Косовская Мария : Один день из жизни младшего рекрутера (Часть 2)

12-30

Может быть я вправду странная и неуравновешенная, с «биполярным расстройством психики», как говорит про меня Лариса, а Наталья Андреевна, HR-директор, моет руки и молчит. Мне не видно, кивает ли она, соглашаясь с Ларисой, или с жалостью покачивает большой головой, рассматривая свое длинное, породистое лицо в зеркале над раковиной. Я стою на унитазе в ближайшей к ним кабинке и подслушиваю.
- Как вы думаете, – спрашивает Лариса, — можно доверить Свете собеседования?
Наталья Андреевна молчит и заворачивает кран, я слышу это по скрипу..
- Инна опять заболела, — продолжает Лариса, чуть повизгивая от заискивания. — Я не могу постоянно выполнять за нее работу. У меня по «Фундусу» акция стартует через месяц, а мы еще не начали. И сегодня подписываем договор на кредитных консультантов для банка «Премьер-стандарт». Вы же понимаете, Наталья Андреевна, в нашем деле кадры решают все.
Вот она лижет!
- Ларисочка, — неторопливо отвечает HR- директор, — не перекладывайте с больной головы на здоровую. Вы несете ответственность за направления, вам и решать.
Сука! Хотя мне она нравится за то, что спуску Лариске не дает.
- Я думаю, — продолжает Наталья Андреевна, — Света справится. Она, конечно, немного дикая, но сообразительная.
Спасибо за комплимент!
- Да-да, вы правы. Я тоже так думаю. Она умненькая, но я все же не могу ее понять. И, может, это не совсем корректно с моей стороны, но ее внешний вид! Он же совершенно …
Шум сушилки заглушает окончание фразы.
Вот бы сейчас выйти из туалета, хлопнув дверью, вымыть руки, посмотреть в зеркало на свои зубы, не застряло ли там что-нибудь, цыкнуть и, не обращая на начальниц внимания, уйти! Но я еще несколько минут жду, не решаясь пошевелиться, даже дышать стараюсь тихо-тихо, пока, наконец, сушилка не стихает, и я понимаю, что в туалете никого нет.


12-50

Я возвращаюсь в отгороженную ширмами офисную клетушку, сажусь за стол, сдуваю пыль со своего равнодушного к отсутствию в его жизни солнца кактуса, двигаю мышку, выводя компьютер из спящего режима, и снова открываю сайт Работа.ру.
Все же эти иностранные термины до жути правдивы. Как можно жить с голой правдой, вывернутой мясом в мир? Human Resources — человеческие ресурсы. Человек, венец творения, без стеснения превращен в ресурс. Богоподобие забыто, задвинуто на задворки сознания и всплывает изредка из бессознательности, словно труп утопленника по весне. Я тогда начинаю чувствовать какую-то болезненную тягу ко всему мистическому, к жертвенности ради святых идеалов, томиться апокалиптическими предчувствиями и мечтать о том, чтобы стать пророком. Жесть! Или лучше сказать – изыди? Плохо разбираюсь во всей этой религиозной ерунде, но если так пойдет и дальше, придется обратиться к какому-нибудь богу. Потому что без него как-то совсем фигово, один только человеческий ресурс.
Александр Валерьевич Глущенко. Знакомое ФИО. Кажется, встречала его сегодня не менее пяти раз. Вот, вот, прошлое место его работы – магазин «7 карманов». Смотрю свою исходящую почту. Легче снова отправить письмо, чем найти этот дурацкий адрес в ворохе отправленных писем. «Уважаемый Александр Валерьевич! Copy past» — готово. Целый день только и делаю, что «copy past» заготовленного текста: «Нас заинтересовало Ваше резюме. Вакансия: супер-мега шпион, опытный вылизыватель задниц по заданному сценарию, виртуозный и алчный лжец, продающийся за копейки». И вот он уже звонит. «Вы умеешь думать одно, а говорить другое?», «Отлично! Вы нам подходите, запишитесь на собеседование», «Да-да, большие перспективы!», «Конечно, индивидуальный подход!», «Да, все можно решить», «Прекрасно! Ждем!»
Я набираю на работу вралей и им тоже вру. Никакого индивидуального подхода, никаких решений личных проблем, аванса или особенного графика работы. Промоутеры – это шваль, с которой никто не будет считаться. Таких «понаехало» — полная Москва.


