SurikeN : ВСЁ (продолжение)

Темно. Сыро. Обидно. До слёз. Нелепо. Кто предал?
– Слышь, Хозяин, какая всё-таки непредсказуемая штука – жизнь! – Кит поёжился от нахлынувшего похмелья. – Ещё позавчера ты меня по голой заднице отходил при всех, а Хозяин? Да и какой ты теперь «Хозяин»? Подвесят нас всех за одно и то же место… Эх…
– Закрой варежку, – Орин по-прежнему не отходил от Варрана, меняя повязки на его ране. Кровь удалось остановить, в этом помогли импровизированные тампоны, которые заботливый телохранитель сделал из своей рубахи для своего господина. Варран молча лежал на плаще Орина уже почти сутки. Потеря крови давала о себе знать, голова сильно кружилась, подняться он даже и не пытался, мысли его, впрочем, были в полном порядке.
Кто знал? Случайность? Невозможно. Непредсказуемо. Больно.
Решение остановиться в злополучном кабаке было принято в последнюю минуту им самим. Нападение легионеров произошло через час с небольшим. Этого времени хватило бы, чтобы конному добраться до центра города и вернуться обратно. Кто это мог быть? Кто-то из своих? Вряд ли… Хотя, цена за голову Варрана назначена очень и очень привлекательная! Кому же заплатят эти шальные деньги? Может быть трактирщик или кто-то из его помощников? Сам он, кажется, постоянно крутился под носом, а вот послать кого-то мог запросто… Только вот зачем ему это нужно? В результате стычки он и сам оказался в полном дерьме. Убытков – за полгода не оправиться. Может, надеялся на награду? Да не так она и велика, чтобы рисковать репутацией своего заведения, да и жизнью своей в конце концов. Да, репутация у трактиришки теперь безнадёжно подмочена. Много ли их осталось, безупречных? Раз, два… И обчёлся. Постой, постой… Значит, можно просто вычислить. Человек, знающий все «не засвеченные» кабаки мог бы просто прикинуть наверняка пару-тройку заведений подобного типа, и тогда… Чем больше думал об этом Хозяин, тем чаще его мысли возвращались к Диве. Он пытался отогнать их, но логика неумолимо возвращала шестерёнки его рассуждений в одно и то же русло.
«Любовь моя может стать сказкой, а может – укусом дикой пчелы». Её слова, манеры дикой кошки, всё это вызывало боль, но боль приятную. Думать о ней – блаженство. Быть с ней – невыносимо. Потерять её – страшно. А пчела всё жужжит и жужжит где-то в голове…
Она хорошо разбиралась в маршрутах пёстрого войска. Она нередко давала ценные советы. Она была первым доверенным лицом Варрана. Её не было с ними в этот вечер…
– Я знаю, о чём ты сейчас думаешь, Хозяин, – не унимался Кит, – Ты хочешь понять, кто нас вложил. Да я скажу тебе. Это ж ясно, как божий день! Мне уж, извини, терять-то нечего… Скоро праздник Пасхи… Люди любят казни на праздники… Знаешь, сколько нам жить осталось? – Он, кряхтя, поднялся на локте и приблизился к изголовью Варрана так, чтобы тот мог хорошо слышать каждое слово. – Знаешь отца Кая? Его Высокопреосвященство… следит за исполнением законов Империи в Лиме и всё такое… А знаешь, кто к нему частенько хаживает? Баба твоя – Дива!
Кулак был очень твёрдым и очень тяжёлым. Кит наблюдал, как Хозяин медленно встрепенулся, стряхнув с плеча очередную повязку, и его правая рука медленно-медленно направилась в сторону Китова носа, по дороге сжимаясь в кулак. Его можно было рассмотреть во всех подробностях, несмотря на плохое освещение, даже перстень на среднем пальце, снятый в прошлом году с руки сирийца-караванщика, даже ссадины и рубцы в запёкшейся крови. Всё это было хорошо видно, и кажется, запросто можно было увернуться, рассмеяться в лицо и дать сдачи, но… Тело словно парализовано, не хочет слушаться, не получается даже зажмурить глаза. А кулак приближается, он всё ближе и ближе. И вот тогда пришло вдруг отчётливое понимание, что это время замедлило свой бег, дав ему возможность рассмотреть всё, как следует. А в следующее мгновение скорость восприятия стала прежней, но что-либо предпринимать было уже поздно: кулак удобно устраивался в переносице Кита, сдирая сирийским перстнем кожу и с треском вдавливая хрящ куда-то вовнутрь, в подсознание. Он почувствовал, как голова откидывается назад, стукаясь о каменную стену, но боли уже не было. А ещё через миг в глазах помутилось, и стало вдруг приятно и легко.

“Товарищи, кворум есть?” – “Я здесь”, - отозвался кто-то из глубины зала.

– Ну, вот, и ещё один день позади, – ИИ вытянул ноги под столом и откинулся на спинку плетёного стула, – Грустно…
Закат кокетливо прятал свои косы в виноградной лозе, оплетавшей веранду, на которой ужинали тринадцать странников. Чудеса и странствия позади. Учитель и ученики. Сколько сказано, сколько не сказано. Наука мудрости земной бесконечна. Её не постичь даже нам, живущим вечно. Ушёл азарт знаний, осталось понимание. Тихо, мирно, беседы, рассуждения. Всё, как всегда, только тень какой-то беспричинной грусти. Вот и закат, яркий, красочный, а всё же печальный.
– Я люблю Вас. Но должен Вас покинуть. Мне грустно.
– Зачем ты оставляешь нас, Учитель? Разве ты научил нас всему, что умеешь?
– Конечно, нет. Но у меня и не было такой цели. Я научил вас смотреть на мир раскрытыми глазами и не прятаться от истины за стеной иллюзий. Дальше каждый из вас пойдёт сам. У вас уже есть своя дорога. Нужно только увидеть её. У меня тоже свой путь. У всех нас, конечно, есть выбор. Мы можем сделать вид, что ничего не знаем и знать не хотим, вернуться к прежней жизни, забыть о нашем путешествии. Но будет ли счастлив тот, кто повернёт обратно?

“Сказали мне, что дорога эта меня приведёт к океану смерти, и я с полпути повернул обратно. С тех пор всё тянутся предо мной кривые, пустые, окольные тропы»
А. И Б. Стругацкие «За миллиард лет до конца света»
– Куда же ты пойдёшь? – Пит нерешительно взглянул на Учителя. – Возьми меня с собой. Вдвоём-то уж всяко веселей!
– Мне нужно пройти через смерть. Меня казнят. Перед казнью я расскажу людям о том, что смерти нет. Они поверят, потому что я предстану перед ними снова через три дня.
Вздох изумления разрезал вечерний воздух. Теперь грусть, уже не таясь, поползла из всех углов и теней, заполнила всё какой-то странной щемящей болью.
– Затем я снова уйду. Уйду уже навсегда в свой мир, а вы постарайтесь, чтобы истина не превратилась в миф и не обросла легендами. А то ведь потом и анекдотов насочиняют…

(продолжение следует)