Иван Солнцев : Бег В Себя (4 часть). ИТОГ

Вечером я прохожу в сашин дом вместе с очередным удачно подошедшим местным. Стучусь в квартиру. Спустя минуту открывает девушка – без косметики, чрезмерно худая, рыжеволосая.
- Вы кто?
- Я… эм… друг Саши. Мне бы с ним поговорить.
- Друг? – смотрит на меня в упор девушка.
Я киваю. Она захлопывает дверь перед моим носом. Я понимаю, что мельком видел какой-то кавардак позади нее. И я ее не знаю. Стучусь дальше. Она грубо оскорбляет меня из-за двери и обещает сейчас же вызвать полицию. Я ухожу. Что-то не так.

Я сижу на кровати. Наташа усердно обрабатывает мой вяло стоящий член ртом. Я не могу избавиться от мыслей о Саше, а это здорово мешает восприятию интимного. Наташа устает. Встает надо мной, поворачивается спиной и раздвигает ягодицы прямо у меня перед лицом. Она имеет право просить что-то для себя. Я перехватываю ее зад и начинаю вылизывать ее попу и половые губы, временами лишь дотягиваясь док клитора. Потом перехожу на клитор, и она сгибается сильнее. Спустя какое-то время, она кончает, хватая меня за голову и прижимая сильнее.
У меня снова не стоит, и ее это сильно беспокоит. Она потрясающе жадна до секса – вот это я понимаю сейчас острее всего. Она заставляет меня прилечь, начинает мастурбировать мне и начинает вылизывать анус, хотя я этого совершенно не хотел бы. Тем не менее, не встать на это у меня не может. В итоге, я кончаю ей на лицо, и она при этом выглядит довольной.
Спустя час мне приходит смска от Виталика – двоюродного брата Саши. Я читаю. У меня немеет лицо, и мне кажется, что мои глаза меня обманывают. Я падаю с кровати, быстро одеваюсь и ухожу, оставив уже задремавшую к тому времени и сильно испугавшуюся моих маневром Наташу в недоумении.

Труп Саши нашли в ванной, щедро наполненной его кровью пополам с водой. Я поговорил с Виталиком, но он знал точно не больше моего, и о причинах, повлекших за собой это самоубийство, я решил не распространяться. В ту ночь я съехал с катушек. Я зачем-то час пытался дозвониться моему дилеру, чтобы что-то спросить. Я представлял себе, как убиваю Фахида голым руками. Я позвонил Наташе и сильно нагрубил ей. Я послал на хуй прямым текстом Таню, обеспокоенную моим долгим отсутствием на связи. Я выпил бутылку «Уайт Хорс», не моргнув и глазом. Меня разрывало на части. Я плакал.

Тебе кажется, ты всесилен. Ты видишь себя в зеркале – плоть, кровь, две руки и ноги, голова – все на месте. Ты считаешь, это значит, что все отлично. У тебя есть работа, пусть и со скромной зарплатой. Есть жилье. Есть даже девушка, которая дает тебе, пусть и по праздникам. Но в один прекрасный день все это может рухнуть. Ты уверен в себе, пока не прошел ни одного испытания на прочность. И чем больше пустой уверенности – тем легче сломаться после этого испытания.
Ты идешь вечером с девушкой, и на вас нападают. Тебя избивают, ее насилуют. Сперма каких-то ублюдков влетает в тело твоей девушки. Тебе противно – так, что ты готов вывернуть себя наизнанку. Но ты ни черта не можешь поделать. Нет ни одного наказания преступникам, которое сможет залечить эти раны – стыд, омерзение, боль утраты. Твоя жизнь может рухнуть за несколько минут.
Ты веришь своей любимой, и в один прекрасный день узнаешь, что она верна еще, как минимум, трем-четырем русским и семи дагестанцам. И это только за последний месяц. Ты можешь вырвать себе все волосы на голове, можешь даже убить ее, но ты ни черта не изменишь, и чувство горечи, чувство поражения будет оставаться вплоть до того, как ты сможешь отпустить его. А это может не случиться никогда.

