Екатерина Кашина : Офицерская история

Это был 1904 год. Остров Сахалин. Японская армия наступала уже второй месяц, но Сахалин еще держался. Губернатор острова, проживающий в его столице - Александровске, придерживался позиции "авось пронесет", но после победы японцев в Корсакове начал укреплять морской флот. Многие каторжники соглашались вступать в армию за амнистию. "Кормят той же баландой, но хоть отпустить обещали раньше, - советовались они меж собой, - вот япошек с острова вышвырнем, так и в Россию подамся, авось жена домой пустит..." Однако вольные каторжане не торопились на войну:"У нас земля, семья, скотина, - сетовали они, - помрет же все." Но Михаил Николаевич так не считал. Его жена умерла несколько лет назад - несчастный случай, в котором были замешаны японцы. Вот только по закону разбираться никто не стал - кому есть дело до жены вольнопоселенца. Так семья Лаврентьевых осталась кто без матери, кто без жены. Узнав о войне, Михаил Ефремович, конечно, боялся уходить из дома - его дочь, семнадцатилетняя Екатерина Лаврентьева, в случае его смерти осталась бы круглой сиротой. Родственников у них не было, а те, кто были, давно предпочли забыть о "семейном позоре", который убил двух человек, спасая беременную женщину от нападения.
Шестнадцатого марта Лаврентьев покинул дом, оставив Катю с соседкой - довольно добродушной Татьяной Егоровной. Ей было шестьдесят лет, ее муж, был таким же вольнопоселенцем, как и сам Михаил Ефремович, и умер десять лет назад от старости. Старушка так же осталась одна. Через две недели пришла повестка о смерти Михаила Ефремовича. Вопреки ожиданием Лаврентьева, его и еще с десяток таких каторжников отправили в мелкий отряд, состав которого вместе с ними был человек тридцать. Они попали в засаду, убили всех, кроме командира, которого взяли в плен для дачи показаний японцам. Но его судьба оказалось не намного удачней. В итоге японцы убили и его.
Армия подполковника Камидзу медленно, но верно приближалась к Александровску. Они выбрали не самый легкий, зато более надежный путь через глубь Сахалина. С моря их могли легко заметить. Отряд японцев убивал не многих жителей деревень, которые встречались им на пути, но тех, кого оставляли, брали в плен, только жить оставляли там же.
Для небольшой деревеньки Борово, состоящей из нескольких домов на отшибе, но все-таки входивших в состав окраины Александровска, настали трудные времена. В деревне осталось всего трое мужчин: семидесятилетний столяр Иван, который из дома толком выйти не мог - не Сахалине даже до пятидесяти сложно дожить, местный алкаш Петр Петрович, ранее бомжевавший, а сейчас проживающий в одном из заброшенных кем-то домов и шестидесяти трехлетний Леонид Николаевич. Все они ввиду возраста и здоровья заниматься тяжелым трудом не могли. В огороде работали Катя с дочерью Ивана Натальей, невестка Леонида Николаевича, тридцати пятилетняя Аллочка, муж которой ушел вместе с Михаилом Ефремовичем и не вернулся, доила единственную на всю деревню корову Мурку, которая стала главной кормилицей зимой. Татьяна Егоровна работала на кухне. Все эти люди стали одной большой семьей, даже Петра Петровича из нее не гнали, а пытались приобщить к какому-нибудь делу.
Двадцать седьмого апреля стояла необычайно хорошая погода для Сахалина, вечно затянутого в темно-серые тучи, как каторжник в грязный рваный тулуп. Петра Петровича с самого утра отправили за дровами. Прихватив с собой пилу для распилки бревен и Леонида Николаевича для компании, он отправился в лес. Сегодня у Ивана был день рождения - семьдесят четыре года. Татьяна Егоровна, Катя и Наташа хлопотали по кухне, накрывая бедный, но праздничный стол, Алла была в сарае, сливала сливки с парного молока. Все были заняты, кроме виновника хлопот. Иван, как и полагается в его возрасте, еще спал.
