Безнадёгин : Страх разливается в комнате...

Страх разливается в комнате теплым еще молоком
И шкаф превращается в вязкое, грузное, темное,
«Мальчик,- кричит оно- мальчик, разве ты не знаком
С тем, что за стенкой? Там все очень просто». Огромное

Чувство тоски овладевает тобой, колонки играют блюз,
Звук не заполняет комнату, тишина к нему не привыкшая,
Сопротивляется. Падает свет. Открывается тайный шлюз,
И боль начинает свой танец и распускается вишнею

Над снегом дешевых обоев. Под листьями на ковре
Проступает ноябрьский иней. Стрелки часов ускоряются-
Это обычная сказка. Сюжет о царевне, любви, добре,
Вернее, об их отсутствии. О том, что мечты сбываются

Только в кривых зеркалах, где на коже полно морщин,
Где глазницы пусты, где в карманах песок и безумие,
Где разбиваешь стекла, чтобы остаться без отражения- один,
Завернувшись в овечью шкуру, или в сибирскую язву, как мумия

Дохлой собачки, дохлого хомячка, рыбки, понявшей дно,
Старичка на крыльце, или буквы летящей от клавиатуры к экрану,
Где ты — это очень больное, но почему-то, любимое быдлом кино
В котором герои ныряют к Богу в ладони, в черные злые раны.

И ищут в них тьму. И находят в них свет. И там набирают гвоздей.
И распинают себя. И не воскресают. И над асфальтом летящая
Сквозь стрелки часов истончается плоть на кресте
И ветер ее расправляет, как парус плывущего в настоящее

Корабля мертвецов со скрижалями вечной тоски.
Без капитана, без веры, без порта приписки, без курса
И кости стучат, и тянутся пальцы в тиски,
И высохшим ртом зритель выводит на сером тумане «Искусство».

Но падает бред. Загорается свет. И в мясо вонзается звук.
И комната снова становится прежней, собираясь из ярких точек.
В углу на стене раздавлен комар, и глядя на черное пятнышко, вдруг
Произносишь «Это наверное, смерть» И вместо ответа- прочерк.