13-10

Все телефоны в нашем офисе звонят одинаково: однотонное механическое треньканье, безликий и равнодушный тррррр-трррррр. Нет в нем, как в некоторых телефонных звонках, ни просительных ноток, ни требовательности, ни настойчивости — ничего. Телефон словно говорит: «Ничего личного, я просто делаю свою работу». Только этим я могу оправдать себя за свою безалаберную невнимательность, пока мчусь по коридору в кабинет к Ларисе.
Помню, сначала я размышляла о том, что съесть на обед. Меню в нашей столовой кажется довольно разнообразным, но это только на первый взгляд. Повару каким-то непостижимым образом удается рыбу, свинину и даже картофельную запеканку готовить так, что на вкус это одно и то же – что-то под соусом бешамель с грибами и сыром. Супы тоже похожи, как дети-погодки у одних родителей, – разваренные овощи в жирном бульоне. А хочется чего-то легкого, невероятного, возбуждающего аппетит. Я представляю себе воздушный пудинг, похожий на облако. Никогда не ела таких, я вообще смутно себе представляю пудинги. Но хочу! «Сама не знаешь, чего хочешь», — думаю я и понимаю, что мое неопределенное желание чего-то и есть ответ на вопрос. Оно похоже на попытку вспомнить что-то давно забытое, но знакомое, что крутится на уме, но не дается. Загадка самой себе. Я мысленно начинаю подбирать под свое желание разные объекты: что-то из еды, одежда, встречу с кем-то особенным, новый поворот в судьбе. Все это кажется желанным. Но не то, не совсем то. Ведь на деле окажется унылым, однотипным, однообразным, как бизнес-ланч в столовке.
Да! Воображаемый пудинг вкуснее!
Мечты никогда не сбываются так, как мечталось: если я встречаю мужчину – он оказывается придурок, если случается секс – неловкий и неприятный, если я беру котлету по-киевски, она оказывается жесткая, как подметка, и еще хуже, чем привычная на вкус фигня под соусом Бешамель. Лучше не конкретизировать своих желаний, оставлять предчувствие, предвкушение, томительное щекотание внутри. И вот я вся сосредоточилась на этом ощущении, вот-вот что-то произойдет, оно изменит меня, изменит настолько, что мое теперешнее существование растворится в прошлом, как утренний городской смог, и я забуду о скуке жизни.
Телефон звонил раз шесть, каждый раз по-долгу. Я его слышала, но отдаленно, словно во сне или в другом измерении, даже подумала с раздражением: «Возьмет кто-нибудь эту чертову трубку?» Там, за перегородкой, сидит менеджер Виталик. Он из тех, кто всегда думает о сексе. «Что он там, дрочит?» — думаю я, но почему-то слышу его голос: «Привет, котенок! Прости, что раньше не набрал, запара», — а телефон продолжает звонить. Холодея от ужаса, я беру трубку, а из нее прямо слюни брызжут, так рявкнула на меня Лариса:
- Света! Где тебя носит, с…! – «сука» хотела она сказать. — Я тебе целый час звоню!
- Простите. Задумалась, — лепечу я.
- Это как надо было задуматься? Это в кому нужно впасть! Придумала бы что-нибудь понатуральней.
- Я правда…
- Хватит, — оборвала она. – И так из-за тебя кучу времени потеряла. Мухой ко мне! Бегом! – и уже кладя трубку, — с кем приходится работать! Отребье!
И вот я несусь к ней по коридору мимо ухмыляющегося Виталика, мимо приемной, мимо секретаря и охранника возле гардероба. Мои тряпочные серые кеды быстро и беззвучно ступают на синий в крапинку ковролин, справа от меня сияет кроваво-красным вывеска агентства. Толпятся у ресепшена азербайджанцы, молдаване, киргизы, девушки с неопрятным макияжем, прыщавые подростки в черных пуховиках. Они провожают меня завистливыми взглядами, излучают вау-импульсы на мой счет. Еще бы, я, такая невзрачная, незначительная телка, но работаю в крутом рекламном агентстве, сижу в клевом офисе, спешу куда-то по своим важным делам мимо них, дегенератов и лузеров, которым не светит ничего лучше, чем работа промоутерами у метро.