В окно кухни был виден лес, в который утром ушли мужчины. Стоящая как раз возле него Наташа вдруг воскликнула:
- Смотрите! Петрович, видно, с утра уже накидался. Вон из лесу бежит да Леонида Николаевича тащит по руку. Ей Богу, как японцев увидали.
- Тьфу ты, сплюнь! Накаркаешь еще, - ворча, Татьяна Егоровна подошла к окну и выглянула в него, - и вправду, бегут, родненькие. Катька, выйди да расспроси, случилось ли чего. И где дрова?
Катя спустилась в сени к Алле, и вместе они вышли во двор.
- Спасайся! - кричали Петрович с Леонидом Николаевичем в один голос, - японцы идут!
Наташа уже выбежала на крыльцо и цыкала им:
- Тишь вы, окаянные, папеньку ведь разбудите! Какой там сюрприз будет!
Катя с Аллой ровным счетом не понимали ничего.
- Какие японцы? Петрович, а ну дыхни! Леонид Николаевич, миленький, ну вы то хоть толком чего объясните. Ничего не понимаю! - причитала Аллочка.
- Японцы, хоть честью сына своего покойного клянусь, японцы! Сюда идут. Мы в лес-то по дрова пошли. Пилить начали - глядим: отряд солдатов идет. Думаем, Михайл Ефремыч с сынком моим, Никиткой, возвращаются. Ан нет, только приблизились - слышим, на японском чегой-то чешут. Ну мы и деру дали, да только заметили они нас. Сюда сейчас придут, расстреляют же, ой расстреляют.
- Что делать-то будем? - даже мудрая Татьяна Егоровна пребывала сейчас в ступоре. - Далеко не убежим, догонят да точно расстреляют, как есть расстреляют. Тут надо ждать, авось помилуют. Ты, Наташка, батьку не буди. Сердце не выдержит - на глазах помрет.
- Ты, Егоровна, с ума, видать, сошла. Пред японцами мы лебезить не будем! - Леонид Николаевич помнил смерть сына и Лаврентьева, с которым были они хорошими друзьями, но умом понимал, что Татьяна Егоровна права - бежать они не смогут.
Все поднялись в дом Лаврентьевых, где женщины накрывали на стол, и стали ждать. Время тянулось неимоверно долго. Спустя двадцать минут до это молчавшая Катя произнесла:
- Идут.
Армия Камидзу была человек в пятнадцать, не больше. Кто-то не выдержал сахалинских морозов, лесов, болот. Кто-то умер в сражениях. Но даже трех таких бойцов хватило бы, чтобы убить всех жителей Борово. Долго ли прирезать трех стариков да четырех женщин. Через пару минут, когда солдаты подошли ближе, Катя смогла их рассмотреть. Они не были похожи на типичных японских самураев, имели довольно крепкое телосложение и высокий рост. Лица их были европейскими, Катя заметила всего нескольких солдат японцев. Это была сборная армия из командиров разных союзнических стран Японии. Командиром отряда был подполковник Камидзу - в России просто Михаил, сын японского главнокомандующего армией Мамоку и русской Арины Федоровны, дочери губернатора одного мелкого городка близ Японии. Михаил был человеком честным, как говорилось "воин, а не убийца", и в солдатах своих всегда пресекал жестокость.
Все вздрогнули от тяжелого стука в дверь, но открыть пришлось. Татьяна Егоровна распахнула дверь и молча посмотрела на Камидзу.
- В доме еще кто-то есть? - не грубо, но довольно резко спросил он.
Женщина провела его на кухню, где, желая выглядеть естественно, Петр Петрович Леонид Николаевич и Наталья сидели за столом и пытались завтракать, но в такие моменты мало кому кусок в рот лезет. Катя и Алла стояли по разным углам кухни. Взгляд Камидзу сразу впился в Катю. Ее сложно было не заметить.
