Atlas : Шпион (спектакль)

В доме на углу Стремянной жил сумасшедший. Работал в прачечной кем-то. «За него всякую девушку можно отдать, — говорила соседка: пухлая библиотекарша, поклонница йоги и сыроедения, — не курит и пьянству не пристрастен. Редкость такой человек!»
Она и сама случалась не в себе, любила выходить на крышу. «Гулять уж я не мастерица, — поясняла она охотливо, — годы не те (ей стукнуло немногим за тридцать), но подышать, полюбоваться...»
Город распахивался перед ней шкатулкой памяти. Она всматривалась в кварталы, узнавая и обретая их заново. Вот хмурый зиккурат Исаакия над Сенатской, левее — простодушная синева Троицы, пересыпанная семитскими звездочками. Тут и дышалось как-то легко, взахлеб, взгляд скользил свободно от Невы до Нарвской заставы. По цветным лоскутам крыш громыхала жестью повседневная жизнь.
Словом было отчего свихнуться.
* * *
«Всяк сумасшедший готовится совершить преступление! Нарушить общественную мораль. Просто по определению, иначе какой он псих...» — считал рыжий студент Цвангер, картавый молодой человек с последнего этажа.
«Что это! — цедил он обыкновенно, встречая на лестнице Андрюшу. — Ходячее растение? Ошибка природы?» Тот лишь улыбался в ответ.
— Мег-завец! — закричал как-то, озлившись совершенно. — У тебя только два пути, кража или насилие!
Андрюша закивал.
— Идем! — Цвангер ухватил его за руку и повел на чердак. (Нравов он был скандальных…)
Поставил перед запертой дверью голубятни.
— Ломай!
Андрюша толкнул плечом.
— А-а! — заблажил студент на весь подъезд. — Сломал! Двегь сломал!
Андрюша повел себя странно: вынул семейную реликвию — ржавый секундомер, который таскал повсюду, нажал заводную головку. Стрелка побежала по кругу.
— Не ори! — сказал внезапно серьезно. — Дело есть...
— Я не такой! — быстро ответил Цвангер, побледнев.
— Эх, времени мало, — сморщился Андрюша. — Завтра в полночь, на этом же месте!
Щелкнул секундомером, взгляд его потускнел и прежний глуповатый увалень, деревянно улыбаясь, сошел по лестнице.
* * *
Библиотекарша Дина не спала. За стеной у соседа раздавались странные звуки. Кто-то изнеможенно охал, скрипел кроватью. Тянуло дымком. Беспокойство снедало ее. «Он ведь так беспечен. Сожжет что-нибудь!» Как была — босая в ночной рубашке, вошла к нему со свечой.
Андрюша увлеченно читал в темноте, раскачиваясь на кровати. Одной рукою держал тонкую книжицу, другой — засовывал в рот печенье, довольно постанывая. Вокруг курились благовония. Увидев Дину он вскочил, выронив глухо брякнувший хронометр.
Ветер пронесся по комнате, едва не загасив пламя. Дрогнула тьма, по стенам побежали тени.
— Стана-тоу, — сказал Андрюша неожиданно низким, мычащим голосом.
Он как-то по-звериному растягивал гласные. Дина поежилась.
— Дрюня, пора баиньки, — напомнила она. — И закрой окно, сквозняк!
— Пака-жу — заревел тот свирепо и радостно, повернулся спиной, нагнулся.
— Нет, глупый дурак! — закричала Дина. — Не сегодня! Нет! Я устала!
Андрюша разочарованно выпрямился с потрепанной тетрадью в руке. Едва она вышла, он сел и снова открыл страницу.

«Этой ночью все и случилось. В сером небе Ленинграда уже висели аэростаты заграждения, план размещения был подписан и утвержден Ждановым. А наш не взлетел! Заело лебедку. Я помню, как страх сковал тело. «Что делать?!» — паническая волна захлестнула сознание. Тогда я и воспользовался им, чтобы остановить… (неразборчиво).
