Припадок спокойствия : Турнир

Старый король, сидя в кресле, тянул через соломинку пунш из инкрустированной серебряной чаши, обхватив её тонкую талию нетвердой рукою. Он тянул в себя это пойло, думая о вискаре, новую партию которого ждали в королевских винных погребах уже неделю, а она задерживалась. Он вообще-то был очень пьющий мужчина. Внимательно рассматривая мелькающую задницу, готовящей ему постель служанки, он думал… Да о чем он мог думать? Служанка была молода и красива. Скрытая юбкой задница тоже была молода и красива. Король думал о них обеих. «Чёрт!», — прозвучало в опочивальне. Мысль об отцовском долге, случайно попав в его голову, опустилась от макушки вниз по позвоночному столбу до груди, и там застряла. Затем ужалила его прямо в сердце и…. «Пора Брунгильду выдавать, — подумал король. — Ей тридцать лет. Уже усы растут, а девка не замужем. И хуже всего — с каждым новым годом становится всё более похожей на свою мать — упокой Господи её душу — эрегированную… пардон… эрудированную ослицу. Нахамит и читается. Нет. Начитается и хамит. Это её: »Вам бы поостеречься кухарки Агриппины папенька. Говорят она форменная «putain»(фр.) " Или это: «Отец, вы ведете себя за столом как форменная »svmnya"(фр.) ". Надоело. И везде вставляет — «форменная». Прилипло как дерьмо к языку. Нельзя так с отцом. А ведь не захочет же замуж! Взбрыкнет! Плевать! Я решил! Завтра будет турнир. Победителю — принцесса, мне — разнузданная старость. А чё, нефиг с отцом умничать...". С этими благостными мыслями он поднялся, достиг запинающейся походкой кровати с копошащейся рядом с ней горничной, и минутой позже (если верить королевским историкам), вошёл в восхитившуюся (согласно дворцовому этикету) его мужской силой служанку.


- Послушай моя крошка, — сказал король входя утром трезвым шагом в светлицу дочери, — я всё решил! Сегодня вечером будет турнир. Победитель — твой суженый! Завтра утром — свадьба! Поэтому возьми косметику, нарисуй себе лицо, и будь готова к 19-00 ...

Солнце лениво заглядывало в окошко. Брунгильда пила кофе и заканчивала читать статью в «Экономикс». Она прервала занятие, исподлобья глянула на отца, разжала тяжелую челюсть и выдавила: — Щас!

- Ну послушай моя любовь,- зачастил отец, — Сколько можно ходить в девках? Я хочу увидеть внуков ...

- Щас, — повторила Брунгильда, и стряхнув пепел гаванской сигары на пол вернулась к чтению.

- Ну пойми ты глупая, королевству нужен молодой правитель. Я устал, я хочу отдохнуть…

- Послушайте папаша, я конечно понимаю вашим загулам, надо больше пространства, но я не для того училась курить и ЗАКОНЧИЛА ГАРВАРД, чтобы какой-нибудь шлимазл мне указывал… Я тут подумала, следующим королём буду Я !

- Но ты же девочка!

Брунгильда поднялась с кресла, расправила мощные покатые плечи, постукала кулаком в ладонь другой руки и спросила:

- И чё?

- Кап чё, если не пойдешь под венец — карманных лишу и никаких подписок прессы: ни на «Космополитан», ни на «Экономикс» ни на «Копейский рабочий»! — ретируясь выкрикнул Король. Хлопнув дверью он отправился к себе, бормоча под нос, что дочь упрямством превосходит покойную мамашу, и хук правой — у неё даже лучше чем был у него в молодости. Но в кого такие амбиции? Надо было в детстве отдать её цыганам.


Ристалище весь день готовили к турниру. Украшенное флагштоками с пёстрыми знаменами, сжатое в тиски белыми трибунами, снабженное автоматом с газированной водой возле комментаторской кабинки — оно выглядело таким же торжественным — как первоклассник на линейке. Из-за трибун выглядывали БИО-кусты и БИО-деревья. Их использовали для нужд больших и малых. Европа же. Все были предупреждены о том, чтобы называть вечер бархатным. Ведь всё должно было быть на высшем уровне.

