! Дальше пиши!)
Одета волшебница-адмиральша была в камуфляжные мужские штаны, в тельняшку, белые туфли на ремешках. Не казалась какой-то не то, чтобы необычной. Скорее самой обыкновенной. Ни мантии со звездами, никаких других примет колдовского ремесла.
За столом она обсуждала что-то над картой с пиратами – один из них был седым, а другой – с какой-то — будто паучьей — железной ногой.
Мы выстроились около стола.
- Здравствуйте! – сказали мы.
- Здравствуйте, дети! – улыбнулась нам волшебница. На взрослых она посмотрела уже суровей. – Ну, и чего пожаловали?
- Мы… на море ехали… — сказал папа.
- Нашли время. А почему такой дорогой?
- Так ведь других-то и не было, — Папа вдруг всхлипнул. – Я тещу там потерял. Имейте жалость.
- Ну, вообще, соображать надо – куда идете, — ответила волшебница. – На дорогах у нас случиться может всякое. А вы еще детей потащили.
Волшебница повернулась к маме:
- Вы очень переживаете?
- Да, — ответила мама. – Мы всего несколько дней путешествуем, но меня чуть не изнасиловали, потом я видела, как чудище пожирает человека, а потом еще и потеряла маму.
- Я вам очень сочувствую, — произнесла волшебница. – Собственно, к вам у меня вопросов нет. А вот к спутникам вашим – есть.
Совершенно неожиданно выражение ее лица стало свирепым. Волшебница принялась сверлить взглядом Мыколу.
(Его васильковые глаза.)
(Катя, не начинай!)
- Здравствуй, казак, – сказала волшебница. – Ты же не просто так к нам пришел?
- А что я? Мне людей стало жалко. Я их проводить решил!
- Это ты кому другому рассказывай, казак. Меня не дури. Я тебя насквозь вижу.
- И что же ты видишь? – оскалился Мыкола.
- А то, что непрост ты. И не поверю я, что ты просто так, из доброты душевной, взял, да курортников повез. И еще товарищей потерял по дороге.
- Их вообще-то мутанты положили.
- А давай ты мне дерзить не будешь? Ну, что? Сам расскажешь? Или спецсредства применить?
- Пытать меня станешь? – усмехнулся казак, стрельнув на хозяйку Геройско-Пиратска выразительными
(васильковыми!)
глазами.
- Нет, — сказала волшебница Варвара Ивановна. – Ты плохо обо мне думаешь. Никаких пыток. Но ты заговоришь. Горилку правды мне!
- Ах, вот как! – стиснув зубы, прочревовещал казак.
- Ну, раз ты сам не хочешь, что же с тобой делать? Государственные интересы на кону. Так что не обессудь.
Пираты принесли большую бутыль, более, чем наполовину заполненную мутной жидкостью, наполнили ею до краев граненый стакан.
- Выпей, казак, за мое здоровье.
- Ох, хозяйка! Насильно?
- А потом за победу русского оружия.
- Ты думаешь, что победишь?
- Я много чего думаю, но сейчас здесь задаю вопросы я. Эй! – махнула она пиратам. – Разожмите ему зубы.
Мыкола сопротивлялся, но руки его были связаны, а пираты оказались слишком сильны. Они без особого труда разжали Мыколе зубы и принялись вливать в глотку то, что называли «горилкой правды».
Мыкола стонал, потел, пытался выплюнуть мутную жижу. Но пираты зажали ему нос, а в таком случае, как я понял, только и остается, что глотать.
- Что за мужики пошли? – язвила волшебница. – За даму не хотят бокал поднять.
Мыкола покраснел. Кашлял, пытался стошнить, но не удавалось.
- Ну? – спросила адмиральша. – И кто ты такой на самом деле?
Мыкола мычал, качал головой, стиснув зубы.
- Кто, я спрашиваю?
- Разведчик! – выплюнул Мыкола.
- А я и не сомневалась, — просияла хозяйка. – А что узнавал?
- Дорогу! Насколько она опасна.
- А штатскими – прикрылся, что ли?
Мыкола мычал, на глазах его выступили слезы. Он мотал головой. Стонал.
- Да ладно, не отвечай. Вижу. Не удивлюсь, если ваше начальство специально штатских вам поставляло, а вы выбирали. А что замышляли?
- Вот этого, хозяйка, не знаю. Не мое, песье, дело.
- Понимаю. А что еще могли замышлять? У президента вашего сейчас – головокружение от успехов. Соседей без боя захватил. На нас посматривает. Выход к морю хочет. Расчет я понимаю – мы в бою ослабнем. А тут – ваш президент тут как тут.
- Мне вообще-то велели в Вайшашлык ехать!
- Вот как, — сказала волшебница. – Да ваш президент у вас прямо Наполеон какой-то. Ну-ну! И нет, чтобы нам помощь предложить. Деньги, артиллерию. А у него ведь пушки есть, я знаю. Но гадство одно на уме у президента вашего.
Мне в этот момент стало не по себе.
(И не говори! Мне тоже!)
(Это, получается, он нами прикрывался!)
(Ладно, он не такой плохой!)
(Да?)
(Да!)

