Амур Гавайский : После войны, перед войной.

Завтра будет война, её будут показывать по CNN, я буду смотреть, не всё конечно; работа, дела, семья – сами понимаете. Я почему то всегда думал, что на жизнь каждого мужчины выпадает хотя бы одна война и в этом есть определённый смысл: война делает из мальчиков или трупы, или мужчин; из наций или империи, или народности.
Вот так вот ехал я по мирному нью-йорскому хайвею, меланхолично курил под скороговорку новостей и поймал даже себя на мысли, что самым серьёзным образом думаю об этой и прочей идеологической хуйне, утвердившейся во мне с задорного пионерского детства. Трафик замедлился и я увидел впереди серьёзный ментовский кордон – проверка документов, машин, глаз. И хотя у меня в багажнике ничего кроме восьми рулонов туалетной бумаги “Soft Angel” нет - я как то весь напрягся, а вдруг что то всё же есть...
Нью Йорские хайвеи не приспособлены для ментовских выкрутасов военного времени и поэтому этой самой гребаной проверки нужно ждать, причём довольно долго. И вот пока я ждал, я вспомнил в мельчайших подробностях как я боролся с со всей советской армией и военно-морским флотом и победил.

Было это в 86 году, учился я тогда на истфаке МГУ и наслаждался в полный рост первыми плодами перестройки один из которых оказался неслабо кислым. Я имею в виду идею гобачёвских времён брать в армию из универа. Тут надо сказать, что к армии и особенно к военно-морскому флоту, в котором служили дольше я относился с уважением с 18 лет, плакал слезами когда смотрел фильмы “Три Танкиста”, “ Четыре Танкиста и собака” (польский сериал) и просто “Мухтар” – это про военную собаку, там кажется танков не было. А может и были, наверняка были, но где то там, за кадром, за горизонтом...
Да, так вот, армию я уважал, уважаю и буду уважать, но почему то меня всегда мутило в военкоматах. Когда я попадал в военкомат я сразу понимал, что с людьми которые там ходили по коридорам, сидели в кабинетах и просто оставляли свой запах в туалетах я ничего общего иметь не хочу и не буду. Быть может если бы приписные свидетельства выдавали где нить в лесу, в болотце какими нить десантниками – хуянтниками, которые бы лязгнули мне в морду автоматом и сказали: ну чо, бля, приссал. А потом дружно отогреваясь в танке поили бы чаем заваренным в черепе врага - тогда ДА. А так – нет.
Вощем от армии я косил, вначале это было легко – учился себе в институте, но это как то быстро кончилось. Я не долго думая уехал в Москву и прикинувшись пролетарием поступил в универ. А тут на тебе – иди в армию. В моём случае это означало следующее: я должен был бросить девушку немку, мою сокурснитцу которую я ТАК любил, что она подарила мне джинсы. Я так же должен был бросить другую девушку – москвичку, между прочем из теартоведческих кругов которую я не любил, но там была страсть, там были буря и натиск родившихся в нас буревестников сексуальной революции. Я уже не говорю про девушку провициалку с рабфака, которая поразила меня своей грудью и странными интесом к истории КПСС. Я спорил с ней, я доказывал ей что они кровопийцы, что губят Россию. Она тихо соглашалась со мной и я терзал её могучие груди, а потом она опять говорила про историю КПСС, типа отличная по жизни специализация и хоть ты тресни.
Был у меня ещё один роман, с одной уборщицей в профилоктория, но эта история насквозь мистическая. Об этом в другой раз.
Поймите меня правильно, я жил наполненной яркой жизнью, моя душа ждала и искала настоящей любви и к тому же мне казалось, что я понял почему рухнула Римская империя, а для историка это очень важно!
Всех этих девушек я должен был бросить и про Римскую империю забыть ради какой то там армии? Это было бы верхом непорядочности с моей стороны - вощем я решил косить под пилонифрит.
Пилонефрит – это такая болесь почек и смысл в том, что у тя в моче кровь. Мне это показалось очень романтичным – кровь в моче, думал я, это круто! Ну может и не так уж круто, но лучше, чем банальные угрозы растрелять всех сразу когда дадут автомат. У нас на курсе такой закос пользовался особенной популярностью.
Положили меня на проверку в Боткинские бараки, удачно положили так как мой курс уехал в колхоз. Всё вроде ничего и кормят меня и познакомился вроде уже с одной медсестрой, высоченного роста женщина, выше меня, хотя и мрачновато вокруг. Больные эти серые какие то, не в смысле образования, хотя это тоже было, а лицом. К тому же время от времени они от этого пилонефрита умирали.
Короче кровь в моче так кровь в моче, но как её туда доставить? Больных по направлению военкомата на анализ мочи водили в сопроваждении. Разденут с утра, посмотрят, дадут те скляновчку и пиздуй себе в туалет, пИсать значит. Выходишь, отдаёшь скляночку и свободен. В инструкции “Как косить от армии” сам способ внесения крови в мочу не огаваривался, тока дозы. А что мы, советские интеллигентики без книжки сами то можем, да нихуя! Но слава богу, что за моей спиной была организация - родной комсомол. Я знаю, что многие эту организацию недолюбливают, кому то она даже и подговняла, а вот я комсомолу благодарен по гроб жизни!
