Михаил Соловьев : УАН МО! (т.е. еще одну).

Любой крупный курорт мира похож на окупированую территорией.
Многочисленную армию туристов можно принять за иностранный легион, а скорее за несколько союзных армий празднующих победу в столице после подписания капитуляции.
На Кубе — немцы, в Тайланде — русские. Остров же Бали в Индонезии «захвачен» австралийцами.
Мне это не мешало. Территория, где находился отель, располагала к отдыху на пляже, степенным прогулкам и посещению ресторанов. Плыть против течения реки ласково несущей тебя на своей поверхности — бессмысленно.
Но! Что должно произойти в любом случае произойдет.
Словечко «уан-мо» я слышал-знал и до Бали, однако на дискотеке в городке Кута, куда меня утащили товарищ с женой, всё звучало по-другому.
Я появился на танцполе под хорошим шофе и не обращая внимания на окружающих — затанцевал. Неожиданно рядом возникло жутковато-вытянутое лицо со шрамом и персонаж (на поверку оказавшийся австралийцем) одобрительно проорал моему танцу: — Уан мо!
Я не остановился. В моей жизни бывали разные персонажи. Заорал только в тон:
— Уан мо! — и переместился в сторону девичьих фигур.
Замечательное свойство зарубежных дискотек — танцуй, как хочешь.
Девчонки отреагировали на мое появление радостно. Одна стала повторять выверты ногами, а я решил станцевать с ней один из танцев кубинских дискотек. Но походило, что девчонка на Кубе не бывала и стала вырываться. Присмотрелся, с кем танцую и «навел резкость». Мамита-миа — тот же австралийский кошмар с маленькой поправкой на слабый пол.
Отпустил её сразу, однако «Уан мо» напоследок проорал.
Упал за столик и огляделся.
Другая планета! По замашкам вроде люди, но не люди это точно… Такого сборища монстров мне еще не встречалось.
— А я тебе говорил — Австралийцы уроды, — кричал мне товарищ сквозь грохот «канонады».
— Уан мо, — ворчал я «прилипшее» на язык словечко, но оттенки уже не напоминали веселую ярость танцпола.
+++
Через пару-тройку дней «австралийского заряда» совсем не осталось, да и «Уан мо» моё звучало теперь все реже.
Однако внешне тихая суета шведского стола как-то утром была нарушена грохотом огрубевших голосов.
— Уан мо! — неожиданно прозвучала с другого края ресторана гортанная фраза.
Шумели двое татуированных парней. На столе у них стояла початая бутылка «Бали-арак» и они явно опохмелялись.
Встретившись взглядом с одним из них, я невольно улыбнулся его энергии свободы-вседозволенности.
— Ве а ю фром? — уперся взглядом тот что покоренастей, т.е. — Откуда ты родом?
— Рашшен.
Парень выяснил на пальцах готов ли я поддержать компанию и следом плюхнул порцию.
Посидели славно.
— Уан мо, — звучало очень по-товарищески, и недопонимание было неважно — все-таки общность интересов.
Пляж.
— Уан мо! — орет своему товарищу уголовнику гигант, оказавшийся футбольным фанатом.
— Уан мо! — требует выхода мое накопившееся спокойствие.
— Уан мо! — в свою очередь заявляет O’Хара покрытый татуировками Ирландских лагерей с ног до головы.
Утихомирились только после обеда.
Парни рубанулись спать прямо на песке, а я знакомый с коварным солнцем экватора ушел в номер.
Попытки объяснить новым друзьям, что пора спасаться в теньке — успеха не принесли.
— Уан мо, — бормотал напоследок О’Хара.
Футбольный фанат спал.
+++
Ирландский каторжанин оказался крепче своего товарища и появился на третий день.
Красный и перемазанный каким-то вонючим кремом, он пояснил — напарнику совсем плохо. Ему же явно не хотелось терять время, и он выказал неистребимое желание пообщаться с девчонками из пригорода Санур, либо сгонять в Куту на дискотеку.
Мы заправлялись «Бали-арак» около бассейна отеля и кто осознает значение слова собутыльник, меня поймет. «Уан мо» наше звучало очень по-товарищески и к обеду мы друг в друге души не чаяли.
Отказ ехать к падшим женщинам пришлось объяснять долго, но в конце концов О’Хара сообразил, что азиатки не мое.
— О’Кей Майкл, — бахнул он меня по плечу и промаячил, мол, справится один. Однако добился-таки твердого слова о дискотеке на последний вечер.
