: Право выбора.

У нас есть няня. Ей тридцать лет у нее большая грудь, скорбно поджатые губы, глубокомысленно сдвинутые брови и она знает все.
В мельчайших деталях, с абсолютной уверенностью в собственной правоте няня знает, чем наша дочь должна питаться, когда просыпаться, когда засыпать, в какое время гулять и сколько нужно дышать свежим воздухом и моментально определяет, кто из детей годится ребенку в друзья, а кого к ней и подпускать не стоит.
Няня в совершенстве владеет навыками стирки уборки и готовки. Она помешана на чистоте и точно знает, как нужно мыть полы и окна, как чистить унитаз и как правильно закрепить рулон туалетной бумаги.
Когда мы остаемся с ней наедине, она насыпает мне полную тарелку каши сваренной для ребенка, садится напротив, сосредоточенно выкладывает на стол массивную, упругую грудь и пытается научить меня как следует вести себя с мужчинами.
Валя не только заботится о нашей дочери, но и самозабвенно перевоспитывает глупых и неблагодарных родителей своей подопечной.
Мои отношения с няней называются дружба.
Зовут нашу няню Валюха. По понедельникам она возвращается из пригорода, где обитает с сыном и родителями и приступает к своим обязанностям.

Тихое щелканье дверных замков в прихожей. Шорох открывающейся двери. Стук сумки аккуратно поставленной на пол и легкий перезвон металлических вешалок в шкафу.
Секундная тишина, быстрое шлепанье босых ног по коридору и визг резко распахнутой двери в ванную.
- Твою мать! Опять засрались! Что бы вы без меня делали! Скрежет и звон держателя для туалетной бумаги. Щелканье переставляемых с места на место баночек, коробочек, мыльниц. Грохот воды стучащей по дну чугунной ванны и драющие звуки щеток и мочалок.
- И за что мне такое наказание. Все по-своему, все по-своему. Лишь бы мне назло. Матерь Божья, кара небесная!
Стараюсь не проснуться, натягиваю на голову подушку и расплываюсь в довольной улыбке. Можно еще полчасика подремать.

- А кто это у нас проснулся? А что это за красивая девочка открыла глазки? А кто соскучился за своей Валюхой? Иди, иди ко мне моя хорошая. Ну, рассказывай, как ты тут без меня? Что эти родители вытворяли с моей Машенькой, пока Вали не было?

Маше полтора года.Маша любит свою няню, они большие друзья, вместе играют, гуляют, беседуют. Между ними есть некое загадочное взаимопонимание, не бывает ссор, обид и ребенок никогда не капризничает и не плачет когда Валя рядом. Маша верит Валюхе и беспрекословно делает все, что та ей велит.

Мне наша няня не доверяет, считает слишком умной и легкомысленной.

- Ни на минуту нельзя ребенка оставить!- возмущенно орет она в мою сторону и со всех ног несется к детской горке.
- Прыгай!- командует она Маше и замирает, высоко подняв вверх руки.
Моя девочка, шагает с верхней ступеньки детской горки, не задумываясь, без малейшего страха и сомнения. Как выдрессированный зверек она реагирует на звук ее голоса, беспрекословно выполняет команду и, смеясь, падает в объятия няни.
- Ах, ты моя прелесть, ах, ты моя красавица, умница моя! А посмотри, что Валя тебе принесла,- шарит по карманам няня и запихивает дочке в рот полезную, желатиновую конфету.

Все знакомые мамы мне завидуют. Они считают, что у нас очень ответственная, заботливая няня и осуждают меня за беспечность и чрезмерное доверие к ребенку.

Наша няня знает все и уверенно окружает нас своей заботой.
Вразумить ее, объяснить или добиться от нее чего-то, что противоречит ее твердо усвоенным в деревне, жизненным постулатам нереально.
Просьбы не готовить нам завтраки, не мыть перед церковными праздниками окна, не стирать кухонные коврики и не переставлять предметы в ванной, а заниматься исключительно ребенком так и остаются неуслышанными.

Первое время это Валино всеобъемлющее знание и понимание жизни бесит меня и раздражает. Но все вокруг беспрестанно твердят, что нам очень повезло с няней, что она настоящий профессионал, что таких нянь уже не сыскать и даже моя мама утверждает, что только такому ответственному специалисту, как Валя, можно доверить ребенка.

