Илья ХУ4 : Судьба в черно-белом.

Карл, подстать имени своему, был человек маленький. Во всех отношениях: что ростом, что по роду деятельности. Ночью спал, свернувшись клубочком, на большой, оставшейся еще от матери с отцом, двуспальной кровати. Если город бомбили, всегда просыпался, и тихонько плакал в подушку. Каждый новый день, с утра, варил обязательное яйцо; съедал с хлебом и не сладким чаем; начисто брился, и пешком отправлялся на никому не нужную работу. Он реставрировал книги. Сшивал, заново переплетал; бережно расставлял по наименованиям на бесконечных и пыльных стеллажах центральной, но единственной библиотеки. Карабкался, шебуршился в своем царстве, маленьким паучком, прислушиваясь к эху своих же шагов и дыхания.
А Сара была высокая, статная, и уставшая от одиночества, деятельная красавица. Наверное самая красивая женщина во всем городе. За ней пытались приударить многие в кафе и ресторанах еще до войны; без ума влюблялись какие-то художники и поэты; нынче волочились бестолку многочисленные офицеры… Но лишь те, кто был хоть сколько интересен ей самой, просто боялись подойти к такой ослепительной девушке. Потому одинокая.
Сара пела. Свой прекрасный голос она дарила почти каждый день подвыпившей солдатне, в прокуренном зале ресторана «Аэлита», на углу Цветной и Восстания. Сегодня вечером возвращалась она домой, как всегда с букетом цветов, одетая в великолепного покроя платье цвета бордо. По безлюдному, почти уж ночному, плохо освещенному бульвару, уставившись в тротуар, навстречу ей шел небольшого росточка человек, в кургузом плащике и смешной старомодной шляпе. В руках он нес стопку книг, перевязанную бечевкой; от того походка казалась довольно шаткой. Это был Карл. Сара улыбнулась...

И, знаете, все бы у них получилось: знакомство невзначай, подогретое вино в маленькой кафешке на набережной и при свечах; неожиданная искра из глаз в глаза, что немедленно воспламеняет пожар любви в людских сердцах. Дальше, разумеется, свадьба, с белоснежным платьем, улыбающимися гостями, колокольчиками; потом может дети, конечно девочка и мальчик, с веселой возней и криками… Если бы не Джеймс.

Джеймс был огромной, трехсоткилограммовой авиабомбой. Вот перед ним открылись створки, и он с воем сорвался вниз, чтобы пожрать часть города.
Сару разорвало на куски. Карлу осколком сбило шляпу. Вместе с головой.
В тишине совсем обезлюдевшего после налета бульвара, с еле слышным потрескиванием догорали страницы разлетевшихся по мостовой книг.