Николай Зубец : Сын Мороз

В химическом НИИ мужиков маловато, и на новогоднем детском утреннике всегда проблема с Дедушкой Морозом. Снегурочек хватает – сотрудницы идут охотно. В Деды никто не рвётся. Упрашивают, пристают – проблема, в общем. Ко мне неоднократно подходили, но я держался – разок уступишь, и пойдёт. Действительно, обычно отдувались, кто раз поддался.

Всё ж как-то отвертелся один из записных Морозов, отрёкся наотрез. Да, слишком долго он ходил в Дедах. Ещё мой сын, когда совсем был карапузом, у ёлки с трепетом ему стишочки лепетал. Но перерос сынок тот милый возраст, уже предпочитает вечера, давно ему подарка не положено – заканчивает школу.

И здесь опять уж с новой силой ко мне пристали. Стыдили тем, что сын сполна весь сервис получил – пришла пора отдать свой долг. И я не устоял... Нет, Боже упаси, не согласился прямо, нет, но плохо среагировал, когда стремительно мне затолкали в руки истёртые от времени листки речей Мороза. Ещё надеялся, что отверчусь, но тут вбежали и под стол молчком швырнули весь реквизит в подарочном мешке, а погодя немного, чуть приоткрыли дверь и в щелку ловко втиснули обмотанный фольгою посох – блестящий символ блистательной победы надо мной.

Страна ещё не ведала тогда рождественских каникул, и детский утренник в начале января весьма был кстати. Детишек мамы приводили не очень рано, все остальные тоже в этот день слонялись. Все зрители на утреннике, а это женщины почти на сто процентов, внимательно и умилённо разглядывают «лапочек» и охают, и ахают, и шепчутся о чём-то, лишь им понятные нюансы замечая. Затем все расползались по своим лабораториям, чаи гоняли, приставали к малышам («Ах, как мы выросли!», «А это чей такой хороший мальчик?», «Ты рассказал стишок Деду Морозу?»), а тем, кто чуть постарше, показывали даже цветные чудеса химические с лакмусом. Но вот мамашеньки оденут своих чад и гордо распрощаются, а остальные тоже не вспоминают о работе, ведут беседы, а кое-кто и выпьет, разумеется. Короче, утренник в начале января у нас любили.

А я под Новый год домой с дурацким текстом заявился, с которым скоро мне кривляться. Представить себе это не могу. Жена и сын смеялись, но меня жалели. И тут сынок:

– Пап, хочешь, я за тебя побуду Дедом?

Я это даже не принял за шутку поначалу. А, впрочем, почему? Меня уж ростом он превосходил, и голос далеко не детский – что нужно-то ещё? Сынок по-деловому уточняет, дадут ли и ему какой подарок, но понимаю – не в этом дело здесь, а будоражил возраст переходный, когда наружу рвётся безотчётно стихийный артистизм, потребность проявиться. Какие-то ансамбли с друзьями и знакомыми, бренчанье на гитаре. Уж где-то выступали. Хоть репетиции частенько у нас дома, но с конспирацией, когда мы с матерью уходим. Стыдливый и застенчивый какой-то артистизм. Забавно мне. Конечно, заменить отца на ёлке – простой и лёгкий путь «на сцену». По-моему, не вяжется с его натурой эта роль. Я, может быть, и сам отговорил бы, смутив какой-нибудь ехидной репликой, но слишком уж хотелось избежать мне личного участия, и я, наоборот, мгновенно со «Снегурочкой» по телефону всё согласовал – никто не съест его ведь.

Снегурочкина роль тогда была в руках у секретарши, ей явно нравилась. Она ещё профорг, легко могла сама себя назначить. А кто Морозом будет, ей не так уж важно.

Как только понял сын, что утверждён на роль, взял текст, одел наряд, приладил бороду, усы, прошёлся важно по квартире, изрёк приветствие, как будто перед ним детишки – отличный Дед Мороз. Когда мне дали руководящий этот ветхий документ, успел заметить, что там прописано в деталях начало процедуры, а вот конец не то уже утерян, не то импровизацию предполагает. Мне б с новоявленным Дедулей все сцены обсудить, но он уже замкнулся – я и не стал вникать. И в институте репетиций не было, чего там – ясно всё.

Настал день праздника. Коллеги мои милые давно сынка не видели и поначалу тоже как к ребёнку – «как вырос, как подрос!» Немного, конечно, смутили. Но вот он предстаёт в наряде Деда, и тотчас все сюсюканья на нет сошли – его какой-то ореол окутал сразу и отдалил. Новоявленный Дед уверенно прошёлся по лаборатории, какой-то реактив на полке переставил и незнакомым голосом, солидным, но весёлым: «А не пора ли нам на праздник поспешить?» Бабоньки и впрямь засуетились, как будто приказ получили. Тут как раз секретарша-Снегурочка впорхнула, всех позвала на представленье, Мороза мельком оглядела, сказала одобрительное что-то. Он тем же властным голосом, от которого меня смех разбирает: «Хорошо! Хорошо, внучка! Ступай к детишкам! Я буду скоро!»