По утрам я убегаю на работу. Трясусь в переполненном вагоне подземки, боюсь провалиться шпильками каблуков в дырочки ступеней эскалатора, отметаю в сторону сомнения и страхи за ребенка и пытаюсь высадить себя на позитив.
- У нас лучшая в мире няня! Она знает все. Валя всегда права. Она научила Машку кушать винегрет. Подумаю об этом потом, вечером, после работы.


Постепенно мои тревоги и раздражение уходят, Валина самоуверенность становится привычной и меня перестает беспокоить Машина беспрекословность и всегдашняя готовность выполнять указания няни. Ребенок, накормлен, выгулян, умыт, одет. Книжки прочитаны, стихи выучены, игрушки сложены и убраны в ящик, что еще ребенку для счастья надо?
Мне удобно полагать, что у ребенка с няней абсолютная гармония и взаимопонимание.

Валюха всегда мечтала о дочери и посвящает нашему ребенку все свое время.
Валина жизнь, уверенно и грузно оседает в нашем доме, мы почти не бываем одни и скучаем по дурачествам и привычкам, которые были возможны только наедине, без свидетелей.
Но, мы привыкаем рассчитывать на Валюху, избалованы ее постоянным присутствием в доме и той непростительной свободой от ребенка, которую она нам предоставляет.

Мы принимает правила общежития, которые она диктует и смиряемся, уступаем ее требованиям. Привыкаем вешать туалетную бумагу, так как она это считает правильным, перестаем раздражаться на переставленные местами флаконы, прекращаем возмущаться, что она укладывает ребенка спать за полчаса до нашего возвращения с работы.
Валя считает нас слишком шумными и утверждает, что после общения с нами ребенок плохо засыпает и ему снятся кошмары.

Мы с Валей дружим. Дружба эта странная. Какая-то подобострастно-унизительная, поверхностная, наносная, не настоящая. Эта женщина давит меня, угнетает и я не искренна в наших отношениях. Меня утомляют постоянные заботы и внимание, которых требует моя подруга. Я устаю бесконечно хвалить ее и боюсь не заметить очередное доброе дело и тем самым вызвать следующую Валину обиду.
В благодарность за заботу о моем ребенке окружаю ее вниманием, опасаюсь огорчить, расстроить, покупаю подарки и приплачиваю деньги к жалованью.

Нет сомнений, что если вдруг случится, что-то плохое, Валя, как настоящий друг, первая придет мне на помощь. В этом я уверена и в ожидании грядущих жизненных катаклизмов уступаю, уступаю, каждый день сдаю свои позиции, примиряюсь, ленюсь, не спорю и не отстаиваю свое мнение.

Мне так удобно. Нам всем очень удобно, жить вместе. У нас лучшая в мире няня. Ребенок ее любит и мы дружим.

Месяц назад Маше исполнилось четыре года и, дважды в неделю, она стала посещать детский сад.
- Я не хочу платье, я одену джинсы.
- Я возьму с садик машину, а не куклу.
- Я не люблю кашу, я люблю блины.
- Я знаю это стихотворение, мы учили его в саду.
- Я сама буду кушать.
- Я умею сама одеваться.
- Я уже большая.
- Зачем? Почему? Откуда ты знаешь?...


Вселенская скорбь и горе пришли в наш дом. Днем и ночью рыдает Валюха, требует забрать ребенка из сада и угрожает, что в противном случае, она немедленно уйдет и оставит нас одних с нашим неблагодарным и непослушным чадом.


Начав самостоятельно общаться с другими детьми, наконец-то лишившись постоянной опеки и внимания няни, четырехлетняя девочка сразу почувствовала себя взрослой и самостоятельной.
Внезапно она потребовала уважения к себе и к своим желаниям.
Вдруг, неожиданно для всех нас, у покладистого, послушного ребенка проявился упрямый, жесткий, несгибаемый характер.
Машино самосознание пробудилось, чуть ли не в один день, и громогласное, уверенное «Я», за один месяц превратило тихую, удобную, упорядоченную жизнь в кошмар.
Постоянные крики, споры, Машин плач, стенания Вали.
Из отстраненного наблюдателя их взаимоотношений я перевоплотилась в коварного переговорщика.
Машу я уговаривала, чтобы она уступила и сделала так, как требует Валя, а няню убеждала, что ребенок ее любит и ничего плохого не замышляет.
Но, ничего не помогало, конфликт самостоятельного, взрослеющего на глазах ребенка и самоуверенной, не способной уступить и понять няни разгорался с каждым днем. После работы я бежала домой, с ужасом ожидая новых слез и жалоб.


