Рабонах : Запах чувихи

Чувиха проснулась от ощущения похоти. У нее зудел пельмешек. Она запустила руку в гнездилище страсти, как это принято называть в интеллигентном обществе и тактильно ощутила влажность и слизь.

Чувиха понюхала руку. Рука пахла козьим сыром и молоками селедок. В окно прорвался лучик солнца и слизь на руке заблестела, отбрасывая солнечные зайчики на полку с плюшевыми мишками и фотокарточкой Тома Круза.

Казалось, Том Круз в бликах солнечных зайчиков ожил и говорит ей: «Давай чувиха, найди мое воплощение в реальной жизни и как следует удовлетворись! Давай!», и при этом подмигивает игриво.

«Девочка созрела» — решила чувиха. Она надела красные бусики и в чем ее мать родила вышла на охоту за неутомимым мачо.

Она подошла к двери на ее же лестничной площадке и нажала звонок. Спустя несколько минут за дверью послышались неуверенные и ассинхронные шаги опытного алкоголика.

- Кто там? — голосом Караченцова после инсульта спросил Виталик.
- Это участковый, по поводу обсыкания поъезда. — сказала чувиха.
- Меня там не было, я смотрел телевизор передачу «Икс фактор».
- Все равно впустите, мне надо взглянуть вам в глаза, — сказала чувиха.
- Удостоверение покажите.

Чувиха, от нетерпения уже засунувшая обе руки в лоно любви, как пишут классики, и ласкавшая крупную клюкву клитора, в нетерпении выпростала одну, достала из грудных складок удостоверение и раскрыла его перед дверным глазком. — На!

Щелкнул замок и чувиха ворвавшись повалила навзничь Виталика — немолодого мужчину, с внешностью Николая Караченцева после инсульта.

Сорвала своими мощными руками с него одежду, а именно: спортивные треники и заношенные семейки с желтым пятном спереди и с коричневым ссзади.

Виталик тоскливо брыкался между ее мощных ляжек, но куда там. Чувиха неистова ласкала Виталика, елозя по его обнаженному телу ягодицами, руками и сиськами во всех направлениях и его мужское естество воспряло.

С победным криком чувиха насадила себя на детородный орган Виталика и запрыгала на нем, как американский ковбой на строптивом быке. Ее огромные сиськи колыхались в такт неистовым прыжкам, закидываясь за спину время от времени. Из-под волосатых подмышек, со лба и по спине у чувихи тек пот, капая Виталику на лицо и торс. Она рычала от наслаждения, а Виталик кричал от страданий своего стискиваемого тела, унижения и позора.

Вонючий пот чувихи полностью забрызгал его лицо, воняло селедкой и козьим сыром. Сорванные голосовые связки издавали сипящие звуки, в которых опытное ухо могло бы разобрать слово «Помогите», но все было тщетно. Виталику казалось, что это неистовое совокупление длится вечность.

Наконец чувиха всхрапнула, пернула и обмякла, навалившись своей нехилой массой на дрожащего Виталика. Она испытала оргазм.

Виталик кое-как выбрался из-под рубенсовских форм и на карачках, постанывая, пополз на кухню, за ножом.

- Ты куда? — заволновалась чувиха, — а постсексуальные ласки? Ану вернись!
- Сейчас-сейчас дорогая, — слащаво-приторно прошелестел Виталик, доставая из кухонного ящика огромный мясницкий ножик. — Уже-уже бегу!

Чувиха лежала на животе и думала:«а хорошо сегодня день начался», как вдруг Виталик вонзил нож по самую рукоятку в ее могучую ягодицу. — Ннна!

- Оооо, — застонала чувиха, доставая нож из раны и облизывая его — а ты у меня оказывается любишь ролевые игры! Ну сейчас я тебя нашлепаю, проказник, — и встала во весь свой рост, покачиванием могучих бедер как бы показывая Виталику, что она готова к встрече нового оргазма.

Виталик заплакал.