Я не вижу причин, по которым я когда-то мог счесть Сашу слабым человеком. Легко увлекающимся, немного глуповатым – быть может. Но он никогда не был слабаком. Он не смог даже попросить денег у кого-то на решение своих проблем, потому что знал, что не сможет вернуть. Надеялся на чудо. В какой-то момент он, наверняка, понял, что чуда не будет, но в этот момент в него уже входил член фахидовского бандюка, и жить дальше с этим Саша не смог. Я бы тоже не смог. Но я бы и не стал также попадать. У нас есть много «если бы», и только одно верное или неверное решение меняет нашу жизнь. Выбор между двумя вариантами невозможно сделать дважды.

Я забираю деньги из своей конторы утром, и на этом мой рабочий день заканчивается. Теперь мне нужно съездить на вокзал и купить кое-что. кое-что нужное, просто необходимое.
Я не иду на похороны, потому что знаю, что наверняка увижу там людей, которые могли бы хотя бы попытаться помочь Саше, но были слишком заняты своими делами. Тех, кто был ближе, чем я. И наверняка свяжусь, зацеплюсь, сутрою заваруху. Мне это не нужно. Я не хочу здесь больше ничего.

- Господи, но почему? Это из-за той шалавы? Да мне плевать, только оставь ее, и все, ты же любишь меня, правда?
Таня не умолкает, и меня это здорово раздражает. Я хочу как лучше, но выходит, как всегда.
- Я просто должен уйти, понимаешь? Просто уйти.
- Я не хочу этого. Я не хочу… - она не знает, что сказать. – А дальше что?
- Я не знаю, - честно отвечаю я. – Какая разница?
- Большая. Я не могу без тебя, понимаешь?
- Ты сможешь. Ты сильная. Ты справишься.
- Что за хуйню ты несешь? – она вопит, стараясь хоть как-то надавить на меня.
- Я пойду.
- Нет, никуда ты не пойдешь, сначала ты…
Я просто иду к двери из квартиры. Таня ломится вперед, и я аккуратно отвожу ее в сторонку
- Пойми, я вообще уеду отсюда, - шепчу я ей, словно бы кто-то может нас подслушивать. – И мне больше ничего не нужно. Никто не нужен. Ты не сможешь для меня ничего сделать.
Я умудряюсь успеть выйти из квартиры до того, как она приходит в себя и вырывается на лестничную клетку. Я спускаюсь вниз с девятого этажа по лестнице. Я бегу. Я просто не смогу еще раз увидеть ее лицо и уйти. Я вынужден признать, что любил ее. Но теперь поздно.

Я узнаю, что моего дилера убили неизвестные. Узнаю совершенно случайно – от знакомого торчка, который как-то умудрялся закупаться напрямую, в связи с чем считал себя сверхкрутым. Теперь ему пришлось обратиться ко мне.
Я пожимаю плечами. Не испытываю никаких эмоций. Отдаю товар. Забираю деньги.

Я смотрю из окна только на соседний поезд, чтобы поймать то ощущение неопределенности при начале движения, когда не знаешь, соседний поезд тронулся или твой. Я не знаю, куда я еду. Я лишь знаю, что мне больше ничего не нужно здесь. Знаю, что не смогу больше жить так, как жил. Вижу, как все сложилось и понимаю, что я хотел наплевать на ответственность за свои поступки как таковую, и это стоило кому-то боли и страданий. Вижу, что лишь делал вид, что понимаю, как следует жить и насколько нужно помогать окружающим, и это стоило кому-то жизни.
Мобильник гудит, и я читаю новую смску.
«Куда ты пропал? Позвони мне, я люблю тебя. Я так больше не могу. Вернись ко мне».
Наташа.
Удаляю. Мне плевать. Я не знаю, что делать дальше. У меня в кармане небольшой стартовый капитал, а здесь – только жилье, в которое я смогу, в случае чего, вернуться, да машина, которую могут за время моего отсутствия угнать или эвакуировать. Но мне плевать. Встав перед тупиком из собственных глупости и предубежденности, я не вижу других выходов, кроме как уйти в сторону, потому что сломать эту стену, наверное, не дано никому, кроме того, кто ее изначально не строил.
Поезд трогается.

07.08.2013г.