whiro : Пока!

Ранний вечер, однако, уже темно. Два дня до самой длинной ночи года. Машины, бесконечно слепящие глаза своими фарами, бесконечно следующие куда-то, создающие какую-то суматоху, разрывающую романтику вечернего города звуками клаксона…

Двадцатиэтажное здание. Я на третьем. Ещё на ступенях ставшей родной лестницы включил какую-то пафосную песню в плеере, воткнул в уши наушники, пошёл… Вышел из подъезда, свернул вправо, затем влево, маневрируя среди разноцветно-серых автомобилей вышел на Большую Улицу.
Вот он, тот самый момент, когда отрываешься от земли, не видишь этих людей, эти машины, и даже музыка в наушниках слышится тебе как один единый гул. Невесомость мыслей, души, летающей надо всем этим, наблюдающей, как глупое тело, лишённое, кажется, разума, всё же не падает, даже в самых скользких местах тротуара, безопасность которого ни во что никому не упёрлась.
Светофор. Люди – бараны, это сравнение я допустил тогда, год назад, в период большой отрешённости от реальности, убитый бытом несообразных жизни личностей. Тогда я пытался быть не похожим на них, на тех, кого не знаю, чьи следы затирал на заснеженном тротуаре. Сегодня мне плевать, кто они. На тротуаре нет снега. Есть лёд. Светофор… Горит красный, однако, половину его можно перейти, и безопасно. На этой стороне никого нет. На той тоже никого. Стою. Жду. Полторы минуты.
Я люблю этот город, и кажется, полюбил его жителей. И я готов улыбаться им, мне это ничего не стоит, меня многие считают психом. Вот эта самая дорога – одна из моих любимейших. Тем более в это время суток. Тем более, один. Я тут был всего неделю назад. Шёл снег, пушистый, красивый снег! А я был за рулём, прямо вот здесь, напротив того места, где сейчас стою, жал сенсорные кнопки куска белой пластмассы, пытался попасть к ней. В тот день я так и не сказал ей своё «Привет!». А жаль. Вечер был действительно изумительным…
Поворот направо. А здесь я часто бывал ещё в детстве. Где-то неподалёку располагался мой любимый некогда компьютерный клуб, я тащился через пол-города, чтобы попасть сюда. Здесь тротуары, кстати, несколько чище. Ощущаю это вестибулярным аппаратом. Ещё один поворот, чёртовы машины… Оглядываясь вокруг, пробираюсь между ними. Вот она, ещё одна многоэтажка. Прохожу через охрану, без лишних вопросов, пробираюсь к лифту, вызываю вниз, минута ожидания, и я в нём. Вхожу, кнопка «11», поднимаюсь… Я ненавижу лифты. Это как символ лени, символ эпохи, символ… Я их просто боюсь. Поднялся. Меня встречают… У меня намечаются переговоры, близкие к деловым.
Одиннадцатый этаж, открытое окно, подо мной – город. Момент был бы ванильным, дайте мне в зубы сигарету, в руки чашку кофе, а глазам – загадочное выражение. Но я не курю, от всякого рода энергетиков меня уже трясёт, а в моих глазах непробиваемый похуизм и… отражение какой-то тупой игрушки с экрана дешёвого планшетного компьютера. Это для публики…
Там, внизу, совсем недалеко, на первом этаже, в однокомнатной квартире, номера которой я не знаю, как и дома, всего год назад я оставил часть своей души. Приколись, у меня есть душа! А вот эта улица, справа от моего взора – та самая улица, что тогда стала магистралью моих мыслей. Сейчас она лениво, едва передвигая по себе сотни белых и красных огней стала морозом моих мыслей. Флешбеком. Чёрт знает почему именно эта улица оказалась знаковой, неужели из-за того глупого, юношеского поступка, когда в девять вечера… Да не важно это всё. Как поётся в песне, частенько бывающей на повторе в плеере моей машины «было и было». И я уже не тот мальчик, с романтично-наивными взглядами, вечной пачкой сигарет в кармане и стипендией в неполных сто долларов в месяц. Но те моменты я буду помнить вечно. Покойтесь с миром.
Я знаю цену клятвам. Если ты соберёшь снежный ком сегодня, девятнадцатого декабря, при морозе в минус десять градусов, положишь его среди двора до мая месяца, то что останется к тому моменту и будет примерной ценой клятвы. Обещания ничего не стоят, я убеждался в этом неоднократно. Скажите, а нарушать обещания, данные тому, кто однажды нарушил обещания, данные тебе – плохо? Прикинь, мне плевать на твоё мнение. Так было и тогда. Эти клятвы, обещания… Они растаяли перед самым Новым Годом. Хотя, подозреваю, что гораздо раньше. Ты поймёшь меня. Ты.
Как же всё-таки завораживает эта монотонность вечернего городского движения! Муравейник! Это не мой муравейник. Ко всему прочему, я ещё и с окраины. И все эти мысли, да ещё и рядом с тем знаковым местом – как будто оглушающий удар ультразвуком. Когда пятишься назад на ощупь. Вот и я. Пячусь. Назад. В прошлое… Открыл окно. Плевок на улицу. «-Пока»