arc : Дети андеграунда (2 часть)

Ларек.

Пройдя два квартала, я увидел ларек. Да, это был он, маленький оазис жизни посреди огромного мегаполиса. Мир, где наполненный стакан есть мерило твоей гениальности, а бутылка, бездонным сосудом иллюзий и несбывшихся мечтаний.
Я взял бутылку водки, два стаканчика, плавленый сырок «Дружба» и пачку «Мальборо». Удивительные сигареты. Реклама сделала их символом целого поколения неудачников, обросших щетиной и потерявших свою Родину. Многие из них обзавелись баблосом и модными барышнями. Но стали они от этого счастливее? Я не знаю, и не хочу знать.
Рядом находилась лавка, за которой сидел на вид очень странный старичок, он сразу привлек мое внимание. В нем было что-то благородное, возвышенное. Приличный, слегка помятый костюм, книги по литературе и треснутая линза в оправе придавали ему удивительный шарм.

- Простите, вы не откажетесь со мной разделить эту скромную трапезу? – обратился я к нему.

- Да, да, конечно. Прошу вас, присаживайтесь.

На лавке мгновенно появилась газета и маленький томик стихов античных поэтов. Это было удивительно.

Задумавшись, глядя на порезанный сырок, водку, разлитую по стаканчикам и пачку сигарет «Мальборо», мой собеседник неожиданно сказал:

- Ab ovo usque ad mala.

- Что вы говорите? – я сделал вид, что не услышал фразу, честно говоря, она меня сбила с толку.

- Ах да, позвольте представиться, Цицерон, в прошлой жизни преподаватель философии и истории. Это латынь, переводится приблизительно так, «От яиц до яблок». Обед у древних римлян обычно начинался с яйца и заканчивался фруктами. Своего рода пожелание приятного аппетита.

Господи, мы еще не выпили, а чудеса уже начинаются. В очередной раз я нарвался на явного чудака, наделенного феноменальными знаниями и потрясающей эрудицией. Просто библиотека мудрости.

- Цицерон, давайте выпьем, утро для меня оказалось слишком тяжелым. Мне нужно укрепить свой дух и свое здоровье. Я думаю, вам это тоже не помешает.

Пропустив по одной, мы как-то сразу расслабились, закурили сигареты, и стали смотреть на мир глазами Блаженного Августина, полными добра и умиления. Философские беседы скрашивали наше общение.

- А я, Цицерон, писатель. Жалкий графоман, редакторы меня призирают, потому что пишу с ошибками.

- Мой друг, многие великие люди не знали грамматики. Однажды римскому императору Сигизмунду, в Констанцком соборе, сделали замечание, что, употребив слово schisma в женском роде, он нарушил латинскую грамматику. На что император ответил: «Ego sum rex Romanus et supra grammaticos». Можно перевести примерно так, «Я римский император и я выше грамматиков». Мудрость его слов подтверждается временем и самой жизнью.

- Мудрость сильных и смелых людей ушла навсегда. Нас окружают одни ничтожества. Мы поражены проказой, которая называется цивилизация. Как быстро, мой друг Цицерон, мы научились прощаться со своими наивными мечтами в угоду жажды власти и имущества, в мире, который имеет тенденцию пожирать все, что стоит на его пути ради достижения своей цели. Все хрупкое, остается беззащитным, и погибает в этой алчной стихии, возведенной сегодня в ранг божества.

- А вы, писатель - философ, – старик поднял стаканчик, - Nunc est bibendum
(Теперь надо пить). Ваше здоровье!

Алкоголь медленно растекался по всему телу. Было ощущение легкости и комфорта. Старичок как-то оживился, взбодрился. Он приготовился читать мне лекцию по истории. В принципе, я никуда не спешу. Можно и послушать. Устроившись поудобней, я расслабился. Профессора понесло.

