Johnnie G. : Все на меньше

Я открыл дверь и шагнул внутрь. Никто не обратил внимания. Все были заняты ожесточенным обсуждением грядущих матчей. Лишь Давид двусмысленно клюнул большим носом.

- А вот, допустим, Испания – Армения. – сказал Сергей. – Какой прогноз?

- Это верняк!

- Ставить на испанцев?

- Какие в пизду испанцы?

Возникла пауза. Сергей страдал вялотекущим алкоголизмом. Думал не скоро. Наконец, черты лица, размытые спиртным, удивленно сморщились:

- А что армяшки, что ли?

Давид сочувственно похлопал его по плечу. Он всегда знал несколько больше.

- Конечно! Они сейчас крепкие! Выйдут на поле в трениках с барсетками. Испанцы будут не готовы. Ставь, не сомневайся. Это жир!

В руках Давида возникли бумаги с коэффициентами ставок.

- А как быть с твоими прошлыми прогнозами?

- Что с ними?

- Они не сыграли.

- Ебаные бриташки! – Давид грохнул кулаком о стол, недовольно рыгнул.

Старый кот Мурасик нахмурился и вышел. В его жилах текла кровь британских интеллигентов.

***

Мы были молоды и безнадежны. Ежедневная игра со смертью, когда нечего терять, кроме оков нищеты. Перспектив нет, образования нет, мозги пропитаны безумием.
Я писал в стол и ходил под следствием. На меня пытались возвести напраслину злые следователи. Работали они профессионально. Даже мой дядя им почти поверил. Я не соглашался. Награбленное практически промотал. Впереди маячила сума.
Давид ненавидел социум. Не работал из принципа, искал пути для самореализации. Нельзя сказать, что выбор очередного поприща был случайным. Виной тому была прогрессирующая шизофрения.
Окончательно Давид йобнулся на букмекерских конторах. Ставил на все подряд: теннис в Занзибаре, волейбол в Папуа – Новой Гвинее, бейсбол в Аргентине. К керлингу приобщился. Азартный был человек.

- Пора приступать. – сказал он. — Но сперва, пройдем ингаляционные процедуры.

- Что?

- Покурим. Где Веселовский?

Всякому безумию сопутствуют навязчивые идеи. Давид искал эгрегора, шамана. Человек, который знает излишне мало о мире ставок. Давид остановился на Веселовском, который знал четыре вещи: водка, пиво, трава и порубило. В этом он был компетентен. Остальное не входило в сферу его интересов. Идеальный пророк.
Накрыли стол в безлюдном дворике. Ночной туман курился запахами огорода. Все зашумели и потянулись к стаканам. Веселовский встал для тоста.

- Ну… — опрокинул стакан, поморщился и зашатался.

- Не кренись назад! – испугался Давид. — Ты упадешь в кусты, закусишься помидорами и протрезвеешь. А это не верняк. В кусты нельзя — там трезвость. Стой прямо!

Все наши вечера были похожими до рвоты. Мы пили и переходили на повышенные тона, затем кричали и немного дрались.
В определенное время приходила Марина, жена Давида, щуплая блондинка. Она отчитывала его, он испражнялся словесным калом и не заслуженными оскорблениями. С каждой новой сценой они мельчали. Затем поток иссяк, Давид стал обходиться безразличным молчанием.
Я видел, как рушится семья и ни чем не мог помочь. Моя сожительница сбежала к смуглому турку, следователь мыслил не доброе. Кто бы мне помог?

***

Я пил медицинский спирт, хмелел и бычился. Мне все это надоело. Странные друзья, ежевечерний алкоголизм и каннабисный чад. Моральное падение стремилось к финалу в осенней луже.
Бумаги с коэффициентами Давид держал на коленях. Глаза сияли безумием. Он резко развернулся к Веселовскому:

- Веселовский, пришло время!

- Что?

- Мы должны это сделать…

- Давид, что ты хочешь?

- Ты должен подключиться к астралу и сказать.

- Что сказать?!

- Веселовский, Челси – Фулхем? Говори!

- Иди на хуй.

Давид перевернул бумаги, задумался, закурил. Вокруг него образовался жирный туман. Шариковая ручка категорично вычеркивала строки.

- Ну, хорошо. Тогда попроще: Манчестер – Реал?

Веселовский невнятно хрюкнул и отвернулся. В его организме скопилась усталость. Дрожащие руки нащупали стакан.

- Что? – спросил Давид. — Реал? Ты думаешь? По-моему, это не верняк. Ладно, сейчас соберись. Это самое важное: Барселона- Атлетико. Матч на меньше, тотал — больше двух! Веселовский? Давай подключайся…

Было уже поздно, кажется два ночи, когда вошла Марина.

- О, привет. Заходи, выпей с нами – сказал Веселовский.

