вионор меретуков : Глава 15

Глава 15


Карл улетел в Москву. Тем же рейсом улетела и Агата.

«Плановое санитарно-фаянсовое мероприятие, — сказал Карл перед расставанием. У него был безразличный голос. Но я видел, как сверкнули и погасли искорки страха в его глазах. – Это всего лишь рутинная проверка костей скелета и наросшего на них мяса».

Если все обойдется, мы встретимся через неделю. Уже в Вене. Если не обойдется, Карл намекнул на возможную операцию, — тоже в Вене, но на несколько дней позже.

Я продолжал торчать в Сан-Канциане. Жара стояла нестерпимая. Я валялся либо у себя в номере, либо на пляжных мостках.

Неделя прошла. Прошло еще три дня. От Карла не было известий.

…В понедельник с утра зарядил дождь. Слава Богу, теперь я мог спокойно заняться делами. Ноутбук? Нет, какой, к черту, ноутбук! Я привык писать по старинке: перьевой ручкой. В этом есть некая тайна. Тайна сопричастности великим. Шедевр, созданный в Интернете? Что-то не верится… Представляете, что навалял бы Пушкин, если бы дни и ночи напролет пялился на экран монитора? Вряд ли родились бы строки: «Дар напрасный, дар случайный, Жизнь, зачем ты мне дана?»

Каждый день я пишу роман. Как Генри Миллер. Который писал роман, записывая все, что успевал подсмотреть в течение дня, пока шастал по Парижу, выискивая еду, выпивку и даровых шлюх.

Оказалось, этого достаточно, чтобы написать несколько блистательных романов. Правда, чтобы суметь это сделать, надо было родиться Миллером.

Кстати, Миллер писал перьевой ручкой. А когда не было денег, то и карандашом. На бумажных салфетках.

Что наталкивает на мысль о том, что гению наплевать, каким образом его бессмертные идеи доберутся до наших мозгов. Вернее, достигнут тех пределов, за которыми расстилаются безбрежные океаны нетронутого мозгового вещества.

Главное – это начать. Написать первое слово. Потом второе. За ним третье. Осмотреться. Подправить. Работать до тех пор, пока зачин не обретет легкости и законченности добротной эпитафии. И только потом добавлять по строчке. Осмотрительно! Осторожно! Памятуя о том, что испортить – раз плюнуть.

Вот и весь секрет.

И дать себе страшную клятву, что не будешь, в угоду мудрым издателям и публике, умышленно понижать уровень письма. Кто только этого не делал! Не надо думать, что это, искусственное понижение уровня, возникло сегодня. Все это было и раньше.

Стоит вспомнить совершенно забытого ныне Николая Шпанова. Талантливый писатель, создавший превосходную книгу «Красный камень», опустился до написания дешевых, но очень прибыльных детективов. Сколько их было, желающих вкусно есть и сладко спать!

Хотя… Можно ли понизить то, что и так лежит у подножия пошлости? Так высказался обо мне один, на мой взгляд, не совсем умный, но очень сердитый, завистливый и начитанный приятель, который знал, что я творю некое сочинение: глумясь, он называл его «романом века».

Черт с ним, с этим моим приятелем; он стал очень богатым человеком: сначала директором одного из московских рынков, а затем владельцем сети кинотеатров. У него роскошная вилла на Рублевке. Словом, кончил он скверно.

И не брюзжать! Как легко сбиться на этот старческий тон! Тон обвинений, недовольства, сетований по поводу и без повода: ах, в наше время, в наше время… Будто в мое время с утра до ночи светило солнце, а идиотов и дураков было меньше!

После трудов праведных я решил вздремнуть. С наслаждением растянулся на кровати и по привычке начал считать слонов. На седьмом десятке я провалился в сон…

Мне приснилось, что Карл написал симфонию.

Во сне Карл рассказал мне, что написал ее, находясь под сильнейшим впечатлением от прочитанного недавно романа. Главное действующее лицо в романе отсутствовало. Его роль исполняла кружка Эсмарха.