13-15

Жалюзи на стеклянных стенах кабинета Ларисы плотно закрыты. Это может означать только одно – Лариса готовилась к экзекуции и не хотела, что бы кто-то видел ее бешенное лицо. Я мысленно сгруппировалась, стукнула три раза в дверь, вежливо подождала три секунды и аккуратно приоткрыла ее:
- Можно?
- Нужно! – яростно-сдержанным голосом гавкает Лариса. — Входи, садись.
Самой виноватой походкой, ненавидя себя за подхалимство, я прохожу и сажусь на краешек стула напротив нее. Села и кротко кивнула, давая понять, что готова ловить каждое ее слово. Она делает вид, что занята: перекладывает на столе бумажки, вчитывается то в одну, то в другую, типа, полностью поглощена работой. Только плотно-сжатые губы и вздрагивающий подбородок выдают.
- Ты знаешь, — вдруг начинает шипеть Лариса, продолжая рассматривать какой-то договор, — корпоративные ценности нашей компании?
Молчу. Ценности я, конечно, не знаю, могу только предположить, но по тону Ларисы ясно, что лучше вообще не открывать рот.
- Я спрашиваю, какие основные приоритеты у нашей компании? — она посмотрела пристально поверх бумаг, словно пригвоздила.
- Я… Наверно… Может…
- Ну что ты мямлишь! «Яааа», «навернооо», «мооожет», — она корчит дебильные мины, очевидно, передразнивая меня, потом откладывает на край стола договор. Сейчас начнется.
- Сколько ты уже работаешь? Месяц? Два? – спрашивает она, но не ждет ответа. — У тебя это должно быть на лбу написано. Бегущей строкой в глазах идти! – и уже другим тоном, — Наша компания позиционирует себя как ответственный, слышишь, ответственный и квалифицированный коллектив профессионалов! Мы продаем свои навыки. Не дома, не продукты, не какую-нибудь ху…, — она оглядывает стол в поисках примера, — не какие-нибудь степлеры или ручки. Мы продаем умение работать с людьми, умение продавать и ответственное отношение к клиенту! Это тебе понятно?
Я киваю.
- И то хорошо.
Она делает глубокий вдох, видимо, полегчало.
- Если бы не обстоятельства, я бы тебя уволила.
Я разглядываю свои ногти, типа, виновата, простите, готова молчать и сносить любые побои.
- Как мы можем говорить своим клиентам об ответственности, если наши сотрудники опаздывают на работу на… Который сейчас час? На три часа!
- Я не опоздала, можете на ресепшене спросить.
- Во сколько ты пришла?
- Почти не опоздала, в десять-пятнадцать.
- Тогда почему я тебе целый час звоню, а тебя нет на месте?
- Я была на месте, просто заработалась и…
- Не ври! – кричит она. — Больше всего ненавижу, когда мне врут! Где ты была?
- Бегала за прокладками! – говорю я первое, что пришло в голову. — Месячные начались. Как-то вдруг…
Отговорка давила на женскую солидарность, но в целом была лажовой. Я вжимаю в плечи голову, ожидая продолжения неприятного разговора. Лариса некоторое время испытующе рассматривает меня, потом переводит взгляд на рамку с фотографией котенка на ее столе. Кажется, пронесло.
- Света! – говорит она спокойно и терпеливо, — прежде всего я должна спросить – ты любишь свою работу?
Я испуганно поднимаю на нее глаза. Как она догадалась? Неужели действительно «видит нас насквозь»?
- Люблю, — произношу я и отвожу в сторону глаза.
- Прекрасно! – она кладет на стол руки, сплетает свои хищные с красными ногтями пальцы и откидывается на спинку кресла. Лариса медлит, давая понять, что ее недовольство мной не до конца испарилось. – Ты понимаешь, что работать с людьми гораздо более ответственная задача, чем тупое перебирание резюме?
- Да! – с готовностью подтверждаю я. — Конечно, понимаю!
- Тут необходима определенная твердость и максимальная требовательность к себе!
- Да, да, — с не меньшим энтузиазмом говорю я.
- Имидж нашей компании зависит от того, что за люди придут работать от нашего агентства. Тебе теперь придется самой принимать решение о том, кого можно брать на проект, а кого — нет.
- Мне? – спрашиваю я, изображая удивление.
- Ты хотела бы провести сегодня собеседование по проекту Электроплюкс? — спрашивает Лариса.
Я пожимаю плечами. Если быть честной, я ни разу не хочу в это влезать. Но кому нужна моя честность.
- Справлюсь ли я? – осторожно прощупываю я почву.
- Вот поэтому я и спросила, нравится ли тебе работа. Если ты связываешь свои карьерные планы с нашей компанией, у тебя должна быть уверенность, а не сомнения. – Лариса некоторое время молчит и вдруг, как следователь, который изображает маму, заботливо спрашивает:
- Чего ты хочешь от работы в компании?
Вот уж спросила! Задала бы вопрос «В чем смысл жизни?». Откуда мне знать?
Но Лариса ждет, и я мямлю что-то невразумительное, читанное много раз в резюме:
- Реализоваться.
- Хотеть реализоваться мало! – вскрикивает Лариса, — Ты должна знать, как именно это сделать, чего конкретно хочешь достичь. Конкретно!
«Когда же это кончится?» – думаю я.
- Ладно, — Лариса устала, — Сегодня ты проведешь собеседования. Я запишу на тебя переговорную номер четыре. Сколько там человек?
- Пятнадцать.
- По результатам доложишь мне. В каждой анкете должна стоять четкая оценка кандидата. И побольше уверенности в себе! Давай, давай, девочка! Ты же себя не на помойке нашла!
- Можно идти?
- Топай, топай!