bjakinist. : Колючий «Лавр» Е. Водолазкина

(Водолазкин Е. Лавр. Неисторический роман. — М.: АСТ, 2013. — 440 с.)

«Неисторический роман» Евгения Водолазкина улаврился сразу тремя престижными литературными премиями за прошлый год.

Скажу сразу: «Лавр» — текст, отношение к которому меняется на протяжении всего чтения. Житие главного героя Амвросия-Устина-Лавра, целителя, экстрасенса, святого отшельника и жителя русского 15 века, само по себе вряд ли увлечет читателя, особо не задвинувшегося на православии или родимом средневековье.

Правы те, кто обвиняют автора в слабоватом именно авторском темпераменте, этой по-Толстому «энергии заблуждения», которая должна и меня, читателя, подхватить, вынеся на просторы придуманного мира.

Скучновато брести за героем повествования, прежде всего, потому, что характер Амвросия-Лавра, вопреки смене им имен и поворотам почти авантюрного сюжета, практически недвижим. Раз и навсегда перед нами праведник, которого бог и люди испытывают на прочность. Невольно угробив горячо любимую жену и ребенка, он посвящает ей свою жизнь, подвиг смирения, духовного самосовершенствования и служения людям. И такая тоска смертная накатывает на приунывшего от чужой и чуждой духовной чистоты читалу, что не раз возопит он: «Да ты хоть разок усомнись, хоть разик взбунтуйся, сволочь! Айболит несчастный! Не экспонат же ты музейный, черт тебя задери!..»

Не подумайте, правда, что перед нами скрытая («от противного») церковная пропаганда. То, что праведник Лавр просит утопить его труп в болоте, слить в природу назад, говорит о том, как же достала его эта жизнь, эти люди, а возможно, и сам этот без конца требующий жертв себе типа создатель. Здесь мы слышим, наконец, глас задушевной мольбы самого автора?..

Многие сетуют на то, что малоискушенный читатель не раз споткнется в романе о времена иные, в том числе и вполне «современные». Такая мешанинка понятна как раз: потому роман и «неисторический», что время в нем разомкнуто в вечность; автор играет с обратной, принятой в иконописи, перспективой. И если чем любопытен текст, так это искусными переходами от современного почти сленга к древнерусским выражениям, этой игрой в разные жанровые коды, от лекции до приключенческого романа, от жития до шутовской богохульщины (прости, Мизулина: чисто площадной руготни). Вкус и большая культура автора не дадут обозвать это всеядностью.

На самом деле, он достигает поставленной цели: повествование разомкнуто во времени и в пространстве (языково вверх и порою вниз). Перед нами высокое, то есть духовное юродство, что и эпохе соответствует, и текст от банальности сберегает.

Впрочем, не раз ехидно я поминал то неизбежного «Андрея Рублева» Тарковского, к которому восходит картинка тяжелой и реально мрачной «исторической русской действительности» (а заодно и сама идея «через тернии к звездам» — правда, здесь в болото), то Чумака с Кашпировским — главных чудотворцев позднего советского массового сознания. Опять эпоха меняется? Опять воду будем — теперь у монитора уже — заряжать?..

Мне кажется, самое (а для меня лично и единственно) привлекательное в романе Водолазкина — авторская ирония по отношению ко всем нам, для которых средневековье остается актуальным всегда. Как надежда на чудо, как готовность к вере во всякое юдо, как привычка к свирепому добродушию ближних всех и властей, к неласковой, но поэтичной природе, что в целом и называется нашей родиной…

6.01.2014