В руках у Карла я увидел клизму в виде стеклянного сосуда и трубки с наконечником для ввода в заднепроходное отверстие. И в то же время это был резиновый клаксон, который я подарил Карлу на день рождения.

Потом в руках Карла очутилась книга большого формата. Я понял, что он держит 44 том Большой Советской энциклопедии, которым я в свое время огрел по голове своего бывшего партнера по преступному бизнесу.

Карл открыл книгу и начал читать вслух. Оказалось, что это и есть тот роман о клизме.

Роман был страшно толстый, и на каждой странице автор писал о клизмах. Только и только о клизмах. О травяных, молочных, спиртовых, нашатырных, масляных и даже о клизмах с настоем из можжевеловых ягод.

В какой-то момент мне показалось, что я сам сижу в клозете, а передо мной огромный экран. Я пялюсь на экран, а Карл тем временем нудным голосом читает роман о клизмах, на экране я вижу бесконечную кирпичную стену со следами от пуль и голых мужчин, которые, согнувшись, стоят лицом к стене. Руками они раздвигают ягодицы.

Звучит симфония Карла. И в то же время это гимн Советского Союза.

Появляются медсестры в зеленых халатах. С клизмами наперевес, как с винтовками. Все ждут сигнала. На возвышенное место выходит мой бывший партнер, мерзкий горбун и предатель. Он поднимает руку, отдает команду и…

И в это мгновение меня разбудил громкий выстрел.

Я лежал с закрытыми глазами и думал. Не было никаких сомнений: стреляли из мушкета, это я понял сразу.

Карл этого сделать не мог. Он в Москве.

Все вещи он забрал с собой. Да и вещей-то у него – раз-два и обчелся: как и я, он любит путешествовать налегке.

О мушкете Карл не сказал мне ни слова. Наверно, отдал его Беттине. Или Аделаиде. Даже, скорее, Аделаиде. А та, вместо того, чтобы отвезти раритет антиквару в Зальцбург, решила поупражняться в стрельбе. Может, даже она кого-то и подстрелила. Может, ту же Беттину… С нее станется. Увидела в Беттине соперницу. И пальнула сдуру.

Впрочем, черт их там разберет, кто в кого стрелял!

Мне было не до долгих размышлений: надо было успеть улизнуть из отеля до прибытия полиции. Чем реже представители власти видят мою рожу и мои документы, тем лучше.

Я быстро оделся, побросал вещи в чемодан и, минуя лифт, спустился по лестнице на нулевой этаж. Перед конторкой администратора я круто свернул к двери, ведущей через двор к парковке, бросил чемодан на заднее сиденье чудесного автомобиля без верха и вернулся назад.

Лучезарно улыбнувшись администраторше, я отдал ей ключ и попросил оставить номер за мной. Неотложные дела вынуждают меня срочно выехать в Мюнхен. Свой мюнхенский адрес я сообщу позже: это для тех, кто, возможно, будет обо мне справляться. Милый разговор я завершил щедрыми чаевыми.

В холле сидел усатый черноволосый мужчина, которого я прежде встречал за завтраком на открытой веранде, одет он был не как праздный турист или отдыхающий, а как государственный служащий. Мужчина посмотрел на меня сонными глазами, словно глядел сквозь меня, рассеянно похлопал пушистыми ресницами и вернулся к чтению газеты, которую держал, кажется, верх ногами.

Помимо мужчины в холле находилась женщина с серым, очень не красивым лицом, которая посмотрела на меня чрезвычайно внимательно.

Но, в общем, все было спокойно, и, как это ни странно, ничто не говорило о том, что несколько минут назад в отеле прогремел выстрел.

Тем не менее, это никак не повлияло на мое решение как можно быстрее покинуть отель.

Я заехал в прокатную контору и обменял музейный кабриолет на «Ягуар» с автоматической коробкой передач. Пока ехал в проклятом авто без верха, промок до нитки. Дождь лил как из ведра.

Если подхвачу простуду, Карлу не жить, решил я.

За клаксон, который я отвинтил и на день рождения подарил Карлу, с меня содрали двести евро.