Косовская Мария : Один день из жизни младшего рекрутера (часть 6)

19-35

Я гашу свет и выхожу из переговорной, закрываю до щелчка дверь и медленно бреду до своей клетушки. Мне хочется продлить ощущение сказочности. Удивительно, что оно появляется именно тогда, когда смотришь на эту сказку, которая в другое время кажется реальностью, и на себя в ней, со стороны, когда скидываешь с себя ее чары. Тогда все превращается в игру. В смешную и интересную, в занимательную игру, в такую, в которую и хотела играть с самого детства, просто почему-то об этом забыла.
Я пришла к себе и долго сидела. Думала. О чем? Даже не могу сказать. Некоторые мысли сложно облечь в слова, потому что они затрагивают все чувства. Заставка на компьютере вспыхивала разноцветными огнями, которые расширялись, превращались в узоры, в сияние, заполняли собой весь экран, а потом вновь гасли, погружая монитор во тьму, и несколько секунд казалось, что он отключен. Затем вновь вспыхивал один огонек, за ним другие, целая вереница. Мне надоело на них смотреть. Повинуясь неосознанному порыву, я двигаю к себе клавиатуру. Экран вспыхивает открытой страницей интернета. Я набираю в поисковике: «Кения». Выбираю слева в меню «картинки». Весь экран ровными прямоугольниками заполняют красочные пейзажи: львы, антилопы, слоны, песчаные побережья с пальмами, синие горы, желтые саванны, чернокожие люди в обилии бус. Все такое сочное, яркое, нереальное, совсем не относящееся ко мне. Пролистываю картинки одна за другой. И вдруг мое внимание останавливается на одной фотографии: темный скалистый обрыв, на выступе скалы, опершись на длинное копье, неподвижно стоит тонкая черно-коричневая фигура, рядом с ней возвышается кактус, позади огромный, в пол-неба, красный солнечный шар. Космическая картинка. От нее в памяти всплывает какое-то знакомое ощущение, будто я видела где-то и обрыв, и кактус, и темнокожего человека, который ждет меня уже много лет.
Я долго смотрю на эту картинку. Не знаю, сколько прошло времени, но за перегородками стихли последние звуки, погас большой свет, а я все сижу и всматриваюсь в силуэты на фоне пламенеющего заката.
Наконец, вспоминаю – надо отыскать мое письмо Страннику. Слишком уж неправдоподобно вышло. Хочется найти объяснение этому всему.
Его мыло — strannik_romanov – такой адрес сложно перепутать с другим.
Открываю отправленные. За сегодня я разослала двести сорок пять писем. Пролистываю сверху-вниз. Natali, alexis, nevensist, neob, mosokura, jubelova, miheeva, olya nobody, migel, krab, remidios, luba, perchik – все не то. Пролистываю снизу-вверх. kate_kalina, leogolik, linastia, nehromoy, denchikus, ingenium – нет! Вот какой-то похожий: starikov – но у него хотмэйл. Нет, не могла я так сильно ошибиться. А может приглашение отправлено на другой мэйл? Может у него несколько адресов, с которого идет пересылка. Возможен и такой вариант. Если так, самой мне не разобраться. А может Страннику позвонить? Или написать. С просьбой переслать обратно мой мейл.
Да и какая разница? Он же сказал, у всего есть две стороны. Просто… Хочется понять. Посмотреть, что было в том приглашении. Неужели стандартный текст? Почему он тогда пришел?
Хватит. Расслабь мозги, миссис Марпл, и иди домой. Завтра будет еще один трудный и скучный день. Надо постараться хотя бы выспаться. Да и телевизор хочется посмотреть…


21-00

Выключаю компьютер, от долгих поисков, от вглядывания в экран подташнивает, и в глазах мутная, расплывчатая усталость. Черт! Из головы вылетело! Я же должна была по соискателям сделать отчет, Лариска наверняка прямо с утра вызовет. Вот я растяпа. От одной мысли о работе к горлу подкатывает тошнота. Завтра! Приду пораньше и составлю. А сейчас – домой!
Я переобуваюсь, меняя одни стоптанные кеды на другие, теплые и непромокаемые, наматываю на шею шарф, куртку застегиваю на молнию, сумку вешаю на плечо. И медленно плетусь к выходу. Дремлет охранник за стойкой ресепшена. Чтобы не разбудить его, не вызываю лифт, а потихоньку прокрадываюсь на лестницу. Я все еще во власти необычных чувств, какой-то тоски и грусти, томления по несбыточному, как будто воспринимающие способности моей души обострились, обнажились и ощупывают новый, неизвестный и таинственный мир вокруг. Может темнота в бизнес-центре на меня так действует?