Сначала я не понимал, что это за черные пластиковые рамы с черными прямоугольниками висят на стенах кабинета волшебницы. Я был слишком испуган и измотан бессонной ночью. Мне казалось, что это – такие картины. Откуда-то я слышал, что в далекой Москве картины с изображением черных квадратов продают очень дорого.
(Тебе совсем бумаги не жалко, на брехню переводить?)
(Ну, ладно, дальше!)
Мой нервный взгляд скитался по стенам. Я был не в силах смотреть в глаза пытаемому казаку. Вообще-то обманул нас – он. Но неловко было – мне. Как будто я сам обманывал.
Вдруг в центре одного из «черных квадратов» на стене вспыхнула иссиня-красная, горизонтальная искра.
Глаза мои, наверное, приобрели квадратную форму, но я смотрел, не мог оторваться, как искра, разрастаясь вверх и вниз, становится цветной картинкой, на которой проявляются очертания каких-то суетливых движений.
Еще секунда-другая, и я увидел берег моря. Увидел, как к берегу подходят небольшие корабли, а из них выпрыгивают солдаты – в касках, похожих на сказочные шлемы, в каком-то подобии нагрудных кирас, с замысловатым оружием в руках.
Люди в шлемах прыгали в море и неслись к берегу, стреляя из своего оружия. Их высадку прикрывала артиллерия с кораблей. Носились над берегом черные вертолеты, похожие на летающих стрекоз.
Бдыдыды-щщщщ! Бдыдыдыдыдыщщщщ!!!
Кто-то кричал.
А спрыгнувшие с лодок солдаты уже выбегали на берег, прятались среди свай и арматур.
В их сторону летели стрелы, пули, арбалетные болты. Никого, никого они не зацепили. На оживших картинах я видел, как несколько стрел ударилось одному из солдат в кирасу, тут же бесславно отскочив.
- Десант, госпожа! – заговорили советники, оттесняя нас. – На нас пошел НАТОвский спецназ.
- Не пора ли сделать заявление? – спросил генерал с паучьей ногой.
- Какое еще заявление? – яростно повернулась к нему Варвара Ивановна.
- О том, что вы сдаетесь и признаете ценности западной демократии.
- Я? – словно удивилась волшебница. – Сдаюсь?!!
- Ну, да! Да! – закивали головами генералы. – Мы не сможем сопротивляться. У нас нет ни оружия, ни техники. Мы обречены! Делайте заявление!
- Вообще-то, господа, я намерена победить! – заявила волшебница.
Она была безумна. Это понял даже я.
Генералы переглянулись.
- Вы как хотите, — заявил пауконогий, — а мы отправляемся сдаваться.
- Ваше право, — сказала волшебница. – Но обратно я вас не возьму. Скоро здесь будет очень жарко!
- Варвара Ивановна! Опомнитесь! Мы не в состоянии причинить натовцам вред. Вы хотите, чтобы вас казнили в Гуантанамо?
- И так казнят, — сказала предводительница пиратов. – Думаю, что лучше повоевать.
- До свидания, госпожа! – сказал пауконогий.
- Прощайте, — бросила волшебница.
Почему-то я любовался ей в этот момент.