- Давид, ты видел который час? – спросила она.

- Видел, — сказал Давид.

Перед ним возникла новая кипа бумаг. Он аккуратно разложил их на столе и демонстративно ушел в подсчеты. Лицо Марины исказила злоба. Веснушки сжались в тугой комок.

- Ты мразь, Давид! – сказала она ему.

Он не ответил, достал телефон. Веселовский разлил в стаканы. Пили в гробовой тишине.
Марина мотнула головой, расплескала слезы, бросилась к выходу. У самой двери обернулась.

- Джон, можно тебя на минуту? – сказала она мне.

Я опрокинул пойло и вышел вслед за ней. На улице было холодно. Вдоль дороги нищий мусор гонял в салки. Резал уши противный вой собак.

- Еще год назад, – начала она. – Он писал гениальные стихи. А теперь даже не здоровается утром.

- Он и днем ни с кем не здоровается.

- Утром его нет дома.

Марина стала рассказывать о семейном быте. Я слышал все это не в первый раз. Теперь ко всему прочему добавилась нотка интима.

- Мы любовью занимались последний раз сорок два дня назад.

- Какая скрупулезная точность.

- Это было сухо и беспристрастно.

За углом поссорились коты. Поводом для выяснения отношений, очевидно, стали рыбьи потроха.

- Не жалею, не зову, не плачу,
Все пройдет и ты уж не со мной.
Увядания золотом охвачена,
Я не буду больше молодой.

- Есенин?

- Если бы…

Она потопталась на месте, словно узкие джинсы мешали ей стоять.

- Давай поебемся? – сказала она.

- Что?

- Извини. Это глупая шутка. Ты единственный, кому я могу высказаться. Господи, как мне все это надоело…

Марина развернулась на каблуках и растворилась в темноте. Чертовски захотелось курить. Некоторое время я сгущал туман смогом, затем вернулся в дом.
Часы пробили три. Проснулся Веселовский.

- Ладно, не прощаемся. Я погнал.

Давид ловко спрыгнул с кресла и взял Веселовского под руку.

- Идем, маленький, я тебя проведу, не дойдешь ведь до калитки.

В руках Давида была бумага с коэффициентами ставок:

- Веселовский? Динамо — Шахтер?

***

Через некоторое время Веселовский понял, что на нем делают деньги. Он стал изучать ставки. Запомнил, что Реал испанская команда, лидер. Подсчитывал возможный выигрыш. Размышлял, на что потратит. Одним словом — хохол.
Результаты, естественно, стали падать. Давид терял деньги, худел, интеллектуально деградировал. Его лицо стало серым от недосыпа, в словах злость. Все чаще мелькали тезисы о швайке.

- Заколю свинью!

Вечером, седьмого декабря, я пришел к ним в гости. Они давно звали меня к себе. Марина сходила с ума от безысходности и одиночества. Давиду требовались деньги. Молодая семья нуждалась во мне.
Вечер обещал быть томным. Я съел заливной рыбы и закашлялся. Давид принес стакан воды, похлопал по спине.

- Мне тоже ее жрачка не нравится.

Затем он исчез, оставив нас ненадолго вдвоем.

- Сейчас он вернется. – сказала Марина. — И заговорит о матче.

И он вернулся. Действительно заговорил об английской премьер-лиге. Мы стали курить в открытое окно. Ворвался холодный ветер, облапал кости. Давид поднял воротник и нахохлился. Набрал чей-то номер и стал ждать ответа.
В это время за столом возник шум. Марина бросила вилку, встала и сократила расстояние одним прыжком. Ее руки крепко вцепились в лацканы.

- Давид, хватит! – кричала она. – Ты на ком женат, на мне или конторе?!

- Отстань.

Давид вышел. В комнате повисла тяжелая тишина.

- Включи музыку, Джон! – сказала она.

Колонки натужно испражнились «Рамштайном». Я налил и выпил. Гремела музыка, Марина дергалась в такт. В этих безумных движениях был акт отчаяния.
Ее экзальтированные глаза скользили по убогой стене. Остановились на репродукции Дали «Плоть на камнях». Я же, впервые за годы общения, узрел ее свежую ягодичную плоть.
В тот вечер я перебрал спирта. Марина разделась, легла рядом, осыпала поцелуями. Излишне влажные губы скользили дико, первобытно.
Сперва, мы накрылись пледом. Затем стало жарко. Я вспотел от усердия.
Щелкнул замок, появился Давид, ощупал измену равнодушным взглядом и вышел.

- Вали все на меньше. Ты тупой? На меньше! – говорил он кому-то по телефону.

