Бездельник : Детский вопрос в поэзии.

Китайский лен совсем не такой калорийный, как бронзовые трости. Особенно на завтрак, вместе с утренней газетой. Премьера премьерой, а все-таки в 4-45 утра рождаются не только гениальные поэты и прохвосты, но и другой слесарный мусор для человеческого общества. Их, конечно, сразу перекрашивают под соответствующий день недели, если хватает краски из жженых спичек и полковой капеллан к этому времени еще не сильно пьян. А вот с этим всегда засада. Вроде и пушки палят и канонада из бумажных фонариков, как на Новый год – ан нет, спит скотина, и пузыри только пускает.

Вот в такой день и произошло свадьба у одного Поэта с Лыжного переулка. Невеста была невкусной, как кипяченная вода. Волосы длинные, замшевые. А глаза она держала постоянно в маленьком саквояжике, чтоб не пылились на ветру. Поэт и не видел их ни разу до свадьбы. В общем, скучная, как котлеты столовские из картофеля. Жопа только сносная, да и то, если смотреть в профиль и не очень привередничать. Но в целом, конечно, красавица. Всем нравилась.

Ну, обвенчались и обвенчались, с кем не бывает. Теперь надо жить начинать, детское поголовье увеличивать доступными методами. Вот тут заковыка то и выяснилась. У невесты их оказывается уже было семеро. Припрятанные до сих пор по камерам хранения на разных вокзалах и новых заводить она ну ни в какую. А Поэту род продолжать необходимо, хоть режь, потомков для своей нетленки заводить и последователей. Хотя бы парочку. Он им и имена уже в календаре подобрал, не пропадать же добру. И так он ее пытался склонить к размножению, и эдак, и словами ласковыми увещевал и подкупом и угрозами. Бил подручными средствами даже обратно в магазине пытался обменять, где купил для нее первые открытки порнографические. Все без толку, одна суета и недопонимание. Решил тогда Поэт их сам вылепить, из хлеба. Пошел в лавку возле дома, купил водки и пару батонов, лаваша, и несколько бубликов, на всякий случай. Ну кто его знает, из чего дети лучше получатся. Все ж опытным путем, без чертежей и инструкций делать придется.

Выпил он поллитру для храбрости и начал. И чего только у него не наполучалось. И смех и грех. Из лаваша с бубликами – сайгаки какие-то, глазками коровьими смотрят, моргают, а искры поэтической, как в бетономешалке. Из батона получше, но тоже не то. Лицом человеки, но урки настоящие, так и норовят украсть чего, или ножичком пырнуть, а творческих задатков – только на кражу со взломом. Плюнул тогда на это дело Поэт, водку допил, крошками хлебными закусил и загрустил. Что ж такое получается, думал он в пьяной грусти, так и затухнет без потомков поэтические его гений. Придется, видимо, невестин багаж переделывать. Только те, пока по вокзалам в камерах парились, совсем несвежие стали, как обмылки от мыла хозяйственного. В мать, в общем. Эдакий мусор человеческий, вторсырье.

Пуще прежнего Поэт расстроился. Поэмы с баснями творить забросил, мыться перестал, мхом зарос, грибами, да и запил горькую с соседом слесарем. На девятые сутки, когда уж и чертей с ними за столом сидело, по паре на брата, тот ему и присоветовал, что детей лучше из проволоки медной накрутить, припоем оловянным скрепить и будет самое то потомство. Если в сыром месте не оставлять, чтобы ржавчина не попортила, то месяца через три оно ему и внуков уже ведра по три нагуляет.
Поэт под диваном пошуршал, бутылки пустые поразбрасывал, в пыли весь перемазался по антресолям, даже за мусорным ведром поискал – нет нигде проволоки медной. Только гвоздь алюминиевый нашел в старом портмоне, но из него большого потомства не наделаешь. Прикинул он тогда, что проволоку можно или в телефонных кабелях наворовать или, если раскопки плохо пойдут, зарабатывать на нее придется. Кабелей вокруг не обнаружилось, и пошел Поэт на заработки. Тулуп одел, валенки, очки летческие, шарф из кухонного полотенца повязал, встал на лыжи и двинулся к многодетному будущему.
Вышел на улицу, постоял и говорит: « А какого, собственно говоря Хрена, с заглавной буквы?»
Вернулся, сдал жену, вместе с приданным ее семиротовым в ломбард, чтоб деньга на первое время была и зажил себе счастливо. Потому как не хуй настоящему Поэту таким багажом без ручки обзаводиться. Утопиться он и без камня на шее сможет, если приспичит. А вот таскать его все время – нет уж, увольте. На то слесари есть.