Шева : И спросила кроха

Каждый праздник хорош по-своему. Но вместе с тем некоторые праздники вызывают необъяснимую грусть.
Отчего так?
Никому неведомо.
Ну, с днями рождения, в общем-то понятно.
Ибо с годами начинаешь понимать — чему радоваться-то?
Новый год – то же самое. Очередной год, на который ты становишься старше.
А не только ежегодно загадываемого нового счастья нет, а и со старым как-то не очень.
И не к тебе уже Дед Мороз приходит, а ты сам уже местами становишься похожим на Деда Мороза. И рядом с тобой уже не юная, стройная Снегурочка, а…
Но хватит о грустном.

Для Сереги Колыванова одним из таких невеселых праздников почему-то было первое сентября.
Может потому, что до сих пор хорошо помнил себя, дрожащего то ли от волнения, то ли от утреннего холода на своей первой школьной линейке. Переминающегося с ноги на ногу в новом, колючем, шерстяном костюме «на вырост» с ранцем за спиной и хрустящим целлофаном букетом цветов в руках.
Искренне верящего, что школа научит его многому правильному, нужному, полезному. А главное – правилам будущей взрослой жизни.
Эх…
И будто в ожидании, а может быть – в предчувствии, что праздник только добавит грусти, с некоторого времени появилась у Сереги странная привычка – в канун первого сентября напиваться. Уж как супруга его не бранила за это, а ничего с собой поделать он не мог.
Нет, он не ходил перед первым сентября с друзьями в баню, как известные герои. Обстоятельства пития каждый раз были различны, впрочем, как и повод, да и зачин.
Неизменной обычно была лишь концовка.

Вот как сегодня.
Открыв глаза в предрассветной тьме комнаты с плотно зашторенным окном, Серега окинул взглядом антураж комнаты и с тоской понял – он не дома.
Рядом никто не лежал. Значит, он в гостинице. А гости, видно, ушли по-английски.
Вздохнул, — А ведь брал же вчера номер всего на два часа! И с сожалением подумал, — Опять придется доплачивать.
В голове из каких-то далеких закоулков появилась, а затем выпукло, и даже назойливо, как красные кони у Петрова-Водкина, обозначилась фраза — Утро красит алым цветом…
К чему, казалось бы?
Ведь не было ни алого цвета, да и вообще света не было. А сказать, что состояние, в котором находился Серега, могло кого-то, а в первую очередь – его, красить, можно было только с большого перепоя.
В котором, в общем-то, Сергей и пребывал.
Охеренно хотелось пить.
А еще – похмелиться. Хотя бы чем-то. Хотя бы чуть-чуть.
А еще – хоть какую-то крошку бросить в рот.
Но хули мечтать о несбыточном?
Как там было в старой присказке – ученье — свет, а неученье — чуть свет на работу?
Сергей протянул руку вверх, нащупал на стенке выключатель бра. Включил.
И, как любят писать барышни в романах в мягких обложках, его челюсть отвисла.
Рядом с изголовьем свет озарил удивительный, нет – какой удивительный? удивительнейший, фантастический, нереальный натюрморт.
На журнальном столике рядом с кроватью стояли – нетронутая бутылочка ноль-пять минералки, два литровых пакета сока, один светлый — ананасовый, другой темный — гранатовый, едва начатая бутылка коньяку.
И карточным веером лежали четыре шоколадки. Разные. Одна, правда, надкушена.
Одним словом, стол был накрыт.
Не мешкая, Серега сначала жадно налил и выпил стакан минералки.
Затем в тот же стакан плеснул коньяку. И запил уже соком. Закусил, типа.
Организм воскресал на глазах.
Господи, сколько человеку надо для счастья? Да всего-ничего. Главное – чтоб под рукой нашлось именно то, что нужно. Да в нужное время и нужном месте.
Неспешно одеваясь, Сергей взглянул на сок, на шоколадки.
- Чего же Мила ничего не взяла? Для нее же брал. Почему оставила? – удивился.
Выпил коньяку еще.
Стало еще лучше. Бодрее, что-ли.
- А заберу-ка я все это! Не пропадать же добру, — прагматично решил Сергей.
Окончательно собравшись, проверил остаток денег – доплатить за номер должно было хватить, но впритык. На такси уже не оставалось.
Перед неприятным разговором на ресепшне, да и вообще, «на дорожку» — дело-то святое, махнул коньяку еще.
Уже в дверях обвел номер глазами – не забыл ли чего?
Вдруг возле кровати заметил какую-то непонятку на полу. Подошел, нагнулся.
Бля…презерватив. Использованный.
Серега удивился. Очень удивился.
Во-первых, он ничего не помнил. «Такого».
Во-вторых, он хорошо помнил, что с Милой они изначально договаривались встретиться просто так. Без секса.
А выходит…