Генералы вышли.
А волшебница развела вокруг себя руками, и перед ней образовался черный круг.
Я не мог понять, как это было сделано, но она стала говорить прямо в эту черноту.
- Драгоценные мои пираты! – говорила Варвара Ивановна. – Прекрасные флибустьеры! Романтичные корсары! Циничные каперы! Настал и для нас час испытаний. Вы бьетесь с врагом, и враг этот – силен. Вам кажется, что вы не сможете ему противостоять. Но забудьте об этом. Я, ваша предводительница, я знаю, что мы победим.
«Она обезумела!» — подумал я, но – любовался, любовался чеканным, решительным профилем. Какая может быть победа, если враги (на движущихся картинках по стенам) перемещались по берегу, а жалкое сопротивление пиратов не могло причинить им совершенно никакого вреда.
- Вам кажется, что враг неуязвим, — продолжала Варвара Ивановна, словно читая мои мысли. – Но это не так! Просто верьте мне! Дорогие мои пираты! Добудьте мне двоих натовцев. Доставьте мне их в штаб. Тот, кто первым доставит мне пленного, получит мешок золота! Вперед, родные! Урррра!!!
- Уррра!!! – заревело с экранов.
Видимо, Варвара Ивановна каким-то образом сделала так, что ее слова оказались слышны по всему берегу.
- Я могла бы сказать, что мы бьемся за Россию, — продолжала гранд-пиратесса. – И это действительно так. Но России на нас – насрать, пираты. Поэтому мы бьемся за себя, за свою свободу. Ну, и за Россию, впрочем, тоже. Вперед, родные! Я…
Тут голос волшебницы неожиданно осекся, стал словно надтреснутым. Она выдохнула:
- Я люблю вас, флибустьеры! Вперед!
Она сделала решительный жест руками, чернота исчезла.
Я увидел, что лоб волшебницы покрыт капельками пота. Должно быть, это колдовство стоило ей немалых сил.
А на экранах я увидел, как из своих укрытий вставали пираты. Как бежали они, вооруженные чем попало, на неуязвимых, покрытых непробиваемой броней, натовцев. Я видел, как пули вырывали клочья из плоти живых людей. Видел, как они падали. Видел, как неслись в атаку живописные герои. Видел, как они смеялись в лицо неминуемой смерти.
Один из натовцев хохотал, разряжая свой пулемет в атакующих пиратов. Но потом у него кончились патроны. Натовец потянулся рукой к запасному магазину. Но не успел. На него навалились защитники города.
На другом экране, на натовского солдата накинули сеть. Тот неловко двигался, пытался вырваться, но пираты – волочили его. Погибали под шквальным огнем. Но тащили, тащили. Натовец верещал, как жизнелюбивый поросенок перед ножом мясника. Пираты падали. Но их сменяли другие.
Потери, насколько я мог видеть, были чудовищны. Там, где падал один натовский солдат, гибло не менее десятка пиратов. Но сражающиеся за свободу морские разбойники словно обезумели. Они шли и гибли, гибли и шли.
- Это чудовищно! – стиснула кулаки предводительница пиратов, острые ногти вонзились в ладони. – Мне срочно надо зарядиться силой.

Сначала я совсем не понял, почему королева пиратов вдруг стала рассматривать мужчин, которые собрались в ее кабинете.
- Мне нужен человек, долго бывший без секса, — размеренно и будто хладнокровно сказала Варвара Ивановна. – Как минимум год. Ты! – Она схватила за подбородок Мыколу. – Как давно у тебя была женщина?
- В-в-вчера!
- Козлина! Ты! – обратилась она к одноглазому Гераське.
- Ну с недельку, — признал тот.
- Нет! Ты? Ты?
У прочих пленных казаков тоже был секс. И не так давно.
- А как насчет тебя? – обратилась королева пиратов к папе. – Мне кажется, ты голоден.
- Н-ну… — залопотал папа, исследуя глазами пол. – Месяцев семь…
Я был поражен, не скрою.
- Мало! Мало! – стонала королева. – Черт! Мне нужен мужик, у которого очень-очень долго не было секса! Кто бы это мог быть?
Ее воспламененный взгляд бегал по всем присутствующим. И вдруг…
- Ты! – сказала она.
И я не сразу понял, что обращается-то она – ко мне!
- Ты, мальчик! – Она уже была рядом, и я бросил на нее несмелый взгляд. – Сколько тебе лет?
- Пятнадцать, — пробормотал я.
- У тебя когда-нибудь был секс? – спросила предводительница пиратов.
- Нет, – совершенно честно ответил я.
Да у меня, на самом деле, и мастурбация-то случалась раза два (или три) в жизни. Мне, может, и хотелось, но не так-то легко потрогать себя, когда к тебе приклеена сестрица – очень чувствительная. И консервативная…
(Конечно, консервативная. Еще не хватало!)
- Мальчик! – сказала королева пиратов. – Милый мальчик! У тебя не было секса пятнадцать лет!
И дальше она сказала что-то такое, чему я не смог сразу поверить:
- Ты будешь моим, — сказал королева пиратов. – Сейчас я выпью тебя до донышка. Ты можешь чувствовать себя очень плохо. Но, может быть, тебя утешит то, что твоя энергия пойдет на защиту России.
Мне стало тревожно. И в то же время я был заинтригован.
- Все вон! – сказала королева. – Оставьте меня наедине с… детьми.

