: ГИХШП

Мы воде образуем круги,
что цепляют круги других,
чтоб поверхности этой на -
ощутить неизбежность дна.
Всё смирение наше от -тяготения толщи вод.

Mаgistral

Так — спелый плод подтачивает червь.
В прах обращая ветхие скрижали,
сомнения, пьянящим урожаем,
проникнут в душу, словно вечер в щель.

Смешна уже поставленная цель,
нас дёргавшая странными вожжами,
мы в чаше жизни много намешали,
чтоб вылить в землю эту смесь теперь.

Что прорастёт, какой подастся знак?
Из этого зловонного раствора,
быть может образуется весна -

как вывод обезумевшего скоро?

И ночь черна нам, и земля черна -
спасает только корень мандрагоры.


1.
Так спелый плод подтачивает червь,
он падает на чернозём со стоном,
препятствует ему башка Ньютона,
но прошибает черепа он твердь.

Среди обычной череды недель,
от крика первого к последнему, понтоном,
находится такой день, что потом мы,
осознаём — прошедшему не верь.

В новейшее свой направляя взор,
подальше от нагнавшей нас печали.
В телеге разума, под шепоток рессор,
о том, что, дескать, всё мы разузнали -
вперёд, мой друг, твой дух быть должен зол,
в прах обращая ветхие скрижали!


2.
В прах обращая ветхие скрижали -
спешим поставить новый копирайт,
состряпать текст на сотню килобайт,
отправить в сеть — к признанию причалить.

Заглавие, конечно же, в начале -
но недруга услышан звонкий лай,
на зов его спешит собачьих стай
большое поголовье (заебали)...

Пытаются, паскуды, загнобить,
но, вопреки всему, твой дух рожает,
Рождает, т. е., впрочем, эта прыть
в единый вой сливается со стайной...

И возникают, бытиё ядрить,
сомнения пьянящим урожаем.

3.
Сомнения, пьянящим урожаем,
подобны наметённому песку,
покажется, (о нет!), на мелюзгу,
мы образы великие меняем.

Приходишь ты, а мир не стал, вдруг, раем,
пристанищем для истинных натур(с),
и не взойти великому ростку,
огонь, он, тоже, нет, не воспылает...

Затем заметишь, что прошла минута,
за ней другая, в петлях скрипнет дверь,
не обещая никакого чуда.

Но убеждения того, что -дух твой — будда -
проникнут в душу, словно вечер в щель.
4.
Проникнет в душу, словно ветер в щель,
мыслительная дрожь абракадабры,
от жопы до макушки будут чакры
плести своих мерцаний канитель.

Их вечную, незримую артель
тревожить кундалини будет нагло,
чтоб просветлением, воистину, запахло,
сказавшее: что есть, скорей похерь.

Рули штурвалом — в бури, в непогоды,
Харибды-Сциллы проходи тоннель,
будь аргонавтом, к подвигу пригодным!
Но твой кораблик сел, давно, на мель.
И стоит ли на воды тратить годы?
Смешна, давно поставленная, цель.

5.
Смешна, уже, поставленная цель -
усовершенствоваться. Дух соревнованья,
вполне, противовес глухой нирване,
ты — к стае прибиваешься, что зверь.

А за окном звенит ручьём апрель -
зимы прошедшей влажное зеванье,
плацкартой зазвеневший подстаканник -
не оторвётся от своих корней...

От губ, что, ухмыльнувшись криво, пьют -
из чаши истины напитки сна вкушают.
Две капли Кали падают на грудь,
сосцы весны бессмертьем раздражая.

За занавеской — суета минут,
нас дёргавшая странными вожжами.

6.
Нас дёргавшая странными вожжами,
меж двух теней стоящая в трико,
застывший луч, на лезвиях клинков,
стремится твой надменный взгляд ужалить,

и отыскать, что кроется в начале:
Дух Истины, что на расправу скор,
Две Частности идущие на спор,
чтоб красоту найти за чёрной далью?

Добавки ртути ждёт горящий тигль,
зажжённый аксиомой в тронной зале,
пронизывая нервы сотней игл,
рассвета луч, забрезжив чуть, растаял.

Пусть голос разума над тайной будет тих -
мы в чаше жизни много намешали.

7.
Мы в чаше этой много намешали,
приговоривши истину к вину,
диск солнечный затмением вогнув,
вдыхая копоть, поклоняясь гари.

Осанной встретит ветер на вокзале,
к щеке твоей прохладою прильнув,
миг жизни щёлкнет кадром, словно кнут,
по вечности сердец. И мне не жаль их.