Удивительное дело, даже сейчас, когда я доверяю свои мысли дневнику, необычайность происшедшего не дает мне покоя. Я материалист — заявляю это твердо! Я кандидат в члены партии! Мой шаг был продиктован отчаянием. Но то, что я видел, что пришлось испытать…»

В стену забарабанили кулаком.
— Уймись, тебе говорят! — глухо донесся голос Дины.
Дом засыпал. Словно корабль-призрак он несся сквозь темноту августовской ночи, погасив огни. Только скрипучий флюгер на крыше, который студент давно грозил сдать в утиль, ворочался сам по себе.
* * *
Окна комнаты Дины — их было два в узких проемах, открывались во двор-колодец. Здесь было пасмурно, тихо. Солнце робко касалось подоконников, полосатый кот раскачивался на пожарной лестнице, с изумлением заглядывая внутрь.
— Нет, это клевета, — сказала Дина, — грязная клевета! — и тень сомнения набежала на ее лицо, казалось, она убеждает себя, вместо нахально закурившего Цвангера.
— А что же свидание? — возразил тот развязно. — Сам назначил, тайно...
Дина смутилась совершенно. Иные моменты соседства оборачивались неожиданной стороной. Она то розовела — и тогда вставала и прохаживалась, то садилась обратно, сжимая пальцы. Наконец, закаменев скулами, твердо сказала:
— Хорошо. Веди!
Студент ткнул папиросой в фикус и вышел, потирая руки. Лицо Дины стало ужасно. Она не знала, чему верить. Стукнула дверь. «Оставь нас наедине», — сказала, скрестив на груди руки. Андрюша взирал кротко.
— Как ты мог? Мы ведь так жили… У нас почти была общая кошка… Закрой! — прикрикнула, видя, что студент подслушивает.
Через четверть часа вышла с сияющими глазами.
— Балда! — хлопнула Цвангера по лбу. — Ну какой он шпион!
Тот потупился.
— Иди, Дрюня, погуляй! — сказала Дина ласково. — А мы поговорим…
* * *
— Надо идти! — объявила она заговорщицки, едва захлопнув дверь.
Студент заупрямился:
— Только не я! Это даже неп-гилично… Лучше сообщить куда следует.
— Глупец, — жарко зашептала она. — Там спросят, почему раньше молчали, пособничали...
Цвангер неуверенно пожал плечами, сомнение омрачило взор. Он задумался, исподлобья поглядывая на Дину.
— Надо идти, — повторила она, — сами разберемся...
— Но ведь настоящий шпион, — начал Цвангер, холодея от ужаса, — с-газу догадается!
Дина подошла ближе и опустила руку на плечо.
— Я буду рядом...
Студент замер, глядя ей прямо в глаза.
— Возьмешь мои старые чулки.
Тот задрожал и облизнул побелевшие губы.
— На крайний случай! Веревки у меня нет, а чулки еще крепкие… Иди, — подтолкнула его и упала в кресло устало. «Кругом трусы, ничтожества и враги!»

«… Сирены завыли над городом, весь N-ский дивизион развернулся в боевом порядке, только наш аэростат никак не желал взлетать. Оказалось, лебедка ни при чем, хотя небольшие неисправности… (неразборчиво); поздняя приписка от руки: “фактов пьянства во вверенном мне подразделении не имеется”.
… И тогда я бросил взгляд, вслед этим странным рабочим, что уносили газгольдер. “Возможно, — подумалось мне, — это переодетые диверсанты, и они заправили аэростат неправильным газом. Чтобы снизить боеспособность системы ПВО...”
— Стой! — закричал я им вслед. — Стрелять буду!
И выстрелил, около двенадцати раз.
После взрыва в карманах погибших обнаружены деньги и дополнительная улика — механический секундомер. Я ходатайствую оставить его мне, взамен награды. Как символ бдительности!»
* * *
К полуночи все было готово. Бледная луна мерцала в набегающих тучах. Лампочку студент выкрутил загодя и теперь они с Диной чутко вслушивались в темноту лестницы. «Чу»!