Мне трудно описывать то, что последовало дальше…
(Так и не описывай!)
(Не могу! Это слишком важно!)
(Кому?)
(Да всем. Всей России, пожалуй. Я ведь ее спасал.)
(Ой. Вот только не зазнавайся.)
(А что, завидно?)
(Да нет. Чему тут завидовать? Ладно бы, ты ее принудил сексом заняться. Так ведь – она…)
(Но это был восторг, Катя!)
(Я против!)
(Катюша, ты не можешь быть против! Ведь ты же хочешь, чтобы наша история была достоверной?)
(Давай тогда без деталей!)
(Ох, Катя, можешь ли ты понять мои чувства? Я, нечастный отрок, которому вряд ли даст даже самая прыщавая уродина! Я – трахался с королевой пиратов!)
(Ну, хватит, а? Во-первых, не ты ее уговорил…)
(Да какая разница! Она! Мне! Дала!)
(Это ты ей дал, несчастный придурок!)
(Это было божественно. Знаю, что передо мной открылись вселенные наслаждения!)
(А мне-то было каково? Я лежала рядом…)
(Катенька, есть такое слово «Родина»).
(Ну, ты и урод!)

Пока Катя нервничает, скажу, что первый мой разряд прогремел вхолостую. Стоило королеве пиратов прикоснуться к моему межножью, как тут же меня накрыла жаркая волна. Я изнемогал. Из меня струилось наслаждение.
- Понятное дело! – вздохнула королева пиратов, а потом вдруг принялась облизывать меня языком. Сначала лицо, шею, соски. Я вострепетал. Ее голова опускалась все ниже, ниже. А я был уже готов. Ниже, ниже! И вот ее губы сомкнулись на самом стыдном моем месте. И
- Давай, мальчик! Давай! – шептала Варвара Ивановна.
И как же я дал!
Она запрыгнула на меня, оседлала. Блаженно застонала. Сказала:
- Ого!
Сказала:
- Малыш, ты прекрасен!
Я вдруг понял смысл выражение – лопаться от гордости. Я лопался, по-настоящему, ниже пояса.
- Да! – стонала королева. – Да-а-а! Давай, мой сладкий!
Она вскочила на меня и пустилась в путь…
(Так, хватит! Все всё поняли!)
(Ну, ладно!)

Обессиленный, лежал я на диване в кабинете королевы. Я был разнежен, словно избалованный домашний котейка, которому добрый хозяин долго чесал пузо.
Я был выжат, как жмых. Вся моя жизненная энергия перешла королеве пиратов.
Снова включились экраны, на которых кипела бойня.
А я – валялся, и был счастлив.
Конечно же, я думал о том, что я – очень крут. Ведь с ума сойти! Пацаны в классе – нормальные, без сестры приросшей к левому боку – они были девственниками. А я!
О-о-о!!!
Эти же самые пацаны с восторгом рассказывали мне, что, занявшись сексом с женщиной, начинаешь их понимать. На непонимание я жаловаться не стану, поскольку я был свидетелем мельчайших подробности жизни моей сестры.
(Что-то ты расчирикался. Кому вот на фиг нужны эти твои дебильные переживания?)
(Да ты завидуешь!)
(Ничего подобного! Просто полтетрадки уже исписал, а к сути дела почти не подошел.)
(Катя, для меня это было важным и судьбоносным событием! И, в конце концов, я спас Отечество! Почему бы нашим школьным оболтусам не узнать об этом и не погордиться моей персоной?)
(Про Отечество, ладно, пиши. Но вот мельчайшие подробности моей жизни останутся не записанными. Ты все понял?)
(Катя, Катя! Знала бы ты, каким важным для меня был этот секс! Я-то думал, что я просто урод, как горбатое чудовище по имени Петкун. Но мне подарила неописуемое блаженство настоящая королева!)
(Заладил!)
И я думал, что знать женщин лучше, чем я, уже невозможно. Но как же я заблуждался! Женщин я знал – да. Практически со всех сторон. Могу предугадывать малейшие их поступки. Да, я догадывался, что есть в них какая-то дверца, за которой прячется наслаждение. Но я даже не мог себе представить, какой шквал, какой девятый вал (не зря я видел море!) блаженства способна испытать она сама и подарить какую-то часть своего кайфа мужчине.
(Все, я не желаю больше читать твои излияния. Ну, потрахался, и хорошо. Будь мужиком. А то сопли тут развез на полтетради.)
И миг моего личного счастья был оттенен мрачным побоищем, картины которого я наблюдал на плазменных панелях (так эти устройства называются). Эти картины оттеняли сияние моего экстаза, как черный бархат подчеркивает блеск алмаза…
(Ты где вот этого всего нахватался?)
Я не мог пошевелиться. Слабость и блаженная истома невидимыми путами спеленали мое тело. Королева уже оделась и смотрела на экраны. Я же – не мог даже натянуть штаны. Пошевелить рукой – да хотя бы пальцем! – требовало неимоверных усилий.
(И в итоге штаны на тебя, развратника, я надевала!)
На экранах кипел бой, а я представлял, как мы с королевой поженимся, станем жить вместе. Я представлял, как я буду дарить ей цветы, целовать и гладить…
(Вот же придурок!)
(Катюш! Прекращай!)
(Это ты прекращай!)