Катя была молодой девушкой семнадцати де, хороша собой. Невысокого роста, стройная, с темно-русыми волосами чуть длиннее ребер, они были распущены, и мягкие волны беспорядочно валялись на тонких плечах. Карие глаза оттенка темный шоколад притягивали. В них можно было утонуть. Острым взглядом девушка смотрела прямо в глаза офицеру. Почувствовав себя неловко, пожалуй, впервые за 24 года жизни, Камидзу приказал вывести всех на улицу. Боровцы послушно выстроились. Оглядев их с ног до головы за пару минут и поняв, что они не представляют никакой опасности, Камидзу решил:
- Сделать их вольнопленными. Пусть пока так живут. А девчонку ( указав головой на Катю) с собой забрать!
- Что же вы за нелюди, - начала было Татьяна Егоровна.
Ее подхватили и Петр Петрович с Леонидом Николаевичем:
- Девка же молодая, куда вы ее?!
-Молчать! - Камидзу терпеть не мог, когда не выполняются его приказы, - иначе всех расстреляю, а плоть пусть стервятники клюют.
Он не хотел никого убивать, да и Катя нужна была ему живой. Он уже начал влюбляться в эту девушку, чувствуя в ней какую-то тайну. Да и в ком разгадывать эту самую тайну, если не молодой красивой девушке, хорошо воспитанной на всемирных классиках и французских романах. Только загадки в ней не было. Эта была настолько открытая душа, коей Камидзу раньше не встречал. Этим она и притягивала.
Катя сделала шаг вперед и с ухмылкой сказала:
- Ну пойдем, солдат.
Камидзу потянул ее за руку, но девушка, ловко вывернувшись, пошла впереди отряда. Камидзу не стал возражать, однако будто прикрывал ее со спины от собственных же солдатов. Он уже ревновал ее.
Боровцам оставалось лишь молиться за девушку и идти в дом с тяжелым сердцем. О Иване в этот день уже не вспоминала даже Наташа.
В лесу оказались лошади с несколькими повозками и четыре солдата - чтобы следить за лагерем. У Камидзу была отдельная палатка, куда он и затащил девушку.
- Почему бы тебе сразу меня не убить? - грубо спросила Катя, - ты небось не каждого милуешь да в палатку к себе таскаешь? Чего тебе нужно?
- Михаил, - лишь представился Камидзу и дал ей куртку и чистые запасные сапоги. Он еще сам не знал, чего хотел от девушки.
Оставив ее одну, он вышел. Несмотря на чин ему следовало объясниться.
- Подполковник, - начал близкий друг Камидзу Аллан Бернд, - я, конечно, все понимаю, но зачем тебе дочь каторжника?
- С чего ты взял, что отец ее - каторжник. И вообще, мне девчонка нужна, а не ее родители.
- Мужик сболтнул, нетрезвый такой. Но не лучше ли вам, господин Камидзу, найти японку из хорошей семьи? Дочь известного Юмойнару, владельца японского банка, давно положила на вас глаз, - выступил английский командир.
- Не ваше дело. На ужин приготовьте еще одну тарелку, - только и сумел ответить Камидзу.
Катю вдруг начало клонить в сон, разувшись, она легла под тут же валявшийся плед, оказавшийся довольно чистым и пристойно пахнущим, в отличии от русских армейских одеял. Вошел Камидзу. Заметив, что девушка проснулась от его появления, он предложил ей воду - попить и умыться. Затем, получив грубый отказ, принес ей еду.
- У нас, конечно, не деликатесами кормят, но есть можно, - неожиданно даже для себя он сказал это очень мягко.
Но тарелка с гречей и консервированным мясом - попросту тушенкой - тут же полетела в его сторону, запачкав форму. Его кулаки сжались, но он сдержался.
- Терпению тоже приходит конец, не забывай об этом, - грубо кинул Камидзу, но получил резкий и справедливый ответ.
- А чего ты ожидал, а? Уж не того ли, что я в кровать к тебе прыгну? Лучше бы тебе сразу меня пристрелить.
- Заткнись!
Камидзу вышел на поляну и отправился в глубь леса.
