Наталья Туманцева : Маша и ее медведи

Посвящается человеку, коснувшемуся меня словом

Вначале было слово.
Запустившее странный, необъяснимый с точки зрения моего гераниево-бисквитно-мыльного параллелепипеда бытия, шлейф метаморфоз.
Нет, плакать я умела и раньше. Если правильно нажимать на кнопку под ангоровой шерстью, то я послушно плачу. Или послушно смеюсь. Кнопка одна. Программа запуска не менялась пару десятков лет.
Если еще дополнительные кнопки. Я умею:
а) задыхающийся шепот
б) тихий смех
в) стон обычный, протяжный
г) стон короткий, повторяющийся
д) вскрик
е) особый такой благодарный шепот
ж) смущенное бормотание.
Правильные кнопки выучить нетрудно. Стандартный набор.
Иногда смех был похож как две капли дистиллята на плач. Какой-то сбой в системе.

Вы всегда моете руки после того, как возвращаетесь с улицы домой? Я – всегда.

Кукольный домик в детстве был моей любимой игрушкой. Ни у кого не было такого красивого – заграничного, яркого – кукольного домика. Я наполняла его красивыми вещами – бусинками, кружевами, фотографией Марины Влади, флаконом от духов «Может быть», плотно скатанной в шарик шуршащей фольгой от конфет, пластырем от маленькой, быстро зажившей царапины на локте, серыми перышками подобранного, но не спасенного воробья, песочными часами с тонкой талией.
Он и сейчас у меня есть, кукольный домик. Наполнен все тем же приятным, без-ценным мусором, аккуратно разложенным по полкам шкафов. На многих вещах так и не сорваны ценники. Знаете, коробки для обуви из прозрачного пластика – очень удобны. Сквозь них видно, что находится внутри, и поэтому все нужное сразу находится. Вы не знали, что такие бывают? Обязательно воспользуйтесь. А пятна от красного вина отлично выводятся, если их сразу посыпать крупной солью. Много соли.
У меня аккуратный мир. Сохраняй порядок и он сохранит тебя…

А тут раз – и слово. А потом все больше и больше разных слов. Нелепых, трудных в написании лексем – непрочитанных памятью иероглифов. Или наоборот – едких, как пот, матов, неуклюжих, как слово «ебаться».
Я такие слова, если они появляются, выношу на балкон, а потом – в мусорный ящик. Ранним утром. Или поздно вечером. Чтоб не видели соседи.

Или прозрачных, серпантинных слов, изысканных, как грезы курильщика опиума.
Я ничего не знаю про опиум. Все подсказывает Вертинский.
Маникюр – идеальный. Руки – лицо женщины.
Золото – пошло. Надо, чтоб все было живое. Когда-то. Кожа питона.
А еще лучше – каракуль. Вы знаете, что лучший каракуль – из меха еще нерожденных ягнят.
Ну и что, что он меня никогда не увидит?
Мне идет мех нерожденных.
Бывает, будто за стенкой слышишь обрывки слов, понимаешь, что обсуждают бытовые, обыденные нужды, а слова складываются в тревожные знаки:

«… решили в кино пойти — время убить ____УБИТЬ»
«… не знаю, я в себе уверена, как женщина, как человек – не очень, а как женщина – уверена ______В СЕБЕ»
«хороший муж у нее, не жадный, одевает ее как куклу_____КУКЛУ».

И вообще – были только слова.
У вас так бывает, что кажется, будто все слова – только тебе? Будто ты одна во всей Вселенной понимаешь этот язык? У меня – есть.
Знаешь – пошлый, никчемный, трусливый, знаешь – позер, знаешь – фигляр, занимающийся постыдным. Знаешь законы жанра. Видишь «другие» его слова, простые, такие ты слышала сегодня в метро.
Знаешь, что он сегодня ругался с женой, потому что она не постирала его теплые носки. И опять оставила волосы в умывальнике. И забыла купить горчицу. А ведь он ей напоминал.
Знаешь механизм, но каждый раз чудо. Как в фокусе с монеткой.
а) восклицание, выражающее восторг
б) особый благодарный шепот
Я умная.
Не надо мне, не надо, как Бениславская. Глупая баба, вздорная.
А каждый раз, читая его слова, — будто тебя раскладывает на атомы и собирает сызнова. Будто до этих слов и тебя-то не было. Будто он – творец – придумал все. И тебя в том числе. И нет для тебя настоящего существования помимо чтения этих слов. Перестанешь читать – и опять: кукольный домик, перышки, портрет Влади.

Шла Маша по шоссе и сосала сушку.
А потом Маша, чистенькая послушная Маша пошла в лес, в тайгу, а там медведи.
В сторожке. Трое. И старший медведь говорит, что это правильно. И ты моешь им чашки, стелишь им постель, задыхаешься под жаркой тушей, понимая, что главное – чего тебе не хватало в кукольном домике – это звериного запаха.
Есть такое слово. Когда оно вовремя сказано, то Маша знает, что правильно — выпустить на волю своих медведей. Впустить в себя медведей. Отдаться медведям.
Что может быть более естественным для Маши? Той, которая – из кукольного домика.
А пятна от крови – сразу под холодную воду. Так они лучше отстирываются. Не успевает свернуться белок.
Тотем.
Когда-то было что-то похожее. На бумаге.
Что может быть естественнее для женщины, чем отдаться медведям?
Когда-то ты назовешь меня по имени.
Вы ничего не знаете про «никогда». Я вам скажу. Никогда — это 000000010001001000000101010100010001010100000000100000