Дмитрий С. : Тропикоз

Я проснулся, заворочался в постели. Снова заснуть не вышло. Тогда я встал и пошел на кухню. Включил чайник. Термометр за окном показывал плюс тридцать семь. Хотелось настоящего кофе .

Я заварил чай из пакетика. Чай был невкусный.

Я включил телевизор, переключил несколько каналов, выключил. После чая вспотел. Пошел в ванную комнату и постоял под прохладным душем. Появилась бодрость.

Надел шорты и футболку, пошел в порт.

На улице навалилась жара. Мыслей в голове не осталось, только иногда, вместо них, там появлялись слова. Самые простые и ничего не значащие. Я потерял свою способность размышлять.

Позвонили с работы, сказал что не приду. Сказали ладно, все равно все в отпусках.

В порту стоял круизный корабль «Михайло Ломоносов», с него на берег проложили сходни, по которым спускались канадские или американские пенсионерки, с эргономичными алюминиевыми костылями и подставками для ходьбы. Им помогали румяные и здоровенные матросы.

Лица у матросов выражали тщательно скрываемое, вежливое неудовольствие. Канадки весело шепелявили и крутили седыми головами во все стороны.

Я стал смотреть куда смотрели они. Я увидел несколько пришвартованных прогулочных катеров, довольно старых и потрепанных множеством прогулок. По фарватеру шла баржа, на ней лежали кучи с песком. Песок сверкал на солнце белым, на фоне зеленоватой воды. Можно сказать, что даже слепил.

Еще в порту стояло кафе, за столиками, под ярко-желтым тентом, сидело человек десять бездельников и воров, две пары влюбленных и три старика. Все они разговаривали, пили пиво или сок. Я позавидовал им, не знаю почему.

Еще вдоль парапета, между катерами, были рыбаки с донными удочками. Я увидел знакомого — Дениса. Он сидел в инвалидной коляске. Справа и слева от него стояли на высоких подставках спиннинги.

Денис увлекся рыбалкой после аварии и большую часть времени проводил в порту. Обед и ужин ему приносила дочь — толстая, некрасивая и молчаливая девочка.

Я купил пару пива подошел к Денису. Тот оторвал взгляд от колокольчиков, покачивающихся на лесках в горячем воздухе, сказал: — Садись, мне неудобно голову задирать, — я присел на бетонный бортик, мы пили пиво.
Оно было безвкусным и недостаточно холодным.

Денис сказал: — Сегодня было две поклевки и все. Жара, рыба на ямы ушла. Не рыбалка, а одно мучение.

Я молчал. Мы допили пиво, больше не разговаривая, — Денис не хотел рассказывать о рыбалке, а я вообще ничего не хотел. Тут пришла его дочь. Она положила ему наколени судочки с отварным картофелем и помидорами, с жаренной рыбой, видимо выловленной Денисом вчера.

Потом, дожидаясь когда Денис поест, открыла большой блокнот и начала карандашом очень быстро рисовать катера и Дениса с судками на худых коленях. Получалось жутковато — катера вытянулись как поезда, у Дениса не стало носа, а глаза заняли пол-лица.

Денис с набитым ртом сказал: — Видишь как рисует. Победитель городской выставки.

Я вежливо покивал головой. Баржа протяжно загудела. Денис доел, дочь его забрала судки, протянула мне листок с рисунком и ушла. Жара стала невыносимой. Я попрощался и пошел вдоль парапета.

На небе появилась тучка. Я остановился и смотрел на нее. Она приближалась и росла, потом растаяла. Стало еще жарче.

Я вернулся домой. Дома ничего не изменилось. Я положил рисунок дочки Дениса рядом с другими — парень с девушкой на парапете, рыба на земле, а во рту крючок, я. Глаза у меня на рисунке были пустые и глупые. Надо мной в пол-листа светило солнце.

Через день дочка Дениса столкнула его с парапета. Ментам она сказала что устала каждый день носить еду. Все так же жарко.