Между тем у командиров завязался разговор.
Командиры, присланные из Англии и США, и японские солдаты спорили насчет Кати.
- Придушить ее надо! Ведьма она, сразу видно. Вон как нашего подполковника приворожила...
- А, может, это любовь с первого взгляда! А ты - убить, убить..
- Ты любовь тут не приплетай. Любовь может к жене быть иль к бабе какой. А это - ведьма! Самая настоящая.
- Да какая разница: ведьма ли, не ведьма ли. Что у нас, лишней пули для подполковника не найдется?
- И пули нечего тратить на нее! Так придушим. Или же прирежем.
- А мне эта баба сразу не понравилась. Худая больно. Видать, больная. Может, сама помрет, недельку поживет в лесу с нами и помрет.
- Нормальная баба. Какой баба и должна быть. Все при ней, резать тут не надо. Придушить - в самый раз.
- Вот и порешали. А душить-то кто будет?
- Я не могу, я друг его все-таки.
- Я тоже не буду. А вдруг посадят или сам Камидзу пристрелит. А у меня жена, дети...
- Эх вы, ладно. Чем душить-то будем?
- Может, портянками?
- Вот еще! Портянки на нее тратить. Веревки нет что-ли?
- А где веревка?
- Может, лучше пусть живет? Поесть приготовит, штаны постирает?
- Сам постираешь! Во, нашел. Вроде крепкая.
Душитель медленно входил в палатку и искал глазами девушку.
- А когда спит, ничего так...
- Души давай! - только послышалось сзади.
Убить вызвался японский солдат , некто Хакиру. Он уже вошел в палатку и приблизился к матрасу Кати. Только приложив веревку к ее горлу, он услышал выстрел, обернулся и увидел Камидзу.
- Приказа убивать не было! - пробасил он, - отойди от девушки.
Хакиру вышел из палатки и тут же упал замертво.
- Каждого, кто ослушается, постигнет та же учесть, - сказал Камидзу и зашел в палатку.
Приготовившись ко сну, н лег на соседний матрас и услышал в ночной тишине:
- Спасибо.
На утро было запланировано возвращение в уже захваченный Корсаков. Камидзу встал с мыслью, что теперь он сможет завязать разговор с до сих пор незнакомой девушкой.
Она спала. Он поставил перед ней тазик с водой и положил чистое полотенце. Сам вышел из палатки. Командиры ходили хмурые. Они не забыли вчерашнее происшествие. Тело Хакиру уже похоронили. Разговаривать никто об этом не хотел, Камидзу первым решил сказать:
- Считайте это глупым, но я люблю эту девушку, и каждый, кто хоть пальцем до нее дотронется, будет мертв.
Оспаривать приказ никто не решился.
К обеду все собрались в дорогу. Катя с Михаилом ехали в закрытой повозке, но разговаривать не собирались.
Через 12 дней, возвращаясь по уже изведанной дороге, они прибыли в дом Камидзу в Корсакове. В доме их встретила горничная. Камидзу о чем-то поговорил с ней пару минут, после чего сказал девушке, чтобы она шла за ней. Напоследок девушка бросила:
- Меня, кстати, Катей зовут.
Горничная, по совместительству кухарка, оказалась милой бабулькой, Анной Александровной, в своем возрасте чувствовавшей себя лет на пятнадцать моложе. О Михаиле она отзывалась только добрыми словами:
- Ты, деточка его не бойся. Строгий он, да добрый. Я по глазам вижу - влюбился он в тебя. Обижать не обидит, но и ты по-аккуратней с ним, - учила она Катю.
Они пришли в комнату. Она была большой и светлой. С огромной кроватью, шкафом, столом, двумя стульями и прикроватной тумбочкой.
- Уборная за той дверью. Меня можешь найти на кухне или вон в той, - она указала на одну из белых дверей на этаже, - комнате, - и скрылась.
