ozzy1957 : Собачья радость. Часть 4

Собачья радость. Часть 4


И снова кабинет. Филипп Филиппович неподвижно сидит в кресле, взгляд рассеян, лицо задумчивое. В кабинет врывается Иван Арнольдович.
- Филипп Филиппович, Шариков меня уже достал! Посадите его под замок!
- Мне что, в клинике карцер устраивать?
- Его надо забирать из клиники, он перетрахал половину женского персонала, а сегодня две дуры передрались из-за этого гиббона. И чем он их только берет?
- Ну, чем берет понятно – он чувствует, чего хотят женщины, носом, конечно. А вот куда забирать?
- К нам!
- К нам? Вы с ума сошли! Куда?
- В гараже есть душ, туалет и складская комната. Поставим туда кровать и телевизор, к тому же, дверь в гараж можно закрывать с внешней стороны.
- Ну, не знаю, не знаю!
- Филипп Филиппович, вы полагаете, что этот «Псина сапиенс» понимает людей по запаху, а он обхамил уже всех остальных, с кем столкнулся в клинике. Может быть, вы знаете почему?
- Знаю - по той же причине! Он чувствует – кто как к нему относятся!
- Я к нему хорошо отношусь, а он хамит даже мне!
- Ну, наверное, на уровне запахов, есть разница, между – хотеть относиться и действительно относиться.
- Филипп Филиппович, я удивляюсь вашему спокойствию! Возможно, для вас Шариков – открытая книга, а для меня он – свинья в мешке! Я ничего не понимаю!
- Кот в мешке. Успокойтесь, Иван Арнольдович, я тоже многое не понимаю. Вот посмотрите: на томограмме отчетливо видно, что мозг собаки остался целым, в окружении человеческой надстройки, ну, скажем, как желток в яйце, - профессор подвинул пухлую папку к доктору. Мозг собаки покрыт защитной оболочкой, а синапсы человеческого мозга лишь касаются мозга собаки, не проникая в него.
- Мозг собаки, - продолжал далее профессор, - контролирует, по сути, только обоняние и половые функции, все остальное контролирует человеческая надстройка. Кроме того, имеются две иммунных системы, причем собачья заблокирована и включается только в случае повреждений организма – отсюда и быстрая регенерация.
- Ваше предположение о том, что этот наш симбионт – оборотень, в некотором смысле верно, - продолжал дальше профессор, - Возможно, легенды об оборотнях - не просто легенды. Возможно, какой-то средневековый алхимик, с помощью сита и кухонного ножа, проделывал подобные опыты над собаками или волками.
- И что, они, в самом деле, могли перекидываться в волков?
- Не совсем. Понимаете, Иван Арнольдович, если долбануть чем-нибудь сильным по человеческому мозгу, ну например, вытяжкой из мухоморов, то контроль перейдет к мозгу волка, при этом монстр поведет себя как волк.
- И у него вырастет шерсть на ушах, отрастут клыки и когти?
- Ну, это вряд ли. Иммунная система человека не позволит разгуляться второй иммунной системе, разве что в случае сильных, критических повреждений.
- Тем более, я не понимаю вашего спокойствия, когда по клинике разгуливает монстр, который к тому же ворует спирт и ведет себя по-свински.
- Спирт действует на мозг целиком, поэтому он ведет себя не как монстр, а как обычная пьяная человеческая свинья. Меня угнетает другое – пять недель обследований, опытов и экспериментов, а мы и ни на йоту не приблизились к пониманию природы его человеческой памяти. Мистика какая-то! Послушайте, Иван Арнольдович, учитывая ваши разнообразные скрытые таланты, вы, случайно, не сделали ему электронную накачку памяти, ну, типа «Косильщика лужаек»?
- Вам бы всё шутить, Филипп Филиппович? Я тут совсем ни при чём. Может, он черпает информацию прямо из космоса через астрал.
- Точно, Иван Арнольдович, вам исключительно повезло – вам удалось захватить резидента марсианской разведки внедренного на нашу планету под видом собаки и он всё ещё остается на связи, типа, «Юстас - Шариксу».
- Я с вами серьезно, а вы…
- Если серьезно, то Альбина уезжает послезавтра – готовьте гараж.