В дверь суматошно застучали. Просунулась чья-то косматая голова.
- Варвара Ивановна! Пленных привели!
Королева была прекрасна. Видно, я очень хорошо зарядил ее энергией. Кончики ее пальцев испускали голубоватые искорки.
- Прекрасно, — сказала она. – Вводите.
Пираты втащили в кабинет сухощавого, лысоватого человечка с паскудной физиономией. Он что-то квакал на каком-то языке. Но, конечно, нашелся переводчик.
- Я категорически протестую против бесчеловечного обращения со мной, — переводил пират с татуированной физиономией. – Я требую предоставления мне человеческих условий, согласно Женевской конвенции. Также я требую встречи с консулом США и юристом.
- Вот как?! – язвительно вскинула королева пиратов свою великолепную бровь.
- Мы с юристом составим иск в Гаагский трибунал и Страсбургский суд, — квакал пленный. – Также я требую врачебного освидетельствования. Все факты нанесения бесчеловечных побоев должны быть зафиксированы…
- Так, — улыбалась королева.
- Помимо прочего я требую предоставления мне услуг стоматолога. У меня невыносимо болит зуб, и потому…
- Зуб болит? – с неимоверно фальшивой участливостью спросила Варвара Ивановна.
- Болит, о да! – признал американец.
- Какой? – спросила королева.
- Правый резец сверху.
- Отлично, — промурлыкала предводительница пиратов.
А в следующий миг она – о ужас! – провела вполне профессиональный удар в зубы пленному. Американец взвыл.
Варвара Ивановна распростерла над ним руки и громово проревела:
- Я ПЕРЕДАЮ ЭТУ БОЛЬ ВСЕМУ ДЕСАНТУ НАТО!
С кончиков маникюра сыпались искры, между ладонями у нее снова возникла темнота в обрывках белых искр.
Я перевел взгляд (скольких трудов мне это стоило!) на экран. Там происходило что-то невероятное. Вот один из американцев выронил из рук оружие, схватился за щеку. Вот еще один попытался схватиться приложить руку, успокоить боль. Но нечаянно выстрелил себе в голову.
Одно и то же происходило на всех без исключения экранах. Натовцы корчились, стонали, ползали.
- Давайте второго! – промурлыкала Варвара Ивановна.
Я вдруг поверил в то, что она победит. Чувство было иррациональное, сродни вере в Деда Мороза. Но ему хотелось верить.

В кабинет втолкнули толстяка. Он тоже заносчиво лопотал что-то о правах военнопленных и Женевской конвенции. Он требовал консула и трехразового питания.
- Меню можно утвердить, позвонив моему диетологу, — вещал, приквакивая, американский толстяк. – Номер я продиктую, когда мне вернут мой айфон.
- Значит, покушать любишь? – вкрадчиво пропела королева.
- Это мое неотъемлемое право, как военнопленного!
И снова – неожиданный поступок. Королева крикнула: «Кий-я-а!» Нога ее взлетела в воздух, носок врезался в рыхлое тесто живота чуть повыше того места, где должен был быть пупок.
Американец издал звук, похожий на кряканье. А ниже пояса что-то громко затрещало. После – чавкнуло.
Я целомудренно думал, что у американца лопнули штаны. Но через какое-то мгновение кабинет заполонила отчетливая вонь дерьма.
- Да вин же обсрався! – сказал кто-то из пиратов (они снова заполнили кабинет).
- Вот э шит! – вопил американец. – Вот э фак!
- А СЕЙЧАС ОБСИРАЕТСЯ ВЕСЬ ДЕСАНТ НАТО! – провозгласила королева в искрящуюся пустоту.
Я жадно смотрел на экраны.
Закованные в пуленепробиваемую амуницию американцы, только что пережившие острый приступ зубной боли, застывали на месте, спотыкались, падали, теряли оружие. Они явно не верили своим органам чувств, они ощупывали свои бронированные зады, они брезгливо трясли кончиками пальцев.
А пираты – они кричали «Ура!» Они атаковали – герои и храбрецы. И обосравшиеся натовцы – пятились. Они уже не были так уверены в своей победе.
- Уррррра! – кричала ты.
(Ты уверен?)
(Уверен, конечно!)
Уверена была и королева. Голубые искорки у кончиков ее пальцев – сверкали снежным волшебством.