Катя провела в одиночестве два дня. Анна Александровна принесла ей томик какого-то непризнанного поэта прошлого века и периодически носила еду. Камидзу тем временем докладывал начальству о состоянии в Александровске. Он не хотел возвращаться в дом, где ждала его Катя. Он не мог вечно держать ее, но и боялся отказа от девушки. Приказать же стать его супругой он мог, но не желал. Всеми этими мыслями его голова была забита буквально с третьего дня их знакомства. Начать он решил с обычных ухаживаний, от которых, как он считал, смягчится любая девушка. По дороге домой он заехал в один японский магазин шелков и купил самое дорогое платье, что было у них. Вечером коробка с подарком уже стояла подле дверей катиной комнаты. Девушка, распаковав подарок, сразу поняла от кого он и жутко разозлилась. Платье полетело на голову мирно сидящего в гостиной первого этажа Камидзу. Французские духи и золотые серьги тоже были отвергнуты девушкой.
- Что я делаю не так? - как-то спросил Камидзу Анну Александровну.
- Ты ей лучше не тряпки да цацки таскай, а роман принеси какой-нить. О любви, например. Она подумает, что ты к ней со всей душой, да, может, успокоится чуток, а там, гляди, и замуж за тебя пойдет.
- Ну смотри, старуха. Коли не понравится ей этот подарок...
Камидзу не стал договаривать, а пошел в собственную библиотеку искать книгу. Прихватив там Тургенева, которого и сам раньше перечитывал несколько раз, он поднялся к Кате. Подождав с минуту после стука, он вошел в комнату. Девушка пила чай, принесенный заботливой Анной Александровной.
- Добрый вечер, - Камидзу присел на край кровати.
Катя дала понять, что говорить с ним не намерена.
- Прочитал тут книгу и вспомнил про тебя. Мне было бы приятно, если бы она понравилась и тебе, - продолжал Камидзу.
- И что же за книга? Неужели в ней один напыщенный и самодовольный офицер запер девушку в своем доме, желая, чтобы она вышла за него?
- Ну и зачем ты так? Может, я от чистого сердца. Ты же даже не знаешь, что я за человек.
- А по-твоему нормальный человек станет держать взаперти другого человека? Против его желания.
Камидзу оставил книгу и вышел прочь. Витая в собственных рассуждениях, он отправился спать. Катей, как и любой девушкой, овладело любопытство. Сегодня она долго не могла уснуть, зачитавшись книжкой, оставленной Михаилом. Она оказалась весьма захватывающей, и Катя прочла ее за два дня.
Камидзу требовалось уехать на неделю. У Кати было много времени, чтобы поразмышлять над их отношениями. Как и любая девушка, она долго копалась в себе, пытаясь разобраться, что же все-таки чувствует к молодому человеку. В итоге она пришла к выводу, что Михаил, возможно, не такой уж и плохой человек. Она слегка смягчилась к нему и даже как-то поймала себя на мысли, что хочет узнать его ближе.
Двадцать первого мая Камидзу должен был вернуться. Этот день обещал выдаться насыщенным. Несмотря на то, что в Японии отмечать не принято, у Михаила был день рождения, и Анна Александровна собиралась приготовить праздничный обед. Катя решила помочь ей в этом. К возвращению Камидзу они успели накрыть стол, Катя нашла в кладовке платье, купленное Михаилом для нее и прибранное рачительной Анной Александровной. По совету старушки, она решила надеть его и удалилась в свою комнату.
Камидзу приехал в плохом настроении. Анна Александровна встретила его на крыльце и проводила в гостиную. За обедом они разговорились, и Камидзу постепенно отвлекся от рабочих дел. Через пятнадцать минут спустилась Катя. Сейчас она была романтически красива. Платье было ей впору. С забранными назад волосами ее лицо было прекрасно. Камидзу изумленно рассматривал девушку, пока она спускалась по лестнице.
- Добрый день, - девушка поздоровалась первой и присела за стол.
- Рад тебя видеть, - растерянно ответил Камидзу.
Они молча обедали. Анна Александровна решила не мешать молодым людям и ушла к себе под предлогом усталости.
- Как командировка? - начала Катя.