5


Столовая, обед, за столом профессор, доктор и Шариков.
- Нет, нет и нет! - настойчиво заговорил доктор, - Извольте взять вилку, и не вытирайте руки об скатерть - для этого существуют салфетки.
- Ну, чтоб, вас, - забурчал недовольно Шариков.
- Благодарю вас, Иван Арнольдович, - ласково сказал Филипп Филиппович, - А то мне уже надоело делать замечания.
- Я еще водочки выпью?! - заявил Шариков вопросительно.
- А не будет ли вам? - осведомился доктор, - Вы в последнее время слишком налегаете на водку.
- А вам жалко? - осведомился Шариков и глянул исподлобья.
- Вы и без водки держите себя неприлично.
Дерзкое выражение загорелось в глазах Шарикова:
- Да что вы все… Тут не плевать. То не бери. Туда не ходи... Что уж это на самом-то деле?
- Шариков, зачем вы сломали чучело филина? И вообще, что вам понадобилось у меня в кабинете? - спросил профессор.
- Книжку взял почитать.
- И что же вы сейчас читаете?
- Переписку Энгельса с этим ... Как его - дьявола - с Каутским.
Профессор поперхнулся и закашлялся.
- Я же говорил, давно надо было выбросить этот хлам. Или вы купили это для украшения интерьера? - с усмешкой сказал доктор.
- Не надо ничего выбрасывать – сейчас это хлам, а пройдет время - это будет библиографическая редкость. Это же полное собрание сочинений! И не покупал я вовсе, а был награжден, как лучший парторг сети поликлиник.
- Постойте, парторг - это же партийный организатор! Вы состояли в партии – интересно, в какой?
- Это сейчас партий до хрена, а тогда была одна – коммунистическая!
- Вы - в коммунистической? А как же все это? - доктор обвел рукой комнату, - Клиника? Неужто, «Золото партии»? – спросил доктор, понижая голос.
- Какое, к собачьим чертям, «Золото партии», просто я всегда был умным!
Пока шел этот диалог, Шариков, довольный тем, что его оставили в покое, успел налить из графина рюмку водки и выпить. Глаза его пьяно заблестели. Ему было скучно, он лениво смотрел в окно. Вдруг он подскочил и с криками подбежал к окну.
- Сволочь, котяра! Он, паскуда! Тот самый!
- Шариков, прекратите, сядьте, - профессор в сердцах сорвал салфетку и бросил ее на стол.
Шариков нехотя вернулся за стол и демонстративно налил себе водки, залпом выпил рюмку и только после этого сел.
- Не далее, как позавчера, - заговорил профессор, - вы устроили дикую погоню за случайно забредшим котом, загнали кота в ванную, учинили там битву с котом, отломили кран, от чего случился настоящий потоп.
Шариков молчал.
- Шариков, скажите мне, пожалуйста, - поддержал доктор, - Сколько времени вы ещё будете гоняться за котами? Стыдитесь! Ведь это же безобразие! Дикость!
- Да пошел ты …, тихо, но отчетливо буркнул Шариков.
- Не смейте хамить, как быдло подзаборное. Вы не на помойке!
- Ах, простите, господин Виконт, университетов мы не кончали.
Профессор закашлялся, пытаясь скрыть смех.
- Он и до моего кабинета добрался, это что же, замки теперь в комнатах ставить?
- Знаете, Шариков, - отозвался профессор, - Я положительно не видал более наглого существа, чем вы, и, боюсь, вас придется посадить под замок.
Шариков присмирел.
Доктор же немного успокоился и обнаружил склонность к деятельности.
- Ну-с, что же мы с вами предпримем сегодня вечером? - осведомился он у Шарикова.
Тот поморгал глазами, ответил: - В цирк пойдем, лучше всего.
- Нет, нет. Только не в цирк – сегодня там Куклачев!
- Тогда сходите в театр, - сказал профессор.
- Лучше в варьете, - вставил Шариков.
- А вам не всё равно, лишь бы буфет в антракте работал? - вставил доктор.
- Ну-с и отлично. Театр так театр. Иван Арнольдович, покорнейше вас прошу, только пива Шарикову не предлагать.