Правила проводимого турнира были чуть жестоки, но справедливы:
- Претенденты соревновались по олимпийской системе (проиграл — вылетел);
- Соревновались по трем пунктам: мозг, сила, длина.
- В случае ничьей спор должен был разрешить лев-людоед, накормленный до состояния — «в меня влезет только один»(Этот пункт лет сто не использовали — но традицию блюли, и льва не выбрасывали);

К 19-00 трибуны уже ломились от зрителей. В ожидании короля со свитой, они доедали чёрный хлеб и требовали зрелищ, топоча от нетерпения. Иногда ненадолго отбегая в БИО-кусты или за БИО-деревья. Наконец знать пожаловала. Когда монарх появился на трибуне — все подскочили с прикрученных к полу лавок, и в общем порыве ликования проскандировали: «Король — чемпион, подари нам миллион!». Король заулыбался от такого проявления любви черни, и традиционным жестом показал народу фигу. Подданные вернулись на места, удовлетворенные внутренней политикой главы государства и стали ждать начала. Монарх тоже сел в кресло, и заказав полстакана виски со льдом (доставленного утром), потёр в предвкушении руки.

Победитель турнира его не интересовал. Подойдет любой. Принцесса должна выйти замуж. И точка.

Награда победителю, сопела в соседнем кресле, метая из-под вуали злобные взгляды. Потом подумав раскурила сигару, и начала выпускать кольца дыма изо рта таким образом, чтобы они достигали королевского носа. Монарх перестал наслаждаться ароматом виски. Он пил и нервно выстукивал марш по ручке кресла, но с каждым глотком замедлял движения пальцев и наливался родительским терпением. Вся в мать. Упертая. Ещё посмотрим кто кого.

Затрубили звонкие горны. Все кто был на трибунах сформировали тишину. Стали ждать знака богов. И он не замедлил появиться. На поле выбежала черная кошка с толовой шашкой воткнутой в зад. Зеленый бикфордов шнур волочащийся сзади по земле — шипел и быстро укорачивался. Кошка стрелой пересекла ристалище, и шмыгнула в заросли БИО-кустарника. Через секунду оттуда грянул взрыв. Турнир начался.

Глядя из ложи на рыцарей состязающихся в алгебре (этот этап быстро определял победителя — мало кто знал что такое игрек) и поднятии тяжестей (всё-таки было несколько человек, знавших о игреке), Брунгильда продолжала задумчиво формировать накрашенным ртом дымовые кольца, отправляя их отцу. Цель, для достижения которой она была рождена — ускользала от неё всё дальше и дальше в невозможность…

Народ на трибунах шумел как море в приложенной к уху раковине. Всем не терпелось узнать имя будущего правителя. Турнир истекал временем как раненый тореадором бык. Конец был близок. Король открывал всё новые положительные свойства виски, любуясь его цветом в хрустальном бокале нанизанном на солнечный луч.

И вот наконец финал. Двое достойных. Оба недолюбливали друг друга со школы, когда один спёр у другого 2 евро на завтрак. Кто у кого — они уже не помнили, но каждый считал, что его соперника за такое стоит лишить всего, чего только можно лишить за такое. Непримиримость стала их девизом.

Златоволосый, мужественный, атлетичный, с кубиками на животе Сивериус, возвышенный и утонченный в запястьях, стоял с одного края ристалища. Невысокий, черноволосый, слегка подхрамывающий Жоффрей, почитатель философии и пописатель философии, задумчиво щипал себя за ухо у другого края. Они были раздеты. На Сивериусе были блестящие, испускающие солнечные вечерние зайчики зеркальные стринги от «Труссарди», а на Жоффрее — семейные гасящие блики трусы фабрики «Закат». Интеллектуальный и силовой туры они прошли ноздря в ноздрю, и теперь надо предъявить длину.

Кто-то ударил в гонг. Рыцари спустили исподнее и обнажили достоинства. Затем подняли руки вверх — демонстрируя уверенность в победе. Не стоит подробно описывать то, чего вообще описывать не стоит. Шо было — тем и пользовались. Подошли две незаангажированные девушки с линейками. Они сделали независимые замеры, результаты занесли в сводную таблицу и передали судейской комиссии. Трибуны затихли в ожидании.