Атмосфера в кабинете стала по-настоящему волшебной. Я понимал, что у нас на глазах происходят невероятнейший события, и добро карает зло из самой невыгодной позиции.
Обгадившегося американца увели.
Но королева и не думала успокаиваться. Она схватила со стола тоненькую старую книжку в бело-красном переплете. «Малая земля», — прочел я на обложке.
Варвара Ивановна поцеловала обложку. Ее поцелуй искрился
- Я ПРИЗЫВАЮ ВАС, ГЕРОИ! – провозгласила волшебница. – ВАС, КОТОРЫЕ ОБОРОНЯЛИ ЭТОТ ГОРОД. КОТОРЫЕ РАСПОЩАЛИСЬ ЗДЕСЬ С ЖИЗНЬЮ. ВСТАВАЙТЕ, ГЕРОИ! ВРЕМЯ ДАТЬ НЕЛЮДИ РЕШИТЕЛЬНЫЙ БОЙ. ПОСЛЕДНИЙ! ВСТАВАЙТЕ! Я НЕ МОГУ ВАМ ПРИКАЗЫВАТЬ. Я ПРОШУ ВАС, МИЛЫЕ ГЕРОИ! ВСТАНЬТЕ, ДАЙТЕ СВОЙ ПОСЛЕДНИЙ БОЙ ЗА РОДИНУ!
Она воздела над головой руки, между которыми переливалась чернота.
На экранах пока не происходило ничего особенного. Все так же бились пираты. А американцы, кажется, опомнились. И снова шли в атаку. Защитники города несли потери.
- ВПЕРЕД, ХРАБРЫЕ МЕРТВЕЦЫ! – кричала волшебница.
И вдруг мы увидели…
На экране ряды пиратов стали расступаться. На поле боя выходили…
- Ух ты! – воскликнул я, хотя и был обессилен.
Это были мертвецы – в шинелях, с истлевшими ржавыми автоматами. В шинелях, пилотках, касках, бескозырках – они шли нестройными рядами, дерганой, жуткой походкой, приволакивая ноги и болтая головами, на которых клочьями развевались позеленевшие и почерневшие куски плоти.
- Мама! – вскрикнули мы.
Но мама наша была где-то в конце коридора.
На экранах американцы стреляли в зомби. Истлевшие тела рвали пули, не принося мертвецам ощутимого вреда. Кто-то из американцев вопил и кидался наутек, обсираясь уже не в общем порядке. Кто-то отстреливался. Самые бесстрашные гвоздили зомби из огнеметов и гранатометов.
На секунду мне показалось, что среди зомби я вижу бабулю. Но этого не могло быть.
Дергались на берегу куски мертвых тел. Хрустели в истлевших челюстях американские головы. Где-то у причала мертвецы в шинелях выдирали внутренности какого-то толстяка.
Натовцы дрогнули. Кто-то из них уже спасался бегством.
- Урррррааа! – кричали мы.