******


Столовая. Поздняя ночь. Свет погашен. Профессор и доктор при свечах сидят за одним концом стола, напротив друг друга. Между ними на столе рядом с пухлой папкой стоят початая бутылка коньяку, блюдечко с лимоном и сигарный ящик.
- Филипп Филиппович, я вам говорю! - страстно воскликнул доктор и продолжал уже шепотом, - Ведь это - единственный выход.
- И не соблазняйте, даже и не говорите, - и слушать не буду!
- Филипп Филиппович, эх ... - горестно воскликнул доктор, - Сколько же нам ещё придется ждать, пока удастся из этого хулигана сделать человека? Мне уже осточертел этот питекантроп. Еще бы! Одни коты чего стоят! Человек с собачьим сердцем.
- О нет, нет, - протяжно ответил Филипп Филиппович, - вы, Иван Арнольдович, делаете крупнейшую ошибку, ради бога не клевещите на пса. Коты - это временно... Это вопрос дисциплины и двух-трех недель. Уверяю вас. Ещё какой-нибудь месяц, и он перестанет на них кидаться. Наследственность тут ни при чём или почти ни при чём. Вопрос в том – сможет ли Шариков стать человеком? А именно, появится ли у него совесть. Совесть, или иначе подсознательный самоконтроль, развивается воспитанием и средой.
- Но бывают же бессовестные люди, или люди, потерявшие совесть, - возразил доктор.
- Бывают, но я сейчас не об них. Все они плохо кончают! Понимаете, Шариков, почти мгновенно, по человеческим меркам, получил сознание, а подсознание - нет! Этике и Морали пока негде селиться. Конечно, умному человеку иногда приходится поступать против совести. А Шариков берет от жизни то, что ему хочется, не задумываясь о последствиях. Вот недавно, он спер у меня серебряный портсигар, а когда я его спросил, он мне нагло заявил, что он, мол, проживает в доме не один.
- Вообще-то, это не он, - смущенно проговорил доктор, - Это я взял, хотел, проверить, как на него действует серебро, вот и положил ему в карман пальто.
- Ну и как – действует?
- Нет! Я за ним наблюдал. Вынул, повертел в руках и спрятал обратно. А вечером он вернулся с какой-то крашеной шлюхой и пытался провести ее в гараж. При этом он был настолько пьян, что пытался меня уверить, что это его сестра из Твери. Кричал, что имеет право принимать у себя не только братьев и сестер, но и товарищей. Я, признаюсь, не сдержался, сказал ему, что его товарищи рыщут в Тамбовских лесах. Шариков полез драться, пришлось поставить его на место. И пока шла потасовка, шлюха смылась, прихватив хрустальную пепельницу со столика в прихожей. Я потом проверил карманы пальто Шарикова – портсигара уже не было.
- Ладно, черт с ним, с портсигаром. Не расстраивайтесь, Иван Арнольдович, отрицательный результат эксперимента – тоже результат.
Разлили коньяк по рюмкам. Выпили.
- Иван Арнольдович, как по-вашему, я, кроме гинекологии, понимаю что-либо в анатомии и физиологии? Как ваше мнение?
- Филипп Филиппович, что вы спрашиваете! - с большим чувством ответил доктор и развел руками.
- Ну, хорошо. Без ложной скромности. Я тоже полагаю, что в этом деле я не самый последний человек в Москве. Так что можете мне поверить, можете ни у кого больше и не спрашивать. Так и сошлитесь на меня, скажите, Преображенский сказал. Так вот, как профессор и православный атеист, я смело могу утверждать, что и святая вода на него тоже не подействует.
- Послушайте, Филипп Филиппович, я уже не хочу никакой Нобелевской премии. Далась вам эта генетическая память. Давайте вернем ему собачий образ! Вы ведь говорили, что при определенных обстоятельствах, он может обратно перекинуться в собаку, ну, при сильных повреждениях и подавленном человеческом мозге.
- Как это вы себе представляете – отделать Шарикова бензопилой, предварительно накормив мухоморами?
- Не знаю, я облазил весь Интернет – мухоморов в продаже нет. Есть только Голландские галлюциногенные грибочки – они не подойдут?
- Думаю, что нет.
Профессор вновь разлил коньяк и закурил новую сигару.
- Ели рассуждать теоретически, я повторяю, чисто теоретически - начал задумчиво профессор, - То вместо мухоморов можно использовать ударную дозу коктейля фенобарбитала с перидолом. А что касается иммунной системы человека, то можно воспользоваться помощью вирусов, например – Гепатита А.
- Лучше – Гепатита Ц, чтоб наверняка!
- Ну-ну, не будьте таким кровожадным!
Вновь разлили коньяк, но выпить не успели. Хлопнула входная дверь, и послышался голос Шарикова. Полиграф Полиграфович пьяно, во весь голос, пел, - Не признаете вы моё родство, а я ваш брат – я человек! Я рос в трущобах городских ….
Хлопнула дверь гаража, голос Шарикова смолк.
- У-у, явился – нехороший человек! - доктора аж передёрнуло.