- Ну что проснулась? Кушать-то будешь? Или тебе уже не вкусно то, что я готовлю.
- Все вы такие. Пока маленькие, то Валя хорошая, а как вырастаете, то Валя уже не нужна.
- Ну, конечно, Валя дура, ничего не понимает.
- Счас, твоя мама проснется, она умная, ей расскажешь, что ты там желаешь.

- Хочу хлеб с маслом и варенье. И я буду чай, а не какао. Хочешь, я одену сегодня твое любимое платье?

Эта маленькая девочка, манипулировала, шантажировала, добивалась своего лестью, слезами, грубостью.
Почему для нее так важно было настоять на своем, получить то, чего она хочет, не уступить, не прогнуться, не согласиться.
Команды няни, которые она легко и с удовольствием выполняла предыдущие три года своей коротенькой жизни, перестали быть руководством к действию.
Авторитет заботящейся о ней непрестанно женщины, разлетелся вдребезги при первом же знакомстве с самостоятельной жизнью.
Только вырвавшись на свободу из нашего парникового рая, ребенок ощутил свои личные желания, у него появился свой вкус, свои предпочтения, своя индивидуальность.
Машино «Я», гремело, грохотало, настаивало на своем и требовало, требовало, объяснений, бесед, разговоров. Она хотела быть равной с равными и категорически отказывалась выполнять нянины приказы. Не действовал чужой, бывалый, жизненный опыт на ребенка. Не играли роли авторитеты. Она хотела своего, не важно какого, но своего личного поступка и реализации.

Я прибежала домой пораньше. Просто так получилось, случайно появилось свободное время.
Поднятая к звонку рука застыла на половине пути. Порылась и нашла в сумке ключи, которыми давно не пользовалась. Валя же всегда дома.
Тихо щелкнула собачка дверного замка. С шелестом приотворилась дверь. Вошла и прислонилась головой к холодной стене коридора.

- Что? Не будешь? Не хочешь, значит?
— Думаешь ты умнее? Думаешь ты уже взрослая?
- Может, ты еще командовать захочешь и начнешь указывать, что мне делать.
- Ешь, кому говорю! Ты у меня сейчас узнаешь, как старших не слушаться.
- Ах ты говно своей матери. Плюешься? Я эти вареники для тебя, серуха, лепила, а ты плюешься?
- Сейчас я тебе покажу, кто умнее.
- Жри, жри, жри! Говнючка маленькая!

Маша сидела на высоком детском стуле, плотно задвинутом в глухой угол. Перед ней стояла няня, огромной грудью она прижимала ребенка к стене и жирными, блестящими пальцами запихивала ей в рот скользкие от сметаны, огромные вареники.
Маша не кричала, не визжала. Зареванная и красная она сосредоточенно изворачивалась, отпихивалась руками, вертела головой из стороны в сторону, пыталась вырваться из этого жуткого, душного плена и выплевывала пережеванную мучную глину прямо в лицо обезумевшей самодурше няне.
Четырехлетний ребенок боролся за свою свободу и право выбора. Не уступал, не смирялся, не просил, не плакал. Маленькая девочка не знала и знать не хотела, что может быть по-другому. Она боролась за себя, за свое право быть и решать.
Как еще она могла бороться с сильными, знающими все взрослыми?

В четыре года она стала взрослой моя Маша, моя дочка, мой стойкий, упрямый, не знающий компромиссов, человечек.

Няня ушла от нас и мы стали жить втроем. Папа, мама и дочка.

Вот так вот, четырехлетняя, несмышленая девочка, за один месяц изменила нашу жизнь.
И, мне как-то стыдно и неудобно учить ее, что такое хорошо и, что такое плохо.
Эти стихи Маша выучила давно, еще с няней.
А сейчас, она сама пишет стихи и если захочет, то почитает нам, немного.
Если захочет…