- Ничего особенного, как дома?
- И дома ничего особенного, не меня спрашивать о делах в городе.
- Я тут подумал, - смущенно начал Михаил, - я не могу держать тебя здесь вечно.
Только вот Кате именно в этот момент не хотелось никуда уезжать. Где-то в глубине себя она уже начала влюбляться в Михаила, только пока боялась признаться в этом даже себе.
- Ты предлагаешь мне пешком в Александровск идти? - конечно, это была лишь отговорка.
- Я могу дать тебе повозку с лошадьми и кучера, - ответил Михаил и после паузы добавил, - но мне бы хотелось, чтобы ты осталась. Выйдем в сад?
Катя еще не была там, даже туда ее не выпускали, но из окон ее комнаты была видна часть сада, он уже приглянулся девушке. На улице было облачно, но тепло. Катя, впервые за долгое время вышедшая на улицу, глотала воздух, вдыхая его каждой клеточкой тела. От этого кружилась голова. А у Михаила она кружилась от Кати. Он шел рядом с ней, пытаясь уловить ее запах, в который давно был влюблен. Он только сейчас понял, что боится потерять ее больше жизни.
- Будь моей женой! - вдруг выпалил Михаил.
Катя вздрогнула, но вида испуга не подала.
- Ты будешь жить, как жила. В той же комнате, сможешь гулять в саду и руководить прислугой. Я и пальцем тебя не трону, клянусь. Я просто хочу видеть тебя каждый день, знать, что не уйдешь от меня. Разговаривать с тобой ежедневно. О работе, о делах, обо всем. Просто слышать твой голос. Вот так, как сейчас. Просто. Просто я люблю тебя.
- Книга, - развернулась она к Михаилу, - это была очень хорошая книга.
Оба замолчали.
- Отпусти меня. Я вернусь. Я хочу съездить в Александровск, увидеть родных.
- Хорошо, я дам тебе лошадей, повозку, кучера, все, что понадобится тебе.
- Нет. Я хочу ехать одна. Я возьму лишь одну лошадь.
Девушка пошла собираться, а Камидзу приказал снарядить одну лошадь на завтрашнее утро. Больше они сегодня не разговаривали.
Утром Катя уезжала. Попрощавшись с Анной Александровной, она вышла во двор, где ее ждал Камидзу с лошадью. Он помог погрузить ей вещи.
- Я вернусь через месяц.
- Я буду ждать, - Михаил взял руку девушки, не решившись поцеловать ее даже в щеку, он притянул ее руку к своим губам, - я люблю тебя.
Катя села на лошадь и одними губами прошептала:
- И я люблю тебя.
Ударила бока лошади и ускакала.
Спустя два дня к Михаилу явился Аллан Бернд, командующий отрядом Камидзу, пока тот отдыхал после поездки.
- Мы девушку нашли! - отрапортовал он.
- Какую девушку? Мне какое должно быть до нее дело.
- Ту самую девушку, которую вы забрали из Борово.
У Михаила в глазах потемнело. Он вскочил.
- Где она? - с волнением спросил Камидзу.
- У нас в повозке, во дворе.
Пока Бернд и Камидзу выходили, первый рассказывал о произошедшем.
Аллан с отрядом Камидзу выезжали за город. Издали они заметили девушку на лошади, направляющуюся в лес, и решили разузнать, что к чему. Подъехав к ней и приказав остановиться и спуститься с лошади, они узнали в ней ту самую девушку, что их подполковник увез из Александровска. На вопрос, что она здесь делает, девушка отвечала, что едет навестить родственников в деревню, а на вопрос, кто она, сказала, что жена подполковника Михаила, то бишь Камидзу. На предложение проехать в Корсаков ответила отказом. За сопротивление была... Аллан не успел договорить. Камидзу вылетел на улицу и, подбежав к повозке, заорал:
- Где??? Где она?
Один из солдатов открыл ему дверь в повозку.
Камидзу вошел туда и увидел лежащую на сидении Катю.
Она была мертва...