******


В холле двое – Шариков и Елена. Шариков в кожаной куртке – косухе, кожаных штанах и в ковбойских полусапожках из крокодиловой кожи. На Елене - наряд горничной. Шариков, зажав Елену в углу холла, одной рукой тискал ее за грудь, другой рукой пытался залезть под юбку. Елена вяло отбиваясь, жеманно корила Шарикова.
- Не здесь, Полиграф Полиграфович. Нас могут увидеть.
В холл вошел доктор. Елена резко оттолкнула Шарикова и дала ему пощечину.
- Нахал! Пьяный Барбос!
Глаза доктора налились кровью. Он подскочил к Шарикову, схватил его за грудки и с силой встряхнул. Шариков попытался высвободиться, а когда это ему не удалось, он извернулся и тяпнул доктора за большой палец левой руки.
- Пес шелудивый! – доктор, ухватив правой рукой Шарикова за шиворот и слегка приподняв, шибанул его через весь холл. Шариков действительно был сильно пьян и, еле-еле удержавшись на ногах, приземлился на диван. Попытался встать, но, передумав, остался на нём сидеть.
- Леночка, идите к себе, я с ним сам разберусь!
Леночка, натурально рыдая, выбежала из холла. С другого конца холла вошел Профессор.
- Приставал, гад, к Елене, хватал за всякое, - сказал доктор, указывая на Шарикова.
- У вас рука в крови, - сказал профессор.
Доктор посмотрел на руку:- Прокусил палец, собака!
- Надо обработать руку антисептиком, только генетического заражения нам ко всему не хватает, - сказал профессор.
- А, ерунда. Он уже не раз меня кусал, и ничего, - доктор достал носовой платок и, обернув окровавленный палец, двинулся к Шарикову.
- Шариков, вы хоть соображаете, что творите?
- А что, вам всем можно, а мне нельзя?
- Шариков, вы переходите все мыслимые границы!
- Только вот не надо этой фамильярности, Борменталь. Я этого не потерплю! Извольте называть меня по имени отчеству!
- Порнограф Порнографович, убирайтесь к себе, проспитесь, утром поговорим.
Не разобрав спьяну, как его назвали, но довольный тем, что его назвали по имени отчеству, Шариков окончательно обнаглел.
- Куда это, в гараж? Не пойду! В доме есть пустующие комнаты, а человек должен ютиться на койке в гараже. Вот вам! – и Шариков показал кукиш.
- Это он наметился на Альбинину спальню, - доктор повернулся к профессору,- Филипп Филиппович, что-то еще случилось? Хотя, судя по его прикиду, он спер у вас деньги!
- Да, и весьма крупную сумму, но это ещё не всё,- повернувшись к доктору, профессор продолжил, - Сегодня днем в клинику заходил мой бывший пациент, интеллигентнейший и милейший, между прочим, человек, хоть и работает в органах. Так вот, он принес мне анонимку, поступившую к ним, в которой некто сообщает, что доктор Борменталь организовал на складе клиники подпольную фабрику по производству и реализации суррогатной водки и настойки боярышника. Почерк мне незнаком, но стиль изложения Шариковский. Мой пациент понимает, что пока мы платим и налоги, и взятки, никакой опасности для нас анонимка не представляет, а принес он её из уважения ко мне, чтобы предупредить, что у нас в клинике завелась паршивая собака. Я поблагодарил его и сказал, что догадываюсь кто это.
- Шариков, что вы на это скажете?
Шариков не слушал профессора, он разговаривал сам с собой:
- Да я на них иск подам! Я им покажу! Они ещё у меня соплями умоются, - шипел Шариков. Его мутный взгляд зацепился, за какую-то точку на ковре.
- А вот самое главное, - сейчас звонила Зинаида Петровна: в клинику приходил участковый, разыскивал человека, по описанию похожего на Шарикова. Утром, неизвестный гражданин, в кожаной куртке и кожаных штанах, недалеко от нашей клиники, напал на человека, работника столовой. Человек этот, видать, в прошлом, бывший зек, на голову выше и вдвое больше по габаритам гражданина в коже. Однако гражданин сбил его с ног, жестоко избил и сломал челюсть, после чего скрылся. Прохожие вызвали скорую, те милицию. Одна свидетельница этой дикой сцены, уборщица нашей клиники, дура-баба, признала вроде бы в нём нашего пациента.
- Зиночка, молодец, быстро сообразила: да, мол, был у нас похожий пациент с вялотекущей шизофренией. Однако, излечившись, выписался неделю тому назад и уехал к себе домой. Участковый усомнился, в том, что наш пациент излечился, и в том, что уехал – так что следует ожидать повторных визитов.
- Я хотел не придать этому значение, меня смутила кожаная одежда, однако мне теперь совершенно ясно – это был Шариков.
- Шариков, зачем вы избили повара?
Шариков ничего не ответил, он уже спал.
- Шариков, Шариков - ты сам меня заставил, видит бог - я не хотел! Иван Арнольдович, я так подозреваю, вы, втихую, уже собрали все необходимые компоненты для «лечения» Шарика?
- Филипп Филиппович, откуда вы знаете? Да, все готово! Но ведь теперь его будут искать! Пусть забирают – и дело с концом.
- Как человек, Шарик обречен! Что его ждет? В лучшем случае - психушка! Я не хочу брать на свою совесть такой грех!
- А вдруг кто-нибудь видел, как он входил в дом?
- Скажем, что заходил попрощаться, перед отъездом на родину, как ее – в Киргизию.
- В Туркмению.
- Без разницы. Давайте отнесем его в гараж, свяжем и покончим с этим делом!
- У Альбины в спальне есть наручники.
- Тащите наручники, потом вернем!