В кабинете по-прежнему носились искры.
Стоял запах колдовства.
- Варвара Ивановна, вы в порядке? – спросил пулеметорукий.
- Да, да! У меня еще есть силы, — отвечала королева.
Я видел, что она ослабела. Из нижней губы стекала струйка крови – неужели королева, божественная женщина, прикусила губу?
- Остановитесь, Варвара Ивановна! – умолял пират.
- Нет! – рычала эта удивительная женщина. – Враг должен быть разбит!
- Он и так разбит! – заверил пулеметорукий.
- Не совсем! – сказала предводительница пиратов, указав на один из экранов, показывавший, как судовая артиллерия выкашивает ряды патриотических зомби десятками.
- Опомнитесь!
- Нет! – рявкнула королева. – Спасибо этому мальчику. Он подарил мне очень много энергии.
Я покраснел, а Варвара Ивановна вновь выпустила искры из маникюра.
- Сейчас я подниму флот, — сказала она.
- Но Варвара Ивановна, опомнитесь! – взмолился пулеметорукий. – Это еще никому не удавалось!
- Значит, надо попробовать!
- У вас не хватит сил!
- А мы проверим!
Волшебница воздела руки над головой, зажмурилась и стала вещать таким голосом, что у меня мурашки побежали по коже:
- ЧЕРНОМОРСКИЙ ФЛОТ! ГЕРОИЧЕСКИЙ, ТРИЖДЫ БЕССЛАВНО УТОПЛЕННЫЙ! ВСТАВАЙ! ПОДНИМАЙСЯ, БОГАТЫРСКИЙ ФЛОТ! РОДИНА ЗОВЕТ ТЕБЯ. ЗАЩИТИ ЕЕ, ФЛОТ!
С каждым словом королева бледнела, но ярости, чувств в ее словах не убавлялось. И я ею любовался.

А на экранах что-то происходило.
Заметались натовцы. Пошли в атаку зомби.
Но самое главное происходило на море. Экраны, словно подчиняясь безмолвному приказу, стали показывать то, что происходит в бухте.
А из моря поднимались суда. Ощерившись мачтами. Лохматясь водорослями. Старые фрегаты, и более новые линкоры.
(Откуда ты эти слова знаешь?)
(А вот!)
Поднимался, клокоча водой, громадный дредноут. Он восставал из пучины прямо под пиндосским громадным авианосцем. И вот – в доли секунды – авианосец накренился, стал заваливаться набок. Суетились людишки-муравьишки. Покатились к воде игрушечные самолетики.
И перла, перла из моря неимоверная силища.
Люди, самолеты, вертолеты – все это валилось с переворачиваемого авианосца в море.
И вот – свершилось! Авианосец перевернулся и стал стремительно тонуть.
- Уррррраааа! – вопили мы.
А из воды – все поднимались и поднимались корабли-призраки, летучие голландцы и «Марии Селесты». Скалились ржавыми пушками, смеялись паутинами на мачтах.
Булькнул и утонул крейсер, поливавший огнем городские строения. На абордаж выстоявших кораблей шли скелеты в тельняшках и бескозырках.
- Уррррраааа!!!
Королева пошатнулась.
Пулеметорукий подхватил ее за пояс.
- Госпожа, это победа, — сказал он. – Вы прекрасны!
- Еще не победа! – прошептала королева.
- Что вы еще хотите?
- В атаку! – сказала королева. – Настала пора появиться на сцене истории.
- Вы уверены? Это рискованно!
- Зато красиво! Вперед!

И королева вышла.
А мы, ошеломленные, оставшиеся одни в пустом кабинете, смотрели на экраны.
И вот на одном из них возникла волшебница.
- ВПЕРЕД! – кричала она. – ЗА РОДИНУ! БЕЙ ПИНДОСОВ!
- Уррррра!!! – ревели пираты.
Королева была прекрасна. С шашкой наголо, на лихом коне, она неслась на отступавших натовцев.
Я переживал за нее и любовался ею.
Определенно, лучшей из женщин.
Она, как нож в теплое масло, влетела в толпу пиндосов. Летала шашка, валились головы. Рубились пираты.
- Эй, дети! – раздался в кабинете неожиданный голос. – Пора тикать.
Это был Мыкола.

Здание, как выяснилось, опустело. Все, кто в нем был, ушли в атаку за королевой, и сейчас бились где-то на берегу.
Родители помогли казакам освободиться из пут.
- Тикаем! Тикаем! Усы поуходылы! – Мыкола нервничал.
- Я никуда не пойду, — заявил я.
- Что с тобой, паренек?
- Я остаюсь с королевой! – Я был тверд.
Но Мыкола вместе с сестрой подхватили меня и понесли к выходу. Я мог бы посопротивляться. Но сил – не было.
- Высосали его? – спросил у Кати Мыкола.
- Да, — проворчала ты.
- Но силен хлопец, — признал Мыкола. – Мы там, в коридоре тоже трансляцию бачылы.
- Я не хочу! – вяло отбивался я.
- Она опасна! – увещевал казак. – Нет ничего хуже, чем баба при власти.
Я не был согласен, но позволял меня тащить.