Залаяла собака которой наступили на хвост, но тут же её заглушили фанфары. После, перед трибунами, появился судья международной категории — сэр Эндрю Бургондовский. Он развернул свиток с красной печатью и торжественно зачитал:

- Ваше Королевское Величество, и все присутствующие! Я уполномочен объявить, что по результатам трех замеров, выявлено:
- у сэра Сивериуса длина составляет — 15 см;
- у сэра Жоффрея — 15 см.
Таким образом — ничья. Победитель будет определен по результатам конкурса «А я выжил».

Народ ахнул. Такого никто не мог предположить. Либерализация уже сотню лет насиловала общественное сознание, и вдруг кого-то сожрут. Но с другой стороны — закон есть закон. Хоть и устаревший, но нормативный акт. Европа же.

Король заказал ещё двойной со льдом. Принцесса подошла к краю ложи. Она увидела как соперники переглянулись.

Вывезли клетку со львом. В центре ристалища начали монтировать ринг. Лев сквозь прутья с нежностью посмотрел на претендентов и облизнулся.

Те заголосили:

- Король! Ваше величество! Выслушайте! Умоляем!

Слуги дотолкали кресло короля до края ложи и положили его лицо на перила.

- Батюшка, — вскричали сэры, — это же нарушение всех не принятых международных прав и конвенций! Такая красивая, умная и нежная девушка вынуждена выходить замуж за человека, которого она даже не выбирала! Вы должны стать первым королем-реформатором, кто не только сделает этого бесправного ребенка счастливым, но и покажет всем королевствам путь в светлое будущее, где права женщин блюдут и ещё будут блюсти. Пусть принцесса решит свою судьбу, а не дикое, тупое и противное животное в испорченной молью шкуре!

После этих слов лев испустил запах раздражения, а король икнул.

В глазах короля герои увидели нарколепсический сон. Они повернулись к принцессе:

- Ваше Высочество, сделайте выбор. Не дайте откинуть страну в пучину предрассудков и дурацких конкурсов!

Принцесса подумала-подумала, да и спустилась к ним, сотрясая ступени лестницы уверенной походкою. Она встала перед ними последним шансом, бросила презрительный взгляд на их достоинства и спросила:

- И чё?

- Мадмуазель, Вы должны решить, кто из нас не будет считаться с вашим мнением, начиная с этого момента и до конца вашей угнетаемой тираном-мужем жизни…

В этот момент трибуны ахнули. Лев прыгнул на стену клетки и та рухнула. Он вышел на свободу, и медленной походкой начал приближаться к троице на ристалище. Затем чуть затрусил, и наконец включил четвертую.

Молодцы издали по предупредительному «Нам пиздец!» и спрятались за дельтовидные мышцы принцессы. Хищник приближался. Трибуны застыли в ужасе. Женщины закрыли глаза. Мужчины приготовились к худшему и стали снимать происходящее на смартфоны.

Лев разогнался, прыгнул и ...

- ААААХХХХХХХХХ… — пронеслось над трибунами.

Принцесса стояла и потирала ушибленный кулак. Правый хук у неё был самый быстрый в колледже. В метрах трех валялся лев со свернутой челюстью, вывалившимся языком и подрагивающим хвостом. Затем хвост затих.

- Кто там первый в мужья — тираны? — небрежно поинтересовалась принцесса повернувшись к претендентам.

Сбежать не удалось никому.

- Любо! Любо! — скандировал народ.

Принцесса сделала неглубокий реверанс и поднялась в ложу. Подошла к мирно спящему королю, сняла с его головы корону, одела на себя. Затем пошарила в его карманах и извлекла скипетр. Подняла его к небу и издала боевой клич нибелунгов.

- Любо! Любо! — орала толпа.

Революция свершилась. Зародился феминизм.

Короля в кресле с недельным запасом выпивки подняли и отнесли на Майорку. По этапу следом шла Агриппина. В пути бывший монарх мечтательно улыбался… «Джек Дениэлз», хуле…

Солнце посмотрело на людей, и исчезло, впустив в мир ночь.