Эпилог


У гаража профессора Преображенского возле своей будки на цепи сидел большой пёс и чесал ухо задней лапой. Перед ним лежала пустая миска.
«Скоро приедет мой господин, принесёт колбасы, погладит, поговорит со мной», - подумал пёс, зевнул, улегся рядом с миской и отчетливо, вслух, произнес: - Вот оно счастье, вот она настоящая собачья радость.


После эпилога


Ночь. Особняк профессора Преображенского. Возле гаража на цепи сидит дворовый пёс, Шарик. Он неотрывно смотрит на полную Луну, которая начала восходить над деревьями. Открылась дверь, из гаража вышел голый доктор Бормонталь. Пёс поднялся, гремя цепью, подбежал к доктору и, поскуливая и, стал тереться об его ноги. Доктор потрепал пса по загривку.
- Полная луна, господин, - сказал по-человечьи Шарик и, заискивающе заглядывая доктору в глаза, спросил, - Господин, ведь, возьмёт меня сегодня с собой?
Доктор расстегнул застёжку ошейника, цепь со звоном упала на землю. Пес радостно запрыгал вокруг доктора. Доктор перевел взгляд на Луну, напрягся, содрогнулся всем телом, с его телом начала происходить трансформация.
Через минуту возле гаража на задних лапах стояла огромная чёрная собака, вервольф. Шарик чуть в отдалении с трепетом и восхищением смотрел на преобразившегося доктора.
- У-у-у-у-у-у-у-у! – завыл вервольф на Луну.
- У-у-у-у-у-гу-гуг-гуу! – завыл Шарик и… проснулся.


Конец.