Отшельник литер А : Поэт и Муза 7. Предрождественское.

Застыли души зомби чучелом рептилии.
Как паранджа, скрывает скука лица
мумифицированных пофигистов к гнили,
разглядывающих розового Штирлица.

Лёва бросил печатать и застыл Врубелевским демоном.
Муза погладила последний раз по голове Лёву и улетела,
просочившись сквозь стекло и решётку на окне.
Лёва остался голышом сидеть на кровати в позе лотоса
и остановившимся взглядом вперился вслед исчезнувшей Музы.

Громкий стук в дверь оглушил Стукачкина и заставил очнуться.
Он одел пижаму, сполз с кровати и оттащил её от двери.
В комнату вошли. Это были Стукачевский, Стукачевич и Стукайло.
В руках они держали рождественские веночки с золотыми колокольчиками
и глазированные пряники-сердечки с глазированными пожеланиями
счастья на немецком.
Первый заговорил Стукачевский: "Лёва, как мы рады, что нашли тебя.
Мы к тебе заходили, но ты нам не открыл. Мы виноваты перед тобой.
Я принёс тебе читать Джойса на английском, а потом написал на тебя донос,
и поэтому ты так и остался младшим научным сотрудником".
Его перебил корректор Стукачевич плачущим голосом: "Лёва, а я давал тебе
диск Диперпл "Стена", а потом написал на тебя донос, и поэтому ты
так и остался младшим научным сотрудником".
Исповедь буфетчицы Стукайло тоже была проста:" Я достала тебе блок Мальборо,
и написала на тебя донос, и поэтому ты так и остался младшим научным сотрудником.".
"Простиииии нас Лёёёёёва!" - запели протяжно испорченной шарманкой гости хором.

«Что вы тут за высеры засохшие трёте!» - продиктовал новый разум Лёве,
так как события времени, о которых говори гости, были совсем глубоко
забетонированы в памяти на самом дне вместе с женой,
выковыривающей из жестяной банки венгерский горошек.
«Санитары! Я требую немедленной сан-обработки следов подобной вылазки!» - заорал Лёва.
В дверь просунулась голова врача-азиатки, играющая нарисованными бровями,
которая коротко произнесла: «Посещение закончено.».

Стукачевский, Стукачевич и Стукайло с выражением лиц как на похоронах,
Возложили Лёве на кровать рождественские веночки и, покачивая головами,
как китайские болванчики, исчезли по очереди за дверьми.
Появилась снова врач-азиатка на этот раз со шприцом,
и пока она делала успокоительный укол, Лёва смотрел на неё ласково,
предвкушая счастливое будущее.