Над ледяным огнём мы таем трижды,
метампсихоза выветрится хмель,
уйдём в себя, как вертухай на вышку -
антиматерии печальная постель.

Ответы нам достались болью слишком -
прольём на землю эту смесь теперь.

8.
Чтоб вылить в землю эту смесь теперь -
необходимо преклонить колени,
тем самым изменяя угол зренья,
упасть всем телом в почвы колыбель.

У входа в бездну воет Ариэль,
вести борьбу с его пришедшей тенью
необходимо. Да поможет день мне -
сверчков вечерних снова слышать трель.

Необъяснимо, но сомненья тают,
игра продолжена. Песчинкою песка
прошедшие секунды нас листают,
меня внутри зовут я вспомню как,
со временем, конечно, догадаюсь -
что прорастёт, какой подастся знак.

9.
Что прорастёт, какой подастся знак,
из вытолкнувшей тело стебля почвы -
надежда, вера, мудрости источник,
сцепленье цепью всякого звена?

Но могут указать, а шёл бы на
дороги, что ведут к небесной почте,
где бездна смотрит в бездну, словно в точку,
итожущую эти письмена.

Вдави покрепче, друг писака, стул,
вонзившись взглядом в глади монитора,
что видишь там, каких кретинов, дур,
себе подобных. В море снов и сора,
ты сам долил и вбросил, и хлебнул -
из этого зловонного раствора.

10.
Из этого зловонного раствора
вдыхают боги, словно фимиам,
трагедии героев, сцены драм,
чтоб насладиться запахом раздора.

В ночном неоне бьётся ритмом город,
припадком сладким ест его игра,
льёт небо свой дождливый дистиллят
на сети улиц и дорог узоры.

Кипенья точка пройдена, дремота
вдавила в тело злые письмена -
тавро судьбы. Переведя на ноты,
в стремлении основы разузнать,
Вагнериански вопрошает кода:
быть может образуется весна?

11.
Быть может образуется весна...
Под следствием верховной режиссуры
прижат сценарий, словно чьим-то стулом,
и не поймёшь, он под -предметом — над.

Дорога внутрь своих небес длинна,
есть ангелов глобальные посулы,
есть ведьма, что пяту свою раззула -
иллюзии святая пелена.

Мать пустота, прими слова мои,
растения, бросающего споры
в глубины, что зачатие таит,
уверуй в то, что двигаем мы горы,
и между тьмой и светом только нить -
решеньем обезумевшего скоро.

12.
Решеньем обезумевшего скоро
звучание обетов и молитв -
заизолировавший душу текстолит -
стремящийся успеть к полёту ворон.

Пока молчит многоэтажный город,
пока многоголосый город спит,
плющом, пока, забор мечты увит -
есть время прятать будущее в норы.

Я нахожу в застывшем мираже
черты движения, которыми стена
молчит и дышит, значит здесь, уже,
мы подтверждение цепи в черте звена.
Когда создатель льёт на землю желчь -
и ночь черна нам, и земля черна

13.
И ночь черна нам, и земля черна -
что сверху то и снизу смотрит гордо,
дружище Вакх меняй скорей реторту,
пока есть смысл, хоть это, здесь менять.

Ты не смотри, что я похож стал на
бессмысленную безупречность ворда,
глядящую на вечность белой мордой,
из нарисованного майкрософт окна.

Ты можешь наблюдать за мной, я за
твоею пляскою — мы квиты. Снова холод
царит на удалённых полюсах,
Гондваны мир на пятеро расколот -

я настрогал венок — финал писца.
Спасает только корень мандрагоры.
14.
Спасает только корень мандрагоры,
над ним висит подвешенный жених,
над ним вращается надежды звёздный нимб,
над нимбом космос глубиною чёрен.


Не испытав душевного укора
он холоден, считая эти дни,
пока могилы призовут иных -
раскачиваясь набирает скорость.

Но серп луны обрежет остриём
нить, над которой простыня ночей
созвездиями бледными поёт,
не отвечая на вопрос — зачем.
Лети не ввысь, но эти ноги под —
так спелый плод подтачивает червь


magistral#2
Спасает только корень мандрагоры -
и ночь черна нам, и земля черна.
Быть может образуется весна -
как вывод обезумевшего скоро.

Из этого зловонного раствора,
что прорастёт, какой подастся знак?

Прольём на землю эту смесь теперь -
мы в чаше жизни много намешали.
Нас дёргавшая странными вожжами,
смешна, давно поставленная, цель.
Проникнут в душу, словно вечер в щель,
сомнения, пьянящим урожаем -
в прах обращая ветхие скрижали.

Так — спелый плод подтачивает червь.