Иван Правдоруб : Андрюшино детство

Андрюша был добрым и ласковым мальчиком. По крайней мере так думали о нём его родители, видевшие его честные глаза и солнечную улыбку.

Всё разительно менялось, как только Андрюша переступал порог своей квартиры. Казалось, что добрая детская душа мальчугана оставалась на четвертом этаже, а через дверь лифта на первом уже выходил озлобленный на весь мир детёныш.

Завидев андрюшину зловещую ухмылочку, дети помладше спешно собирали игрушки и ретировались в соседний двор. Ровесники и ребята постарше просто игнорировали его.

Так было и в этот раз. Покрутившись во дворе несколько минут, Андрюша, воровато оглядываясь, нырнул в один из подъездов соседней многоэтажки, задумав претворить в жизнь презабавнейшую забаву.

Суть её состояла в следующем: перед входной дверью какой-нибудь квартиры следовало расстелить газетный лист, быстренько испражниться на него, прикрыть другим листом, поджечь полученный «сэндвич» и, позвонив в дверь, быстренько убежать. По идее, открывший дверь, завидев горящую газету, должен был попытаться затоптать её. А Андрюша смог бы беззвучно ржать, спрятавшись этажом выше и с безопасного расстояния наблюдая борьбу человека с горящей бумагой и кучей дерьма.

На площадке пятого этажа Андрюша остановился: ему понравилась дорогая металлическая дверь — не чета соседним «дермантинкам». Гадливо улыбаясь и предвкушая веселье, Андрюша быстро расстелил рекламную газету, кои в предостаточном количестве валялись около почтовых ящиков на первом этаже, спустил до колен джинсовые шортики вместе с белыми хлопчатобумажными трусиками и бесшумно присел над листом. Лицо его приняло сосредоточенное выражение, Андрюша немного потужился и почувствовал, как его толстая кишка начала долгожданное перистальтическое движение.

Тишину подъезда нарушил звук хлопнувшей двери: в подъезд зашли люди. А спустя мгновение из лифтовой шахты донесся шум двигателя, начавшего поднимать кабину наверх.

Теорию вероятности Андрюша еще не знал, но понимал, что возможность того, что лифт остановится именно на пятом этаже крайне мала, и решил не прерывать уже инициированный процесс. Ему показалось что лифт уже проехал этаж «икс», поэтому увидев открывающиеся створки дверей, оцепенел.

На площадку, переговариваясь, вышли двое парней: высокий очкарик и патлатый бородач. Заметив Андрюшу возле чужой квартиры в позе орла, бородач замолк на середине слова и изумленно протянул:

— Та-а-а-к, и что у нас тут происходит?

Андрюша, еще не веря, что всё это происходит с ним на самом деле, попытался что-то сказать, но от страха только оглушительно пукнул.

Очкарик, окинув взглядом мальчугана, произнес, обращаясь к бородатому:

— Коллега, мне кажется, этот молодой человек просто-напросто гадит возле чужой квартиры. Думаю, нам стоит воспрепятствовать его пахучему действу, как вы считаете?

Андрюша даже не сомневался, что последует за этой витиеватой фразой, уж больно зловеще, как ему показалась, она прозвучала. Его желудок стремительно понесся вниз, сфинктер разжался, и на газету вывалилось полужидкое содержимое кишечника. В довершение всего, дернувшись, Андрюша потерял равновесие, уселся прямо на собственные фекалии и беззвучно зарыдал от стыда и позора.

— Встань! — как удар хлыста прозвучал голос бородача.

Мальчик кое-как, перевалившись на бок и испачкав шортики, встал на колени и сложил руки перед собой «лодочкой»:

— Дяденьки, не бейте!

— Встать, я сказал! И руки вытяни!

Даже не пытаясь натянуть трусики, Андрюша поднялся.

Бородач полез в карман и вытащил оттуда резиновые перчатки:

— Вот и пригодились! — сказал он очкарику и с этими словами двинулся к мальчику.

Андрюша зажмурился, в его детском мозгу пронеслась одна-единственная мысль, навеянная просмотром взрослых сериалов: «Маньяки! Вот я попал!». В его руки ткнулось что-то большое и теплое. Открыв глаза, мальчик увидел, что держит газетный ком, от которого шел характерный запах.

— Правильно! Испугался — убери за собой! — хохотнул очкарик. — Дуй вниз, там выкинешь в мусорный бак.

Глотая слезы и вдыхая запах собственных какашек, Андрюша на деревянных ногах двинулся к лестнице, путаясь в полуспущенных трусиках и шортиках. А по его ноге, запоздало среагировав, струилась теплая моча, оставляя широкую темную дорожку на бетоне лестничной площадки.