Девушка-администратор удивленно подняла глаза на Сергея, когда он спросил, сколько он должен доплатить.
- Нисколько, — улыбнулась она.
- А как это может быть? – ошарашено спросил Сергей.
- Так вы же вчера вечером еще рассчитались!
- Я? – глупо переспросил Сергей.
- Ну да. Когда ваша девушка ушла. Вы пришли и рассчитались. В трусах, правда.
- В трусах? – как даун, переспросил Сергей. И уточнил – Но…в застегнутых трусах?
- Ага, в застегнутых. На все пуговички. И в галстуке, — прыснула девушка.
Сергей густо покраснел. Ибо ремарка о пуговичках подтверждала, что его трусы «на пуговичках» эта дивчина точно видела. Да и галстук по-пьяни на голое тело он элементарно мог одеть.
- Да все нормально, — ободряюще улыбнулась девчонка, — Приходите еще. Всегда рады.
Сергей стыдливо буркнул что-то в ответ и вышел из гостиницы.
То ли свежий утренний воздух так подействовал, то ли приподнятое настроение от такого удивительного утреннего везения, но Серега вдруг ощутил необычайный прилив сил.
Это же надо, как удачно все сложилось!
Он вдруг почувствовал себя Робинзоном, жизнь которого начала налаживаться.
А вспомнив, что сегодня малого надо вести в первый раз в первый класс, совсем оживился. И быстрым шагом пошел к дороге — ловить машину.

Они стояли с Артемкой во дворе школы. В ожидании начала линейки.
Жена, готовая, похоже, вот-вот сорваться, была похожа на ушастую очковую змею в стойке. Перед броском.
Для отвлечения ее внимания Серега пошел на хитрость – завел с Артемкой серьезный мужской разговор.
На предмет – зачем нужно ходить в школу.
- Понимаешь, сына, школа – это очень важный этап в жизни каждого человека.
Причем школа дает не только знания. Она формирует основы твоего мировоззрения. А школа жизни потом его уже только шлифует.
- Пап, а что такое мировоззрение?
- Ну, это подходы к жизни.
- А что такое подходы к жизни?
Сначала вопрос поставил Сергея в тупик.
- Ну, подрастешь немного, я тебе потом объясню.
Затем он нашелся.
- Поясню на примере. Вот попал ты, например, на необитаемый остров. И кажется тебе, что ты пропал. Потому что как же ты будешь жить без того, без этого? Другой бы совсем пал духом. Но у тебя за плечами школа, у тебя другой подход. Ты садишься, обмозговываешь ситуацию, осматриваешься.
Думаешь.
И смотришь – все не так уже и плохо. Нашлось и что покушать, и вы…Сергей тут же поправился – …и попить. А потом, глядишь, еще и Пятница обнаружился. Помнишь, я тебе за Пятницу рассказывал?
- Помню, помню. Пятница — хороший. Настоящий друг.
- Это точно.
Сергей с теплотой вспомнил утренний презерватив.
Сынишка как-то по-хитрому взглянул на папку.
- Сынок, я вижу, ты спросить что-то хочешь?
Внутренне Сергей насторожился. Потому что в его голове неожиданно всплыло старое, школьное — И спросила кроха – что такое хорошо, и что такое…В тему, в тему, — сам себе ответил Сергей,
- Так что ты хотел спросить, сынок?
- Пап, а у тебя так было?
- Что?
- Ну, вот как ты рассказывал – про необитаемый остров. И что, действительно все нашлось? Да, пап?
- Да, сына, было. Буквально…
Сергей вовремя осекся. Взглянул на вовремя отвернувшуюся жену.
И улыбнулся. Глупой, довольной, похмельной улыбкой.
И, погладив сына по голове, сказал — Давно только. Очень давно.