Я натянул плед и попросил сигарету. Марина заплакала.
Мне казалось, что алкоголизм — последняя веха падения личности. Теперь к нему добавилась разрушенная семья и жена друга в постели.
Когда я выходил из квартиры меня остановил Давид. Морально я приготовился к тому, что придется помять его птичье тело. Я планировал остудить его парой джебов, но боялся увлечься. Ведь это он поломал Марине жизнь. Я был лишь следствием.

- Одолжи денег – сказал Давид. – Верну послезавтра. Есть железобетонные матчи.

***


Внезапно Давид вышел на астролога. Это был типичный сумасшедший. Международник по шахматам. Ходил в рванной размахайке, носил бородку и говорил невнятные слова.
Сперва, астролог делал кардинально противоположные ставки. Давид присматривался. Затем астролог понял, что перепутал апогей Венеры и перигей Марса. Изменил вектор. В итоге зашло четыре результата подряд. Затем еще три.
Давид воспрял духом, весело курил шмаль и трахал Дашу с Новозаводской. О Марине не вспоминал. Иногда она приходила, стояла молча под окнами. Давид шел блевать в туалет.
Когда он выходил в нем появлялся кураж.

- Поехали на «Шторм». Там курицы несутся!

Через месяц Давид объявил, что сделает битву астролога и шамана. Решалась судьба Веселовского.
Мы собрались пить, нашли повод – убили Питбуля. Тренированное тело не выдержало лобового столкновения с пулей. Так бывает.
Пришел Давид. Критически осмотрел стол со спиртным и достал водный, чем привлек внимание Веселовского.
Они забили траву в колпак, густо раскурили, стали тянуть обрезок бутылки из емкости с водой. На третьем подходе неожиданно зависли.

- Тянут-потянут, а вытянуть не могут.

Давид выждал момент, когда Веселовский наклонился над водным.

- Веселовский! Решается все. Челси – Фулхем?

- Так…

- Говори быстро. Не думай.

- Фулхем…

- Фулхем — это фуфло!

- Один ноль.

На следующий вечер Давид вернулся из букмекерской конторы. Он был необычайно взволнован. Говорил об астрологии. На мой вопрос о ставках ответил:

- Все, пиздец.

- Что, Веселовский угадал?

- Да какой Веселовский? – Давид брезгливо сплюнул. – На хуй Веселовского. Он отслужил свое. Астролог угадал десять ставок кряду.

- Что теперь?

- Сейчас поговорю с Синицыным. Возьму капусту, много. Ставлю на Челси, Дорхем и Арсенал. Астролог говорит это верняк.

***

Давид пришел с мрачным лицом. Не здороваясь, сел и выпил. Для анашиста такое поведение несвойственно. Где-то возникла проблема.

- Что случилось? – спросил я.

- Обидели. — Давид затягивался и нервно сбивал пепел.

- Кто такие?

- Футболисты.

- Что такое?

- Пидарасы...

Затем он повернулся к своему спонсору Синицыну:

- Слушай сюда, значит так. Андерлехт йобнул Челси.

Синицин:

- Ой!

Давид:

- Барса порвала Дорхем.

- … .

- Пять-один.

Синицын закрыл лицо руками.

- Милан кокнул Арсенал. Но! Есть один верняк...

- Иди-ка ты кобыле в трещину с верняками!

- Бейсбол в аргентине! Реальная тема…

Эпилог

- Я с Астрологом порвал. – сказал Давид

- Печально...

- Печально — согласился Давид. — Он был такой выгодный. Звонишь ему в любое время, а он тебе все верняки сливает.

Давид совсем недавно вернулся из добровольной ссылки в глухое село. Там он прятался от назойливых кредиторов.

- Да он всегда в конторе. – заметил я. — Если бы контора работала круглосуточно — он бы там жил.

- Представь, как это здорово — подушечка, постель, чайничек и ты в обороте. Ночью баскетбол, утром теннис, днем хоккей, вечером футбол. Сидишь и сутками анализируешь жиры…

- Да уж…

Давид маниакально выглянул из-за гаражей – ему мерещилось преследование.

- А вообще, это он во всем виноват. Я два месяца в завязке был. Держался. Внезапно он звонит и говорит — лови верняк. Я думал действительно верняк, сто процентный! Майями — Детройт, матч на меньше. Железобетонно. Нерушимый фундамент, на котором будет стоять «экспресс». И понеслась...

***

Через несколько месяцев Давид станет питаться исключительно кофе и анашой. Перестанет спать, сойдет с ума. Выбежит на улицу перед рассветом. На нем будут лишь семейные трусы. Он станет стучаться к Веселовскому, желая выяснить отношения.
Давида возьмут под суетливые микитки бездушные санитары и увезут в психиатрическое отделение.
Марина будет мерить густо-зеленную аллейку нервозными шагами, и ждать своего сумасшедшего. Врачи переборщат с успокаивающими. Выйдет он другим.