- «Вавилон – врата богов! И на челе ее написано имя: тайна, Вавилон великий, мать блудницам и мерзостям земным» (Откр. 17:5)».
Единственная страна, которая могла сравниться могуществом с современной цивилизацией - это Вавилон. На протяжении многих веков шла борьба за мировое господство. Внешне, эта борьба шла за политическое и экономическое лидерство, именно так ее и рассматривали многие историки. Но если мы взглянем на эту проблему глубже, то перед нами раскроются механизмы и причины этого противостояния, заключавшегося, на самом деле, в борьбе за умы людей, за власть в духовно-религиозном аспекте. Победа в этом противостоянии гарантировала и победу военно-политическую, ибо идеологически подчиненный враг всегда становится рабом. Именно Вавилон впервые в мировой истории, на самой ее заре, поставил себе задачу стать центром, столицей этого мира, его духовным вождем.
Я мыслитель. Я всю жизнь ищу ответ на простой вопрос. Почему люди сознательно становятся рабами, терпят унижение, покорно выполняя волю других людей, других народов?
Вавилон, первая цивилизация, которая открыто провозгласила религию, в основе которой лежал вызов истинному Богу. Наиболее яркий эпизод описан в библии, где говорится о строительстве Вавилонской башни, которая должна была закончить огромный комплекс храмов-зиккуратов.
«На всей земле был один язык и одно наречие. Двинувшись с востока, люди нашли в земле Сеннаар равнину и поселились там. И сказали друг другу: наделаем кирпичей и обожжем огнем. И стали у них кирпичи вместо камней, а земляная смола вместо извести. И сказали они: построим себе город и башню, высотою до небес; и сделаем себе имя, прежде, нежели рассеемся по лицу всей земли» (Быт. 11:1—4).
Это была первая большая победа, когда целые народы добровольно становились рабами и приносили себя в жертву ради определенной цели - найти новую достойную жизнь, новую религию, которая даст им возможность хоть на миг стать равными богам.

Я перебил столь интересную лекцию моего учителя, мне нужно было поменять позу, нога затекла.

- Простите, Цицерон. Вы одержимы прошлым, неужели вы думаете, что во всех наших проблемах виноват Вавилон? Чем вас пугает Зиккурат?

Профессор посмотрел на меня злобно, он не привык к тому, что его так грубо перебивают. Закурив новую сигарету, подумав немножко, он продолжил.

- Зиккурат представлял собой огромную постройку, состоящую из нескольких башен, как правило, от 4 до 7, располагавшихся одна на одной, пропорционально уменьшавшихся кверху. Между вершиной нижней башни и основанием были разбиты террасы с прекрасными садами. На вершине всей постройки высилось святилище, к которому вела огромная лестница, начинавшаяся внизу и имевшая несколько боковых ответвлений.
Этот верхний храм посвящался какому-либо божеству, которое считалось покровителем данного города. Сами башни были покрашены в разные цвета: нижняя, как правило, была черной, вторая — красного цвета, выше — белого цвета, еще выше — голубая и т. д. Верхнюю башню часто венчал золотой купол, который был виден за много километров от города. Издали это зрелище было поистине сказочным.
Зиккурат представлял собой нечто большее, чем просто храм, он являлся связующим звеном между небом и землей, а также местом, куда являлся якобы сам бог, объявляя людям свою волю через жрецов. Там же происходило и «священное» бракосочетание царя и жрицы, все это сопровождалось оргией, заключенной в «возвышенную» философию.
Ночью, это было местом астрологических действ, а также местом, где проходили сатанинские обряды. Именно в верхних храмах была создана астрология, связывающая людей с бездной. Имя ее создателя Саабен-бен-Аареса.

Профессор достал еще одну сигарету. Покрутил в руках, бросил. Его что-то мучило очень сильно. Неожиданно его тело вытянулось, он поднял голову и стал смотреть на небо.

- С болью Христос взирал, как люди упорно сооружали башню, которая должна была стать центром поклонения лжебогам, иными словами – это был эшафот, на который они шли, принося в жертву самое дорогое, что у них есть – это свобода. Ибо та религия, которую они так отстаивали и насаждали, должна была привести их к деградации и гибели. Но самонадеянные, одурманенные своей мечтой строители не задумывались над этим, и, наконец, закончили величественную постройку, поражавшую красотой и размахом 1500 лет.
Вавилон давно сделал нас рабами, бесправными людьми, попавшими в зависимость от государства. Беспощадная эксплуатация разрушает нашу личность, лишает надежды, подчиняет всех своей воле. Это чувство безысходности, близкого конца разрушает меня изнутри, загоняет в состояние меланхолии и депрессии. The blue devils - Дьявольская тоска.

Меня потрясли его слова. Как может человек, обладающий такими знаниями, быть невостребованным в этой стране. Мне становилось страшно за наше будущее. Что нас ждет?

Я встал, попрощался с Цицероном, и пошел в свою маленькую квартирку, где меня ждала недописанная пьеса для молодежного театра.