21-04

Я уже почти прошла турникеты, отделяющие ту часть холла, которая имеет выходы на улицу, уже рассмотрела, что охранника, который понравился мне утром, нет, а вместо него бугай с лицом вурдалака. Я уже представила, как продрогну и даже промокну – сквозь стеклянные двери был виден яростный снегопад, летевший наискосок слипшимися комками, я успела замерзнуть от этих мыслей, как вдруг услышала мощный, истерический многократный визг.
- Аааа! Ааааа! Ааааааааааааааа! — и снова, — Аааа! Ааааа! Аааааааа!
В голову приходит до абсурдности глупая мысль — «Они убили Кени».
Я смотрю на охранника. Лицо его вытягивается, он смотрит на меня испуганными, вылупленными глазами, а потом бросается на крик. Я бегу за ним в сторону столовки.
Между рядами обеденных столов стоят трое: уборщица — маленькая пожилая узбечка, толстая повариха с раздачи, охранник. Они склонились над чем-то на полу. Я подхожу ближе. У их ног лежит Нагибова Аня. Она раскинула руки, как Иисус Христос на кресте, не двигается, а из-под головы вытекает кровь. Я слышу, как уборщица говорит страшным шепотом охраннику:
- Я витирять здесь, она сверху падать. Я крикнуть хотель, но она уже шмяк об пол туда. И голова разбить.
- Срочно «скорую», — кричит мне охранник, сжимая в руке рацию и грозя ею мне, как кулаком.
Я киваю ему, лезу в рюкзак. Где этот чертов мобильник? Шарю рукой среди косметики, блокнотов, книжек, жвачек, оберток от шоколадок, чего-то еще, совершенно ненужного, а сама смотрю на нее, на Аню, на ее мучительно перекошенное лицо. Она ищет кого-то глазами. Подхожу ближе. Аня замечает меня:
- Маме, позвони маме, — она тянет ко мне руку. — Скажи, что мне жаль.
- Что с тобой случилась? – я склоняюсь над ней, но продолжаю в страшной суете разыскивать телефон.
- Я… я… Выпрыгнула, — она несколько раз открывает и закрывает рот, будто не может вдохнуть воздух.
- Тебе больно?
Она еще сильнее поднимает свои светлые брови и с тоской заглядывает мне в глаза.
Телефон найден в кармане куртки. Набираю ноль три и пячусь от нее на три шага. Слышу строгий женский голос:
- Скорая помощь. Слушаю!
- Приезжайте скорее, — я отворачиваюсь от Ани, трудно говорить, когда она смотрит в глаза. — Попытка самоубийства. Девушка бросилась с четвертого этажа бизнес-центра. Нет! Да! Жива, жива еще. Кровь течет. Кажется, голова.
Почему я сказала «еще»? Это «еще» резануло меня по сердцу, а узбечка мне прямо в ухо:
- Умер уже. Я знаю, когда умирать. У меня сын на руках умер, – она дергает меня за рукав, пока я называю адрес. Оборачиваюсь. Повариха зачем-то держит трясущимися руками стакан воды, а охранник пытается подложить Ане под голову свою куртку. Но Аня уже не двигается и ничего больше не говорит. Ее глаза остановились.

Сажусь на пол. Мрамор холодный. Я все повторяю:
-Ужас! Какой ужас! Не может быть, чтобы умерла!
Меня рвет на пол, прямо между кедами. Я встаю и медленно плетусь в туалет.

Я умываюсь, споласкиваю рот и смотрю на себя в зеркало. Осознание ее смерти медленно подбирается ко мне. Я вижу лицо Альберта Семеновича, как оно затрясется, покраснеет, он будет покачивать головой и повторять:
- Ах, как жалко! Как жалко!
Лариса, наверное, скажет:
- Хороший был работник.
И все остальные в фирме, узнавая о смерти Ани, будут говорить какую-нибудь чушь, потому что сказать больше нечего, но внутри, про себя, каждый подумает: «Какая глупая, неуместная выходка. И она сама – дура! Ну как можно было так поступить? Я бы так никогда...»
Но я ее понимаю. Я тоже постоянно думаю об этом, только не решаюсь, но кто знает, вдруг однажды Лариса не примет мой отчет или Виталик неудачно пошутит надо мной, я окончательно свихнусь и сигану с балкона прямо в этот светящийся декоративный земной шар в центре столовой.
«У любого события есть другая сторона», — вспоминаются слова Странника, и я мысленно спрашиваю его: — «А третья? Четвертая сторона есть? Сколько у события сторон? Сколько сторон у смерти?»

Засовываю руку в карман джинс и достаю мятый листок бумаги. Набираю номер, слушаю длинные, волнующие гудки. Они раздаются где-то далеко отсюда, в другой вселенной, в ином измерении.
- Да, — отвечает Странник.
- Расскажи мне наш маршрут.
- Ха! Окей. Прилетаем в Момбаз, оттуда поездом до Найроби, далее остановка на пару дней и дальше в джунгли, Какамега, Суахили, вершина Элгон, — его слова звучат как музыка. Я переношусь воображением туда, где на вершине коричнево-красной горы стоит темная фигура с копьем и кактус, и я чувствую щемящую радость, почти боль от возможности приблизиться к этой фигуре.
- Много тебе надо времени, чтобы собраться? – спрашивает меня Странник.
- День. У меня только одно важное дело, — отвечаю я и возвращаюсь к Ане. Мне нужно остаться с ней и встретиться с ее мамой.