Весь вечер учились набрасывать петлю. Р-раз! Быстрый и плавный взмах. Мягкий, податливый чулок скользит между пальцев…
Когда от этой возни они раскраснелись и немного устали, Дина изложила план:
— Подкараулим в темноте!
Жертва ни о чем не подозревала.
«Та-дам!» Андрюша обернулся — трамвай пронесся мимо, опалив горячим ветром. Громадный, светящийся изнутри, лязгнул яростно сцепкой и скрылся за углом. Кругом чернильным озером разливались сумерки и тревога. Лопнул обернутый бумагой куль, стиранное белье вывалилось под ноги.
— Вот черт! — выругался водитель грузовика и крикнул Андрюше: — Собирай, растяпа!
Сам он, сдвинув на затылок шляпу, пошел через рельсы к молоденькой мороженщице. Синим огнем полыхнуло в проводах. Взвизгнул стальными колесами встречный трамвай, вынесся из-за угла.
— Ах! — крикнула мороженщица.
— Ах! — крикнул Андрюша.
— Ах! — крикнул шофер в последний раз.
Кровью плеснуло в закатные стекла домов. Солнце упало за горизонт раскаленным шаром. «Как на пачке папирос “Север”, — мелькнуло в голове напоследок, — только красное...»
— Товарищ, товарищ! — тряс Андрюшу регулировщик. — Это ваша форма? Вы слышите, товарищ? Видели, как все произошло?
— Я все видел, — ответил тот медленно. Внимательно поглядел в глаза и улыбнулся. — Товарищ...
Из расслабленной ладони выкатился пузырек и хрустнул под чьей-то подошвой.
* * *
Едва на Владимирской колокольне пробило полночь, сонная темнота лестницы ожила. Цокнул щелчок секундомера. Так всем потом казалось.
— Вы здесь? — раздался голос.
Дина двинула студента локтем.
— Здесь! — жалобно протянул он.
— А почему света нет?
«Это не он! — зашептал студент горячечно. — Это точно не он!»
— Кто с вами? — дрогнул голос. — Внимание, сейчас освещу вас фонарем. Лишних движений делать не надо!
«Вы слышали? — прошипел студент. — Не надо… Это провокация! Они будут стрелять!»
Дина нашла в темноте его руку и крепко сжала.
— Найн! — взвизгнул студент.
В темноте зажегся бордовый зигзаг. Громко жужжа, огонек окреп, налился желтизной, освещая пятно вокруг себя. Вот показалась рука на черной рукояти, бешено работающая пальцами. Поднялась выше, целя безжалостно в голову… Свет упал на лицо.
— Ах! — вскрикнула Дина.
Андрюша смотрел насмешливо и строго, на плечах поблескивали погоны.
— Геноссе, — окропил он ручным фонарем Цвангера, — верните свет!
Форма Андрюше шла. Ладный, подтянутый, с майорскими звездами, выглядел просто неотразимо. Чувство это переполняло его и он притоптывал от наслаждения резиновыми сапогами.
— Мы ничего не знаем! — заявила Дина, щурясь на лампочку.
— Я все скажу! — крикнул одновременно студент.
— Значит, насилие или кража? — напомнил с удовольствием Андрюша. — Шайзе!
Студент всхлипнул.
Пачкая рукава, лже-майор оторвал от стены заляпанные известкой кабели. Бормоча что-то под нос, хитро скрутил проводники между собой, шипя от укусов тока. Наверху на крыше заскрипел флюгер.
— Андрюша потерял таблетки? — спросила Дина неуверенно.
— Молчать! Руки за голову, — он распахнул дверь чердака. — Шагом марш, в рундефлюг!
В душной чердачной глубине разгоралось знакомое свечение. Где-то наверху бешено разгонялся флюгер, переходя с басовитого гудения на визг. Стропила тряслись и скрипели, сыпался мусор, на свету танцевали пылинки.
Андрюша подтолкнул напуганных соседей и замер на мгновение в дверном проеме. Сзади на галифе и у воротника его мундира белели тряпичные квитанции: «Прачечная №16. Чисто!». Больше никто их не видел. Всех троих. Он ведь сумасшедший был, я с самого начала это сказал.