+++.
Грохот динамиков заставлял трястись внутренности, а добрая сотня герц летящая из колонок уносила остатки здравого смысла.
Австралийцы, которых мы с товарищем видели неделей раньше, казались мне сегодня малыми детишкам — на танцполе выкрутасничали серферы примерно нашего возраста.
Рослые дяди с обожженными-обветренными лицами имитировали катание на досках запрыгивая исполняя свои фигуры «птеродактиля на взлёте» чуть ли не у нас на столе.
«Уан мо» звучало со всех сторон.
Атмосфера накалялась, винные пары клубились.
О’Хара оказался явно не в своей тарелке и налегал на спиртное, а я танцевал.
Водоворот из человеческих тел, стаканов, повязок на голову, децибел и лошадиных рож причудливо вращался.
— Уан мо, Майкл! — кричит захмелевший ирландец.
— Уан мо, — прыгаю я с чужого барного стульчика, где пытался скопировать стойку серфера.
— Уан мо, — вторят окружающий.
— Уан мо, — повторяет мой «подвиг» пожилой австралиец.
Смотрелся дядька круто — пластика серфера видна сразу, мало того он раскачал свой насест имитируя повороты на волнах.
— Уан мо!!! — орали окружаюшие.
— Уан мо! — неожиданно запрыгнул на свою «табуретку» и О’Хара
+++
Грация коня…
Парень он, конечно, оказался здоровый и прыгнул ловко, а вот только не надо было ему повторять выкрутасы деда.
После первой же попытки О’Хара повалился на соседний столик и по пути смел несколько человек вместе с выпивкой.
— Уан мо! — пытался я отвлечь воплем внимание публики, но было поздно и атмосфера разрядилась еще О’Хара не поднялся с пола.
Толстый австралиец похожий на тюленя выказал немалую ловкость, умудрившись зацепить его в падении ногой по голове.
Повторить этот подвиг не дал ему я и прыгнул со стульчика как в американском футболе прямо на спину.
— Уан мо!
«Какой здоровяк», — неожиданно почувствовал я под просторной одеждой крепкую тушу, но О’Хара все-таки получил паузу и на ноги встал .
— Майкл! — заорал он, поймав меня за руку и не давая окончательно завалиться.
Слава Богу за спиной оказалась барная стойка, а вот прочая картинка красотой не отличалась.
«Надо же какие уроды», — внутренне перекрестился я, отбивая первые удары
Походило, что каждый австралиец решил урвать от нас по кусочку — кто сказал, что эти парни тюлени — сёрферы мать их!
Выручил бармен.
— Мистер уан мо! — тянули меня в проход за стойку чьи-то руки.
— О’Хара гоу, — ухватил я товарища за ремень, а на того уже навалилось не меньше трех австралицев.
— Уан мо! — ловко раздавал он зуботычины, — Уан мо Майкл!
Я тянул его изо всех сил.
— Гоу О‘Хара!
— Уан мо Майкл.
— Вот сука проклятый ирландец! — сбил я со стойки ловко запрыгнувшего молодого серфера, — Гоу блять! — пнул рухнувшего за бар парня.
— Уан мо, — ухватил из тарелки для зубочисток заостренную деревянную палочку О’Хара, — Уан мо-о-о-о!
Поймав за пальцы слишком ретивого австралийца, он воткнул ее в ладонь, заставив того заорать от боли. Острый кончик выскочил с тыльной стороны руки, выбивая на поверхность ручеек красного цвета.
— Уан мо, — тащил я его за ремень в служебный проход.
Бармен ретировался давно. Мы перескочили освещенную улицу запруженную народом и нырнули в тень противоположных домов.
+++
Вечером следующего дня мы с товарищем-женой сидели в ресторанчике через дорогу от отеля.
— Ирландец тебя искал до обеда, — сообщил товарищ.
— Достал ошпарок, — отмахнулся я.
— А вроде славно подрались?
Я лишь удивленно таращил глаза
— Они сами рассказали, — пояснила его супруга, — Фанат сильно благодарил что ты О’Хару вытащил. У тебя телефон включен? — неожиданно спросила она.
Я машинально глянул на экранчик и он вдруг зазвонил.
— Возьми, возьми, — сказал товарищ, — Сюрприз.
Машинально нажал кнопку.
— Сенкью Майкл, — хрипло проговорил через свист турбин О’Хара, — Сенкью…Анд…
Уан Мо-о-о!!!

Январь 2011 Индонезия – Иркутск.