Пологалось нам ходить по боткинским баракам в неких пижамах, у всех всё одинаковое – скушно, а я вот решил выебнутся и прицепил на грудь комсомольский значёк. Типа знай наших и никто не приебётся. Ведут меня в тубзик в пять часов утра на анализ, а я гордо иду, голова высоко поднята. Захожу, поссал се в скляночку, потом значёк с груди снял, а заколка то там остренькая остренькая как полемика между Лениным и Троцким.
Ну вощем хуяк заколочкой в палец, а палец в склянку и болтай себе пальцем в скляночке.
Под конец исследования вызывает меня главный врач по пилонефриту и говорит: чот я нихуя с тобой ни понимаю, по одним анализам ты уже как бы даже и мёртвый, а подругим ничего..может ты того, винерическими заболеваниями переболел?
Оставили меня ещё на неделю по поводу винерических заболеваний, а потом выпустили и проучился я в универе целый год. Немку у меня один грек-коммунист отбил. Грудастую в даму в универ не приняли, она свалила к се в провицию; уборщица вышла замуж; деушка из театральных кругов перешла в православное христианство и ходила в универ в скромном платке и достанной по блату настоящей крестьянской юбке и глаз не подымала. Вощем перестройка в полный рост.
А тут опять настала осень, пожелтели листья и мой курс уехал в колхоз, а я же опять попал в Боткинские бараки и на моей груди уже был не только комсомольский значёк, но и значёк “Дружбы народов”. Заколка там была много лучше, не ржавела, да и в комсомоле я как то стал разочаровываться под нажимом возмужавшей за год гласности.
История повторяется, повторилась и моя, но была в этот раз некая вариация на тему. Того врача, который нихуя во мне не понял уже не было, а была на его месте врачиха. Настал момент с ней расстоватся, до свидания говорю я ей. А она мне: да да, тока вот вам направление, сходите – там вам дадут финальный отмаз на всю жись. Смотрю я на направление, а оно какое то странное, стоит там гербовая печать и некий приказ явится туда то и туда то на Ленинском проспекте 13 октября в 9.00 по московскому времени. Неявка вызымеет последствием возбуждение уголовного дела о симуляции от исполения военной обязанности.
Стою я дрожу весь, а она меня успакаивает, да чо ты дрожишь то так, то ж медицинская комиссия, гыгыгыгы.
Ну вощем пошёл я 13 октября, в понедельник, на Ленинский проспект на эту самую мед комиссию. Нашёл дом, а дом большой большой и чот там вокруг народ ходит и машет в окна, дверь солидная, железная. Постоял я у двери, вспомнил Кафку, хуй с ним думаю пойду и зашёл. А там сержантик, сымай говорит мне обувь. А я ему, а зачем? А он мне: скоро узнаешь. Не зря я Кафку вспомнил – шесть этажей, куча народу и все без обуви... Мои сюреальные впечатления вскорости были пополнены встечей с неким военным уже доктором. Он даже не посмотрел на меня, просто расписался в бумажке и коротко сказал мне: Годен к строевой службе. Я ему говорю: Что? А он мне: идите на первый этаж, номер вашего отряда 666.
Со мной началась прострация, было мне уже 25 лет, семь лет борьбы и всё коту под хвост.
Если бы мне тогда дали автомат, то я бы точно им тогда воспользовался. Но автомат мне не дали а отвели на первый этаж, где меня поджидал некий лейтинант, командир так сказать отряда 666. Сам он был белобрысый и в веснушках, но как то странно загорелый. Мне так и хотелось его спросить, на юге были? Интересно, что именно в тот год уж очень много вот таких белобрысых загорали на далеком юге исполняя интернациональный долг, 87 год на дворе...
Лейтинант очень суетился и врядли бы стал со мной базарить про загар.
- Паспорт давай – сказал он мне и протянул руку.
Мой паспорт как у всякого советского человека находился на груди во внутреннем кармане пиджака. Я чувствовал как жгёт он мою грудь и может в первый раз в жизни мой паспорт стал мне безумно дорог, во мне наконец проснулось гражданское начало.
Я посмотрел на загорелого лейтинанта удивлённым взглядом и сказал фразу, которая убедила меня на всю жизнь, что я человек гениальный:
- Нету у меня паспорта – сказал я оправдываясь - мне сказали, что я сёдни тока на комиссию иду, от куда ж я знал, что егодня и поедем.
Лейтинант опустил протянутую руку.
- Вот мой студенческий билет – продолжил я и вручил ему мой студенческий билет, - вот квитанция с общаги, я там 16 рублей должен ещё заплатить, вот приписное свидетельство, а паспорт там в общаге в камере хранения.
Лейтинант нахмурился и посмотрел на часы:
- Лана, скока те времени нужно что б сгонять в общагу и принести паспорт?
- Ну не знаю – сказал я голосом рядового (от куда чо берётся) ну часа два, от силы три.
- Даю тебе два с половиной часа, опаздаешь – пеняй на себя.
- Ясно, товарищ лейтинант.
Он проводил меня к дежурному и мне выписали пропуск и даже отдали обувь, я выскочил на Ленинский проспект и вздохнул полной грудью, мне вдруг показалось, что я отслужил, там в леску, в болотце, я брал высотку, экономил патроны, ходил в разведку и добывал языков, привязывал снайперскую винтовку к локтю и перекусывал зубами колючую проволоку.

Через несколько часов ночной поезд мчал меня в родной Питер, какое то время я ещё получал повестки, письма, но судьба распрядилась иначе – ньюйорский полицейский чуть наклонился в мою сторону и отдал честь: Driver license, registration, please… *

* Предьявите права и регистрацию на машину.