rak_rak : Еврейская принцесса.

Для меня самое-самое приятное - это взрезать тебе вены в тёплой ванне. Это даже лучше, чем убивать тебя в магазине. Хотя убивать я обожаю, просто обожаю - я тоже напишу про это как-нибудь. Но кровавая ванна с твоим трупом даже лучше. Я могу кромсать твоё тело в тёплой ванне бесконечно. Я хотел бы тебя сожрать в тёплой ванне. Или в тёплом море, только неглубоком и пресном. Я тоже не люблю соль на коже.

И кровавая пена, обязательно кровавая пена. В последнее время - иключительно с экстрактом шишковидной железы, не хочу менять. Не люблю другие экстракты, это не моё.

Плохо одно: нормальной человеческой ванны у меня, к сожалению, нет - только белое эмалированное чудовище, сделанном, должно быть, на каком-нибудь оборонном заводе, с заострёнными крюками и лезвиями, вваренными в стенки. Но, по крайней мере, у моей ванны дно никогда не бывает белым. В моём доме у ванны дно обязательно красное с проступающей чернотой - цвета кариозного зуба. В такой ванне можно лежать и визжать. И главное - никто ведь не знает, что у меня твориться этот ужас, что так нельзя, а те, кто узнаёт - их уродливые языки, а скоро и твой тоже, твой единственный пока язык, - достанется мне, и займёт своё место на крюке в ванной комнате под потолком. Ужас всё это, ужас нечеловеческий...

Но это всё внешний мир. Мой мир - кровь, тёплая кровь. Пена кровавая. Вырванный детский глаз, заранее заваренный в зелёной чашечке с крышечкой, на которой усатый дракон. Бензопила на батарейках. И книжка. Всегда только одна: "анатомия человека с цветными илюстрациями". Всё это на табуреточке, а табуреточка поставлена так, чтобы я мог протянуть руку и достать всё что нужно. А потом - сладостное хлестание на стены тёплой крови, музыка нечеловеческих криков, теплая пена и ароматы шишковидной железы.

Интересно, эти люди в фуражках и с чёрными сапогами способны хотя бы почувствовать дыхание моего мира?

А тебе я перережу скальпелем тонкие щиколотки и измочалю в лоскутки розовые пяточки. Топор, крюк, и потом - обязательное освежевание на разделочном столе: ошпарить кипятком, дождаться, пока кожа не отойдёт и не полопаеться кровавыми пузырями. Я любуюсь изрезанными пяточками, они ужасно миленькие. В детстве я мог вывернуть из сустава соседской девочки ножку так, что она орала и тыкалась мордой в стену, а потом вонзал ей украденные у мамы маникюрные ножницы в щиколотку. Теперь уже не могу, потому что она после этого заболела и умерла, - а иногда хочется, в щиколоточку или в пяточку... и сказать себе: "я маленькая еврейская принцесса, у меня всё будет замечательно, по-другому и быть не может".

Врачи тоже успокаивают меня и ласково соглашаються, что я маленькая еврейская принцесса, но рукава "смириловки" за моей спиной всё-таки держат пока связанными. И я себя ужасно люблю такую.