Торжественность момента чуть было не подпортил шустрый внучок профессорши, возникший в дверях:

– А Дед Мороз – фальшивый!
– Ты что такое говоришь! – я было начал.
– Мы ехали сейчас и видели! Настоящий Дед Мороз на площади под ёлкой ходит! А этот фальшивый!

Но Дедушка уже собрался с духом:

– Так это ты, дружок, в окошко на меня смотрел?
– Да... я...
– Ну, и решил я сразу заскочить к тебе на праздник! На олене прискакал! Ты подойди, потрогай – я самый настоящий!

Внучок помялся и убежал.

Утренник пошёл обычным ходом. Я сильно волновался поначалу, но вижу, просто здорово всё получается. Дед Мороз явился весело и приподнято. Шумно сделали «Ёлочка, зажгись!» Дедушка легко сплясал, высоко выкидывая из-под шубы ноги в валенках. Уселся, наконец, с мешком под ёлкой, стал, одобряя, слушать писклявость сольных выступлений. И того внучка-нигилиста сам подозвал, похвалил за стишок и подарил машинку. Чего мне волноваться, наоборот – настоящую отцовскую гордость ощутил, услышав как мамаши нахваливают Деда и очень стараются понять, кто же это такой.

Снегурочка была на высоте. Порхала грациозно возле Деда и реплики свои по тексту легко и звонко выдавала. Но именно вот здесь, ведь я же знал, и обрывался этот древний текст на измусоленных листочках.


Вот Дедушкин подарочный мешок заметно истощился. Снегурочка проворно испарилась и гордо вносит новый – объёмный, интригующий. Вниманье и детишек, и мамаш, мгновенно на неё переметнулось, вернее – на мешок. С сокровищем своим проходит в дальний угол. Значительно и очень деловито. Ещё она Снегурочка как будто, но что-то в облике уже переключилось, уже не та летящая походка феи, она уже простой хозяйственный субъект, профорг и секретарь, ей надо подвести итог, висящие на ней матценности раздать. К ней сразу потянулись. Толпа, неразбериха, суматоха, короче – хап-момент.

И Дедушка Мороз вдруг странно оказался совсем-совсем один. Не до него Снегурочке. И всем уже сейчас не до него. Там – раздают! Растерянно сидит с пустым своим мешком под одинокой ёлкой в назойливом миганьи огоньков. Лишь только тот неугомонный нигилист ещё таращился издалека на Деда, надеясь всё же отыскать какой-нибудь разоблачающий изъян. Но вот и он теряет интерес и устремляется к раздаче новогодних благ. Все Деда бросили. Сидит. Ну, сколько можно?

А что же ему делать? Ведь он уже не нужен! Уйти тихонько? Конечно, под шумок оно бы получилось незаметно. Но несолидно, ведь Дед Мороз на этом празднике – король. Торжественно к детишкам подойти, изречь чего-нибудь и попрощаться? Конечно, надо так! Но только не сидеть вдали тоскливо! Сынок мой явно растерялся. Сидит и ждёт чего-то. Пацан ещё зелёный, лишь ростом вымахал. Куда задор девался? Артист, импровизируй!

Я, мимо специально проходя, шепнул: «Вставай, иди к детишкам». Шипит мне: «Отойди!» Сидит в позе мыслителя. Запарился Мороз в своём наряде, от красных щёк исходит излученье. Затравленный зверёк. Мне очень его жаль! Вот-вот, мне кажется, начнут над ним смеяться. Опять сердито очень: «Отойди!» Нелепей не придумать – затравленный, растерянный и злой сидит вдали от всех под новогодней ёлкой Дедушка Мороз! Зачем же я его подставил так! Зачем обрёк на эти муки? Ну, что мне стоило стать Дедом самому? Сплясал бы как-нибудь! И так не растерялся бы!

Но вот встаёт сынок... «Иди к детишкам!» – опять шепчу ему. Идёт, однако же, на выход... «Зачем ты так?!» У двери задержался... Молодец! Ударил звучно посохом о пол – все сразу повернулись. Он громогласно: «Детишки, милые! Пора мне уезжать! Всех с Новым годом!»

Ну, слава Богу! Я вышел вслед за ним. Снегурочка нас в коридоре догнала, ему кулёк конфет всучила. Домой шагали молча.

Мать и друзей угощал заработанными конфетами, рассказывал, что всё прошло чудесно. Да и коллеги мои весьма одобряли его выступление, никто ничего не заметил. Вот ведь как!

Я впредь не поддавался новогодним уговорам. Хватит! Да и сынок не рвался больше в Деды.