Талалевна : Ля жвачка на ля жопе

Наконец-то я возвращалась домой. Путь мне скрашивало интернет-общение. Зарядка в телефоне стремительно заканчивалась, а оставалось еще два с половиной часа в пути, не считая часа, который я потрачу, чтобы добраться в свои родимые, но такие далекие Колтуши — район «новой рублевки» для жителей Петербурга. (Как недавно сказала тетенька на работе.) Так или иначе, мне нужно было непременно зарядить телефон.
Спросив проводника о розетке, я узнала, что находится она аж в вагоне-ресторане. По правде говоря, никогда не понимала, зачем люди ходят в вагон-ресторан, поэтому никогда там не бывала. Теперь мне впервые предстояло оставить насиженное и нагретое уже место. Ради телефона я готова была пойти на такие жертвы.
Впервые ступив на территорию вагона-ресторана, я увидела удивительное зрелище — группа загорелых и изрядно пьяных индийцев пели, пили и танцевали прямо на входе. Это было потрясающе. В этот момент я дала себе обещание всегда заглядывать в вагон-ресторан хоть ненадолго. Мало ли, какие сюрпризы можно тут обнаружить!
Миловидная официантка указала мне на столик с розеткой. Он находился в самом конце вагона, в противоположной стороне от поющих индийцев. За ним сидела группа французских туристок. Туристки громко и эмоционально беседовали. За соседним столиком сидел зрелый мужчина в ярко-желтой майке. Он яростно разгрызал зубочистки и матерился в два телефона, которые звонили поочередно. Так как столик с туристками был и без того переполнен, я скромно присела к мужику с зубочистками и стала ждать.
От скуки и «нечего делать» я внимательно наблюдала за француженками и пыталась вслушиваться в их речь. Иногда мне казалось, что я понимаю, о чем они говорят, но потом нить дискуссии ускользала от меня. Тогда француженки представлялись мне стаей экзотических птиц. Красиво чирикают, а о чем — не понятно!
Тем временем матерящийся мужик попросил счет. Когда все та же миловидная официантка принесла ему сдачу, он достал из барсетки и пересчитал на моих завидущих глазах двадцать бумажек по пять тысяч рублей. Потом внимательно посмотрел на чек и оставил восемдесят рублей «на чай». «Что-то тут не так,» — подумала я. Сегодня утром я пила кофе за сто семьдесят рублей, а «на чай» оставила двести. Надо будет позже с этим разобраться.
Одна из туристок повернулась к нашему столику задом. Так сказать, лучшей своей стороной! Этим она перекрыла мне обзор остальных своих соотечественниц, вид из окна загораживало упитанное лицо мужика с зубачистками. Мне только и оставалось, что пялиться на французскую попу. Так я и обнаружила, что на ярко-голубых джинсах налип серовато-белый шарик жвачки.
Мне захотелось как-то помочь несчастной женщине. Но я не знаю этого их певучего языка. Что я могла сказать? «Девушка, у Вас ля жвачка на ля жопе»? Боюсь, это бы не прокатило. Однако моя романтическая натура не терпит несовершенства. Нужно было пойти на решительные меры!
Я протянула руку и отщепнула мерский жвачный шарик от синевы французских джинс. Со стороны, должно быть, это выглядело, как будто я ущипнула девушку за попу. Очевидно ощущения были такими же, потому что девушка резко обернулась и грозно защебетала французские ругательства мужику с зубочистками. К ней присоединились остальные туристки. Мужик удивленно посмотрел на меня. Я изобразила виноватый взгляд и пожала плечами. Нужно было срочно валить оттуда.
Я бросила на мужика еще один виноватый взгляд, когда была уже рядом с поющими индийцами. Он посмотрел обреченно и понимающе. «Хороший мужик,»- подумала я,- «Как-нибудь разберется.»