brunner : предисловие к несуществующему роману

Люди охотно рассказывают истории: те, которые приключились с ними на самом деле и те, которых никогда не было. Любителей выдумывать или описывать затейливые и не очень рассказы можно понять – тем самым они зарабатывают внимание, которого порою нам так не хватает. Иногда их рассказы перерастают в нечто большее – в книгу, например. Как известно, слова на бумаге (будь то рукописный текст или напечатанный, и в том, и в том есть свой шарм) приобретают почти магическую силу – они способны творить чудеса. Самая отличительная их черта – это поразительная способность влиять на человека, формировать его внутренний мир. Конечно, это происходит только тогда, когда история достойна прочтения и размышления. Если единожды прочитавший её запомнит хоть некоторые элементы повести – это уже можно считать успехом. Ну а если читатель ещё поделится с другими, то это будет прекрасно. Тогда можно смело утверждать, что начинается долгая, почти бесконечная кочевая жизнь нового литературного произведения. Сначала из уст в уста, в качестве сжатой аннотации, отзыва, пусть и не всегда похвального и восторженного, информация о новой книге передаётся от одного к другому. Затем заинтересовавшийся берет в руки листы с напечатанным текстом или загружает на некий электронный носитель файл с текстом, и начинается самое интересное. Чтение, при условии, что рассказ действительно интересный, полностью захватывает; мало что способно оторвать читателя; остальной мир как бы перестаёт существовать. Книга погружает в себя, и в этом её прелесть. Ничто не способно так сильно отвлечь от «гнусной реальности», как книга. Даже самые длинные фильмы не длятся более трёх часов. И к тому же просмотр кино невозможно растягивать, смакуя удовольствие, как это можно делать, читая книгу. Нащупывая в правой руке плотную стопку горячих и немного влажных от собственных ладоней страниц, читатель ощущает радость – сколько он ещё будет читать. Он весь в предвкушении. Да, конечно, чтение – это эскапизм. Но кто говорит, что эскапизм – это плохо? Кто-то предпочитает литературу, кто-то играет в шахматы, кто-то планирует ограбление банка. Некоторые любят читать истории, некоторые любят сочинять или описывать. Я ничем не отличаюсь от большинства – я тоже хочу рассказать свою историю. Мне будет трудно соврать: слишком явно события того года встают в моей памяти; тотчас же герои появляются перед глазами; я начинаю проживать всё заново. Рассказать всё в точности, как это было – моя цель. Некоторые фактические ошибки, конечно, будут, но тогда либо читатель исправит меня, либо просто не заметит. Все мы, в конце концов, неидеальны. Период, о котором будет моё повествование, укладывается в триста шестьдесят пять дней. Когда-то и год длился слишком много. Так, в детстве мы поскорее хотели стать взрослыми (и не важно, что потом мы разочаровывались в этом и желали повернуть время вспять) – тогда год продолжался целую вечность; мы зачёркивали дни один за другим и радовались каждому оторванному листку календаря. Но со временем год становится ничтожным сроком. Когда два человека любят друг друга, к примеру. Их любовь, конечно, при условии своей истинности, побеждает время, но в схватке с человеком победу всегда одерживают часы. «Часы – убийцы времени» – сказал Фолкнер. Мы стареем; кажется, что ничего не происходит, но секунды никогда не замедляют свой шаг – часики минута за минутой отбивают ритм жизни, напоминая примерную длину отрезка, отведённого нам Господом Богом. И оставим разговоры о действительном существовании времени физикам и философам, кстати, странно, что в названии этих двух призваний имеется буква «ф»; возможно, это дань вездесущей симметрии, а может просто случайность. В любом случае, наш удел – сделать за этот срок много, но так, чтобы не было стыдно ни перед собой, за упущенное время, ни перед Богом за его провождение. Счастье – в гармонии. К этому приходит каждый. Конечно, может быть, некоторые скажут, что говорить о счастье, смысле, времени и прочих «заумных» вещах в начале книги – кощунство, но я отвечу, что полезно, когда ключевая мысль видна сразу; тогда читатель не обманывается. Моя история лишь очередное подтверждение моим догадкам.

Тогда моя комната истосковалась по женщинам, а я – нет. Одиночество ощущалось сразу же при входе в квартиру – типичная холостяцкая однушка в спальном районе. Ничего примечательного. Маленькая гостиная, обставленная если не шикарно, то со вкусом. Но всё давно поблёкло, потеряло былой блеск новизны. Вещи уже кричали о том, что нужен кто-то, кто будет противиться нарастающей энтропии. Тоскливо призывала к вниманию стопка книг – давно не открываемых, покрывшихся пылью и забытых на неопределенный срок. Там были и вершины мировой литературы, и прекрасные образцы прозы современников. Замолк навеки телевизор – ему уже было не суждено показывать какую-нибудь передачу по причине поломки; заткнулся телефон, отключенный за неуплату. Лишь гудение постоянно включённого компьютера напоминало о том, что в этих стенах ещё числился жилец. Забегая вперёд, скажу, что бегство от отвлекающей действительности, за которой всё равно было не успеть, являлось частью моего плана. Для полного сосредоточения мне требовалась тишина и покой. Но постепенно даже самые сложно устроенные системы склонны разрушатся. Это касается и томов напротив окна (постепенно зарастающего тонкой серой плёнкой) и стола, на котором в полнейшем беспорядке лежали книги, чертёжные принадлежности, моя капиллярная ручка. Постепенно разрушалась моя личность – прогресс в работе всё больше сказывался на социализации. Всё поддаётся страшной и зачаровывающей силе разрушении и всё бессильно. Кто-то должен был спасти меня. Если этот человек не придёт – думал я, – чего так хотят вещи и моя сущность, то, возможно, исход будет печальный: существует риск, что хаос поглотит всё вокруг. Да, женщины здесь не было очень давно. Может быть, год или два. А вот она бы здесь очень помогла. Но в последнее время с прекрасным полом я был не в ладах. Это можно связать и с тем, что я не особо стремился к общению как таковому, и с тем, что тогда я был всецело погружён в работу. Проект, которым я занимался, отнимал почти всё свободное время и силы – день проходил в тяжком труде. Приходя домой, я лишь успевал раздеться, лечь кровать и уснуть. Чтобы выспаться мне обычно нужно восемь часов; подъём был в семь, следовательно, никаких развлечений не предвиделось, в том числе и женщин. Последние требовали значительных вложений (я не склоняюсь к теории, что дамы должны сами оплачивать свой досуг; в конце концов, это мы, мужчины, хотим то, что хотим, и не платить за девушку при посещении различных кафе, ресторанов, кино и т.д. – это, по-моему, настоящее свинство). Далее, чтобы всё прошло гладко, необходимо соответствующе выглядеть: ухоженная внешность - ключ к улыбке на лице спутницы. Улыбка как минимум свидетельствует о том, что ты на правильном пути. Но задействовать соответствующие лицевые мышцы мне приходилось не так уж и часто, слишком насуплен я был, слишком серьёзен, целиком погружён в работу. Проект был грандиозный и требовал тотальных усилий не только с моей стороны – над ним работали ведущие специалисты Европы, и, потерпев неудачу, я в тот же момент бы был заменён новым талантливым инженером, которому предоставили шанс показать себя. Поэтому от меня требовалась колоссальная собранность; личной жизни времени и пространства не оставалось. С одной стороны это гнало прочь разные мысли экзистенциального характера, которые так и захватывали меня, когда я был без дела. Но с другой, без девушки было совсем плохо. Или мне так казалось.