Во дворе стояла в упряжи Вишенка. Казацкие кони тоже были в полном порядке.
И мы двинулись в путь через город, полный оживших мертвецов.
Впрочем, никаких происшествий не случилось. Все зомби были, очевидно, заняты разгромом натовцев.
Мы скакали по извилистому серпантину вдоль берега. Мне хотелось смеяться и плакать.
Путь казался бесконечным.
Но в какой-то момент дорогу нам преградили.
Ржали лошади, матерились казаки.
Я набрался сил и приподнял голову.
Когда я увидел, кто именно преградил нам путь, я оторопел.
Это был – королева собственной персоной. Уставшая, еле держащаяся на ногах.
Моя любовь.
(Прекрати, а?)
(Слушай, но ты же чихню всякую про васильковые глаза пишешь?)
(Ах, чихню?!)
(Катенька! Давай подеремся потом? Надо дописать, наверное. Тем более, в тетрадке всего ничего осталось.)
(Дописывай уж, Ромео хренов)
(Что такое Ромео?)
(Пиши-пиши!)

- Ну, вечер добрый, беглецы, — сказала Варвара Ивановна.
Она сверлила взглядом Мыколу.
- Али не знал, казак, что со мной такие шутки не проходят?
- Простите, королева, — сказал Мыкола.- мы пытались спастись.
- Я могу вас понять, — сказала Варвара Ивановна.
Я же молил, чтобы она бросила на меня хоть взгляд. Но взгляда не было. И я – изнывал, и любил ее еще больше.
- Но ты мне нужен, разведчик! –сказала она Мыколе.
- Я хотел по-тихому смыться…
- Не выйдет, — отрезала королева. – Ты повезешь штатских в Вайшашлык.
- Вот как!
- Именно. И ты убьешь Мамрыковича XII!
Мыкола изменился в лице.
- Я не могу на это пойти!
- Извини, но ты – попался!
Пираты, среди которых был и пулеметорукий, вскинули свои стволы.
- Хорошо, — сказал Мыкола, поднимая руки. – Но для этого тебе придется выпустить меня из города?
- А я тебя и выпущу, — совершенно спокойно сказала королева.
И вот, наконец, она повернулась ко мне.
(К нам, Петя! Больно ты был ей нужен!)
(А как знать?)
(Ой, ладно!)
Я затрепетал.
«Приди ко мне, моя великая любовь!» — молил я.
Королева подошла ко мне, коснулась меня.
Резкое движение. Дерг!
То же и с Катей.
В руках Варвара Ивановна сжимала два наших волоска.
- Я выпущу тебя, Мыкола. Я дам тебе координаты тайников с оружием. Но Мамрыковича ты – убьешь. А если ты этого не сделаешь, дети, у которых я выдрала волосы, умрут.
Что?!!
Я не мог поверить своим ушам.
- Что?- спросил Мыкола.
- Умрут! Ты ведь не сомневаешься, что я смогу это сделать?
- Королева! Пощадите детей!
- Что ты знаешь о детях? – презрительно бросила королева.
- Но зачем это вам?
- Буду откровенна. Мне очень нужны деньги. Я хочу купить оружие, Мыкола. Чтобы ни одна падла на землю Русскую не сунулась. Понимаешь?
- Да, — буркнул казак. Потом спросил: — Это решение – окончательное, королева?
- Окончательное!
Она помедлила и посмотрела мне в глаза.
- Мне жаль, что так получилось, малыш, — сказала она мне. – Я очень не хочу тебя убивать. Пообещай мне, что останешься в живых.
- Обещаю, королева, — сказал я.
С неба упала веревочная лестница. Сверху она крепилась к металлической стрекозе – вертолету. Королева в сопровождении пиратов поднималась в кабину.
Вот, значит, как она нас опередила!
Я ею любовался.

Мыкола не спешил покидать Геройско-Пиратск.
- Простите меня, дети – говорил он. – За все, за все простите. Но не смогу я выполнить это задание! Не смогу я добраться до Мамрыковича. Слишком хорошо его охраняют!
Как мы поняли – Мамрыковичи были представителями знатной династии правителей курорта Вайшашлык. Казак знал, что двенадцатый из правителей живет во Дворце Патриарха, далеко за городом. И пробраться туда – невозможно.
- Простите, дети! – Казак уже утирал слезы.
- А, может, попробуем? – сказал папа.
- У тебя есть план? – спросил Мыкола.
- Плана нет, но детей не отдам! – заявил наш отец.
- Ладно, попробуем! – согласился казак.
Солнце клонилось к закату.
Мы покидали героический город, навстречу новым ужасным приключениям.